***
Проворачиваю ключ в замке, в другой моей руке пакет с яблоками. Зелёными, спелыми и кислыми. Тётя привезла мне их со своей дачи. Их запах распространяется на всю махонькую лестничную площадку. Пробираюсь в комнату мимо велосипеда, перегораживающего прихожую. Ты сидишь на диване, обложившись какими-то книжками, на носу огромные очки имени студента-задрота. Выглядишь ты в них жутко смешно… и мило. — Здравствуй. — Привет. — Я тут тебе принесла… — знаешь, всю себя, до капельки. Все свои чувства, все свои устремления. Моё сердце, душу, печень, почки, что хочешь? Я тебе принесла всю-всю-всю себя, до самой последней бесполезной косточки, до самой последней гадкой мыслишки, со всеми страхами и радостями, со всем старьём в памяти и синяками на запястьях! — яблочек. — Здорово! Положишь на кухне? Я потом возьму. Ставлю яблоки на пустой кухонный стол. Выхожу из квартиры. Сползаю по штукатуренной белой стенке. Как в кино, правда? Правда?! Отвечай! Отвечай мне!Часть 1
9 сентября 2015 г. в 16:29
— Здравствуй, — я вхожу на цыпочках, в руках мешок с апельсинами. Я перешагиваю через джинсы, валяющиеся на полу. Ну и погром.
— Да-да, привет.
— Занят снова?
— Немного, дописать осталось всего-ничего, но в коде что-то не сходится, никак не могу понять что, всё у него какое-то деление на ноль, и вылетает постоянно где-то ближе к концу. — Поднимаешь на меня глаза, улыбаешься, трясёшь кудрявой головой.
— Ах он какой!
— Ты садись, я сейчас. Может, чай заваришь?
— Ага, тебе какой?
— Чёр… Вот тварь! Опять вылетел!
Прохожу на кухню, здесь тоже бардак, на столе пустая коробочка от доширака. Выкидываю, гордо ставлю на стол свой пакет с апельсинами. Смотрится комично.
Достаю с верхней полки чай, чая убавилось. Интересно, ты его пил или просто просыпал? Хотя, наверное, если бы просыпал, то не убрал. Пока кипит чайник, я убираю посуду, вытираю стол, обрезаю плесень с сыра и кладу обратно в холодильник. Чайник свистит, ты недовольно кричишь что-то из комнаты. Ну да, ты же терпеть не можешь этот звук. Снимаю чайник, завариваю. Смотрю, как всплывают чаинки в бурлящей воде, словно дохлые рыбины.
Тащусь обратно в комнату, подбираю злосчастные джинсы.
— Извини, у меня опять бардак.
— Ох, забей, мне не сложно, — мне же не сложно, правда?
Конечно правда.
Растаскиваю вещи по комнате. Расчищаю диван, смахиваю пыль. Убираясь, почти постоянно пялюсь на тебя. Сутулишься опять, руки высовываются из растянутой футболки и неугомонно бегают по клавиатуре, словно паучьи лапки.
— Чай готов?
— А?
— Чай, говорю, готов.
— А-а-а, давай ты сюда притащишь, а то мне нужно эту модель сегодня добить.
Кухня. Чай. Чай, пролитый на юбку. Горячо. Ставлю перед тобой кружку, сажусь на диван рядом с твоим столом. Грею холодные пальцы о (твою) горячую керамику.
— Прости меня, что сегодня так…
— Ещё раз повторяю, медленно, для особо одаренных — забей. — Улыбаюсь тебе, ты улыбаешься мне, кружка в моей руке подрагивает.
— Слушай! Ты же умеешь интегралы брать?!
— Ну да, условно…
— Мне тут как раз требуется помощь, одну штучку засчитать, раз уж я не могу занять тебе ничем другим…
— Эх, что с тебя взять, ущербного, тащи сюда.
Твои плечи подрагивают пару раз, что означает смех. Протягиваешь мне измятые листы, исписанные корявым почерком.
Часа через полтора, растрёпанная и утомлённая, я смотрю на время. Ты сидишь, уставившись в монитор, и вяло печатаешь.
— Я поделала тут что-то, потом закончу, — возвращаю тебе твои листочки.
— Спасибо! Вау, круто, как много!
— Ага… Слушай, я тебе апельсинов принесла.
— О, спасибо! Положишь на кухне? Я потом возьму.
— Уже! — улыбаюсь, беру сумку, машу тебе на прощание и выбегаю из квартиры.
Со всех ног бросаюсь вниз по лестнице, ступени наскакивают одна на другую, запинаюсь, оскальзываюсь, растягиваюсь на каком-то лестничном пролёте.
Как дышать? Боже! Как дышать?
Вот бы потолок обрушился на лежащую меня. Но пускай обрушится так, чтобы ты там со своего чёртового крутящегося стула не свалился!