Их маленький рай

Гермиона Есть такой краткий миг после пробуждения, когда ты еще не до конца очнулся ото сна, и суровая реальность еще не проникла в твои мысли. Эти моменты счастливого неведенья делают боль еще сильнее, она словно выбивает воздух из легких, оставляя тебя судорожно хватать его ртом, и корчится от боли, хоть и моральной, но жалящей сильнее, чем физическая. Это повторялось каждое утро и вместо того что бы уходить, боль с каждым разом становилась только сильнее. Гермиона начинала бояться спать, из-за того самого краткого момента забвения, такого долгожданного, но приносящего вместо облегчения лишь еще большие страдания. Она ненавидела просыпаться каждое утро. В итоге она часами лежала без сна, раз, за разом тщетно пытаясь понять, в чем же она ошиблась. Но, в конце концов, она каждый раз оставалась с мыслью, что как бы она не хотела его оправдать, ей это не удастся. Она устала терпеть последствия решений которые он принял сам, без ее ведома. И проснувшись однажды утором, Гермиона поняла, что ранее пожирающее ее чувство любви исчезло, оставив на своем месте, лютую ненависть. Грейнжер решила мстить. Решимость дала ей силы встать с кровати и одеться, но посмотрев в зеркало, она потеряла свой настрой. Бледно-серого оттенка кожа, покрасневшие глаза, темные круги под глазами, спутанные поблекшие кудри и впалые скулы. Она выглядела ужасно, и прекрасно понимала это. Гермиона не хотела, чтобы ее жалели, она хотела показать Драко что ей хорошо и без него, но это было проблематично пока она выглядела раздавленной горем. Пощипав себя за щеки, она собралась с силами и, разгладив помятый воротничок рубашки, уверенным шагом отправилась на завтрак. Каблуки монотонно цокали по гладкому мраморному полу, отдавая в виски и заставляя, морщится от тупой боли. Как назло сегодня был невероятно солнечный день, раздражая Гриффиндорку полной противоположностью с ее внутренним мрачным состоянием. К тому же слишком яркий свет резал глаза, заставляя их слезиться. Но Гермиона заставляла себя идти через зал с гордо поднятой головой. Рухнув на скамью, она положив внезапно отдавшую новой волной боли голову на руки. Грейнжер с облегчением выдохнула и, изобразив на лице уже так привычную фальшивую улыбку, попыталась сделать вид, что заинтересована очередными подозрениями Гарри, насчет того что Снейп пожиратель смерти. С напускным энтузиазмом поддержав параною Поттера, девушка с таким же фальшивым аппетитом принялась за еду. С каждой минутой силы покидали Гермиону, но с несвойственным для нее упрямством Гейнжер продолжала давиться ранее своими любимыми хлопьями и с непонятно откуда взявшейся силой растягивать уголки губ в гримасе смутно похожей на признак дружелюбия, но почему, то принятой ее невнимательными друзьями за радостную улыбку. Она вздрогнула, услышав громкий смех. Все время пока шел завтрак, Гермиона заставляла себя не понимать взгляд от стола и не смотреть на слизеринский стол, но теперь все ее усилия обернулись крахом, как только она распознала во взрыве такой лишней радости его голос. Воображение мигом нарисовало Драко смеющегося над ее шутками, веселящегося, словно ребенок пока их никто не видит и его широкую белоснежную улыбку, которую он показывал только ей. Воспоминания нахлынули на нее так неожиданно и так несправедливо, что ложка выпала из ее вмиг ослабевших рук и со звоном, слишком громким даже для полной громкого смеха и веселой болтовни столовой, раздалась оглушительным эхом. Будто очнувшаяся ото сна гриффиндорка вздрогнула и, испугавшись направленных на нее со всех сторон удивленных взглядов, забыв свои вещи, выбежала прочь. Но если бы она подняла глаза, Гермиона бы увидела полные боли глаза, смотрящие с обычно такого холодного и хладнокровного лица. Драко Он ненавидел свою жизнь. Как только с ним случалось что-то хорошее, он сразу это терял, а в итоге все становилось еще хуже, чем было до этого. Так было всегда, сколько бы он себя не помнил, это повторялось раз за разом, а он каждый раз надеялся, что в этот раз все будет по-другому и каждый раз попадался. Он не помнил, когда это случилось в первый раз, и когда он перестал удивляться очередной неудаче, возможно, когда его идеалы оказались ложными и вместо героя он вдруг стал жалким трусом или когда его любимый отец, тот, кому он подражал, кого благотворил, вдруг предал своего сына. Скорее всего, тогда он впервые с безразличием и даже отвращением взглянул на отца, унижающегося перед тираном, оккупировавшим дом его семьи. Но в этот раз все было по другому. Сейчас боль стала еще сильней, ведь в этот раз он потерял ее. Драко не помнил когда в первый раз осмотрел на нее по другому не как на объект глупой детской неприязни, но как на ту кому он подарил свое сердце. Возможно, это было всегда или же чувства зрели в нем постепенно, теперь это не имело значения. Важно было только то, как они были счастливы раньше и то, как несчастны сейчас. Думая о ней, вспоминая все их общие моменты, он причинял себе только больше боли, но с садистским удовольствием продолжая, Драко не спал по ночам, припоминая все больше и мучаясь все сильнее. Он вспомнил все, то, как тщетно пытался превзойти ее в учебе и как радовался, когда ему это удавалось, то, как он задирал ее, будучи ребенком и в каком замешательстве был, когда почувствовал желание утешить девушку впервые увидев ее слезы, то, как глупо держался своего статуса боясь признаться в чувствах и как был рад узнав о взаимности.