Les oiseaux qu'on met en cage

Красные от запекшейся крови волосы уродливо торчат в стороны, еще более уродливый горб перекашивает правую сторону его тела. Сам он — воплощение уродства, потеха для народа, ищущего сегодня, как и всегда, развлечений на Гревской площади. Распятый на колесе человек — не человек даже — существо — стонет и роняет слезы, но никто не думает, что он способен страдать всерьез. Коронованный дурак, шут со Двора Чудес, ничтожнейший из смертных. Такого не грех ударить, указав его место — на колокольне Нотр-Дама, не шагом дальше. Милосердный Фролло дал ему пищу и кров, но Квазимодо отплатил за доброту предательством, чем заслужил колесование — архидьякон все видит, все слышит с балкона собора и остается бесстрастным. Черная сутана делает его почти незаметной тенью, которой он следует за нечестивцами — грязными цыганами без роду и племени. Юная плясунья хороша, ее глаза горят изумрудами, а волосы взметаются к небу, словно в насмешку над слугой Божьим, проклявшим Эсмеральду и ее друзей, закрывшим навсегда для них ворота в Рай. Его власть выше власти царей, он главный в городе Париже, он — страж цитадели веры, куда приходят грешники в надежде вымолить прощение. Но лишь Фролло решает, достойны они его получить или нет. На черной сутане не видно крови, когда несчастный горбун целует ее полу, бормоча слова раскаяния, — священник по-прежнему бесстрастен, хотя глаза выдают его. Он ищет в толпе разноцветные юбки, вслушивается в шум на площади в надежде различить заливистый смех цыганки. Серебряный доспех ослепительно сверкает, и от капитана стрелков невозможно оторвать взгляд — Фебом, Солнцем прозвали его за красоту. Молодой, бесстрашный, искупавшийся в любви и лести, он пресыщен и равнодушен — все же и его сразила Эсмеральда. Карий взгляд Феба наряду с черным — архидьякона — рыщет вдоль рыночных рядов, губы презрительно кривятся, а рука машинально поглаживает локоть невесты. Но не Флёр-де-Лис занимает его мысли, не сборище оборванцев, оккупировавших город. Зеленое платье и босые пятки — вот что нужно воину солнца, вот, за что готов он отдать душу. Тринадцать лет с того дня во Дворце Конгресса, а время для них остановилось. Конец света, вопреки заверениям Гренгуара, с приходом миллениума не настал, все они живы, здоровы и рады встрече — так кажется публике в студии. Широкие улыбки, смех, рассказы о былом и грядущем, о новых проектах, тогда как старый, самый первый, продолжает бередить незажившие раны. Звонарь, церковник и военный, влюбленные в цыганку, — нет никого, кому эта история была бы неизвестна. С триумфом она прошла по Европе, чтобы спустя годы вновь ожить в мировом турне. Четыре легенды снова выйдут на подмостки, сыграют так, как не мог никто после них, и все по одной причине: трагическая любовь Квазимодо, Фролло и Феба давным-давно стала реальностью для Пьера, Даниэля и Патрика. Зал требует «Белль», и мужчины, совсем не похожие на своих персонажей, выходят к импровизированной сцене. Их песня разрывает сердце, и Элен плачет под тревожно-восторженные возгласы коллег, потому что она — та «Красавица», разбившая жизнь друзьям и отнявшая их покой под молчаливыми сводами Нотр-Дама. Три голоса, три судьбы сливаются воедино, и Квазимодо опять ищет лучик света во тьме своего недуга, Фролло просит у Бога прощения за желание отведать греховный плод, а Феб забывает невесту ради сладкоголосой дикарки. На глазах всей четверки слезы, потому что они — птицы, запертые в клетке собственных чувств, и знают это.