Пшеничный локон

Наверное, так задумано природой, чтобы его кожа была горячей, когда глаза такие холодные. Серые. Такие серые, как небо в минуты, когда ливень вот-вот хлынет. - Уйди, - он сорвал свое горло, пока кричал, чтобы она проваливала, но и сейчас - не может спокойно вынести ее присутствия. Хрипит обессиленной глоткой и просит. - Уйди, Грейнджер, блядь, просто... Не трогай меня. У нее трясутся руки, волосы лезут в глаза, когда она жмется к его спине, целует в шею, зарывается носом в длинные пряди платиновых волос. Плачет, как последняя дура. - Не прогоняй меня. Она никогда не была настолько себе отвратительна. Не потому что переспала с ним - Пожирателем смерти, человеком, который готов был убить Дамблдора. А потому что не могла уйти. - Я сказал... пошла вон, - остаток фразы теряется в усталом рыке. У него не осталось сил, также, как и у нее. Боролась с собой последние годы, запирала дверь в квартиру заклинаниями, запечатывала замки, ходила по улицам осторожно, постоянно оглядывалась - только бы не столкнуться с ним где-нибудь в районе Министерства или в Косом переулке. Школа закончилась. Война закончилась. А она все боялась его, как ненормальная, и, когда однажды уперлась лбом в его грудь в длинном коридоре Святого Мунго - готова была завизжать. Только вот он запечатал ей рот ладонью, и воздуха дал глотнуть, лишь когда она откинула голову назад, изгибаясь в оргазме. Они сделали это впервые в больнице, в крошечной подсобке, где место хватало лишь для метел и двух переплетенных тел. Потом она несколько часов пихала пальцы в рот, чтобы выплюнуть этот его вкус - шоколада и сигарет. Чтобы забыть, как его член толкался в нее, как он прикусывал кожу на ее шее, что-то грубо выстанывая. Она скользит руками по ткани его свитера. Он такой колючий, что хочется стянуть его, оставить белую майку, которую он так зло натягивал на себя минуту назад. - Скажи еще раз... Он разворачивается и с силой стискивает ее запястья в своих руках. - Ты дура?! - трясет ее, будто выбить хочет все, что еще осталось. Душу забрал. Сердце забрал. Смешно. - Я убью тебя, Грейнджер. Клянусь. Убью!! Он кусает ее за губы - это не поцелуй. Он кусает и всхлипывает, рвет зубами мягкую плоть, ждет, что она закричит, толкнет, уйдет, наконец. Но Гермиона только жмется к нему сильнее, обхватывая за шею руками, обтянутыми тканью мокрой от дождя толстовки и пытается толкнуться языком в его рот. Они бы продолжали так еще бесконечность. Просто встречались где-то на окраине магического Лондона и снимали комнату. Ставили заглушки на двери и окна, а потом рвали друг на друге одежду в лоскуты. Они бы продолжали так вечность, а может и больше. Если бы он не сказал эти три слова на пике... "Я люблю тебя, - наматывая ее волосы себе на руку. - Я люблю тебя". Он прогонит ее сейчас, потому что не сможет простить себе такого. Он прогонит ее, и она уйдет. Наверное, навсегда.