Ученица из параллельного класса

— Возвращаю его тебе, спасибо, — говорит она, тепло улыбаясь и робко протягивая зонт, который она одолжила. Пронзительный взгляд лиса, направленный на нее, вызывает одновременно волнение и какой-то необъяснимый восторг. — Могла и не возвращать. — равнодушно и коротко отвечает Томоэ, стараясь отвести взгляд. Девушка кладет зонт на его парту и садится напротив парня, вызывая у него волну удивления. Почему она не уходит? Что ей еще нужно? Почему она не боится меня, как все остальные? — Мне бы хотелось… Ммм, поговорить? — Нанами волнуется, но совсем не боится, потому что как человек, который раздает зонты всем нуждающимся, может быть плохим и причинять боль? Она слышала слухи, но они все меркли на фоне того грустного выражения лица, которое она видела на крыше тогда. Мизуки предупреждал не приближаться к нему, Курама наоборот, просил для него помощи; голова девушки разрывалась от противоречий на его счет, но она хотела сама принять решение насчет него, потому что она уже так устала действовать под чью-то указку. Так было проще жить, намного безопаснее, но она чувствовала, как теряет себя, подчиняясь стандартам и правилам. Ведь в конце концов она — обычная девочка, которой как и всем хочется жить, чувствовать счастье, любить друзей и обниматься, плакать когда хочется, ругаться со всем миром и искать нужные пути самой. Томоэ стал ее первым за долгое время осознанным выбором. Она была счастлива и взволнованна принятым ей решением и чувствовала своим большим сердцем, что скоро в ее жизни что-то изменится, начиная с этого доброго жеста с его стороны.

***

Томоэ несколько дней ходил как во сне, пока не понял, что уже каждый день ходит в ненавистную ему школу, слушает какую-то девчонку, пока она ест свой обед, спокойно реагирует на игнорирует Кураму, который счастливо отзывается о улучшении его состояния, уверенно отвечает на наезды этого Мизуки, который стал еще чаще крутиться рядом с ней и совершает еще кучу несвойственных ему вещей. Он не понял, в какой момент он все это осознал, но Томоэ был точно уверен, что Нанами превносит в его шаткое состояние какое-то подобие спокойствия. — О боже… — бормотала она, осматривая листок, взятый из учительской, — Это твой табель? Я не думала, что ты так плохо учишься… — вдруг она посмотрела на Томоэ, который уже недовольно смотрел на нее, ожидая очередную скучную лекцию о том какой он тупица, которую он и так выслушивал после каждого теста от Курамы, который вообще не стеснялся в выражениях. — Прости, — тут же спохватилась она, откладывая его табель в сторону, — Хочешь, помогу? Учитель из меня конечно, так себе, но если что Курама или Мизуки подскажет. Наверно. — Делай что хочешь. — сухо ответил Томоэ, не зная на что он подписывается. Нанами была удивлена, что ей сразу не отказали. Они с Томоэ активно общались (правда, в одну сторону) уже месяц, но он все еще казался отстраненным по отношению к ней, хотя когда она видела как он на нее смотрит, даже возникали сомнения в том, что он совсем ничем не интересуется, как говорил ей Курама. Кстати, с этим идолом среди учениц и учеников, с которым она в шутку уже стала бороться за место лучшего ученика в параллели, она постоянно созванивалась, хотя ей разговоры по телефону были вовсе не свойственны, в то время как Курама частенько любил зависать на линии, чем часто бесил Томоэ, ненавидящего «весь этот шум» как он выражался. Она, словно психолог, сообщала ему обо всех улучшениях и эмоциях, которые выдавал ей, как подопытный, Томоэ. Курама слушал, перебивал, хвалил ее за любой прогресс и старания, потом снова слушал. Она все еще не знала о причинах, почему Курама вообще попросил ее помогать «спасать его». От чего спасать? От самого себя? Но если это так, то что же довело этого бедного парня до такого критического состояния апатии ко всему? Еще одним вопросом, который волновал ее, был связан с ее лучшим другом Мизуки. Парень неоднократно просил ее не приближаться к Томоэ. Он знал что-то, чего она совсем не понимала. Нанами считала, что если это так, то он лучший психолог, чем она и мог бы решить таинственную проблему Томоэ, но Мизуки упорно отказывался от этого, пытаясь убедить и ее прекратить заниматься тем, что, по его мнению, не требует ее вмешательства и продолжить жить своей жизнью, восстанавливать свою репутацию и устранять личные проблемы уже там, где ее никто не знает, а не ввязываться в новые проишествия, хотя по ее мнению, все шло гладко. Это наталкивало Нанами на мысль, что действительно что-то происходило, но она упорно не понимала, что именно. Так продолжались их будни, пока не произошел случай, слегка приоткрывающий занавес этой тайны. Мизуки нежно и успокаивающе гладил по волосам девушку, которая уютно пристроилась на его плече. Они вдвоем сидели на скамейке в школьном дворе и наслаждались теплым весенним ветром. Нанами недавно сдала очередной тест, к которому она усердно готовилась, чтобы доказать своему другу что она не отстанет от своего плана быть хорошей во всем и ее оценки не упадут, когда она станет помогать Томоэ, ведь только с этим условием Мизуки мог мириться с времяпровождением своей подруги и этого тупицы. Она наслаждалась заслуженным отдыхом и невольно дремала, чувствуя тепло чужой ладони на своей голове. Мизуки ощущал прохладу ветра и выглядел вовсе невесомым, сидя рядом с ней в белоснежной рубашке, которая идеально подчеркивала его светлые волосы. — Без тебя все было просто идеально, — негромко произнес парень, натянуто улыбнувшись с закрытыми глазами, все еще продолжая как бы напоказ гладить по голове хрупкую на первый взгляд девочку рядом с собой. — Заткнись, — грубо и хрипло произнес Томоэ, тихо подходя к парочке. Белые ресницы змея медленно распахнулись и на лиса устремился взгляд зеленых глаз, полных какой-то насмешливой ненависти. — Завидуй молча, пожалуйста, — спокойно произнес Мизуки, что контрастировало с его злобой во взгляде, — Я сразу понял, что ты принесешь ей одни неприятности. Слава о твоей репутации как вора и убийцы далеко ушла за пределы этого крохотного городка. — Ты ничего обо мне не знаешь, — злобно зарычал парень, выдавая в себе хищника. — И она тоже не знает. Знала бы, давно перестала бы общаться с таким уродом как ты. Она уже настрадалась от мерзких людей, не хватало ей еще от духа лисы получить охапку проблем. Слова змея о том, что Нанами страдает от чего-то, тут же отозвались в груди лиса необъяснимой мерзкой болью, которую он хорошо мог знать как «волнение». — Я ее не заставляю. «И я в ней, кажется, нуждаюсь» подумал Томоэ, но ни за что не признался бы в этом никому. Нанами затаила дыхание, слушая разговор двух «людей». Она плохо понимала связь между Томоэ и термином «дух» потому что это больше походило на какую-то детскую сказку чем на реальную жизнь, однако сомнения уже закрались в ее голову. Но самое главное, что человек, которому она так спокойно доверяла все свои выборы и секреты, и у которого спокойно лежала сейчас на груди, прекрасно понимал что именно с Томоэ не так, подтверждая ее догадки о том, что Мизуки как-то замешан во всем, что парни скрывают.