Листья пальмы

Когда Бельмонте открыл посылку, первым, что он увидел, были несколько больших пальмовых листьев, на удивление свежих и зелёных, хотя они не одну неделю, видно, пробыли в коробке. По небольшому кабинету разлился их резковатый аромат. Подняв листья, Бельмонте нашёл под ними новенькую боевую саблю, явно дорогую, с тонкой работы золочёной рукоятью. А рядом с саблей лежало письмо. После листьев пальм не растущего в Испании сорта и сабли совсем не европейского вида Бельмонте ещё до того, как распечатал конверт, понял, кто отправитель. И не ошибся. Дорогой сеньор Лостадос! Вы, конечно, ещё меня не забыли. Смею надеяться, что память ваша хранит не только те неприятности, которые вам пришлось испытать в моём доме, но и наше примирение и дружеское, так сказать, прощание. А пишу я вам сейчас прежде всего для того, чтобы сообщить радостную весть – и с вашим отцом я тоже больше не враждую. После того, как вы вернулись в Испанию, когда все уже считали вас погибшими, старший Лостадос сильно изменился. Сейчас он, как вам, скорее всего, известно, приехал по делам в Стамбул. Так в первый же день по прибытии он прискакал сюда и просил прощения за всё им сделанное. Он признался, как был потрясён, когда вы вернулись живым из моего плена. Не стану пересказывать весь этот разговор – пусть это сделает ваш отец. Я лишь скажу, что отныне семье Лостадос я не враг. Посылаю вам в знак мира небольшой подарок. Эту саблю специально сделал мой оружейный мастер. Вы неплохо обращаетесь с оружием, как показала достопамятная схватка с моими стражниками, поэтому хороший клинок вам пригодится. Как поживает Констанца? Правильно ли я понял туманные намёки Лостадоса-старшего, говорившего, что у него скоро будет внук? Если так, примите мои самые искренние поздравления. Кстати, скажите Констанце, что её приятельницы из гарема о ней помнят. Мириам скучает и шлёт ей поклон, а Лейла неделю назад благополучно родила троих сыновей. В надежде, что вы больше не держите на меня зла – Селим. Зачем я послал ещё и листья? Право, не знаю. Признаться, письмо Бельмонте удивило. Особенно скромная подпись и постскриптум. Молодой человек перечитал всё ещё раз, отметив сдержанность расспросов о Констанце. На самом деле паша Селим наверняка только о ней узнать и хотел, а всё остальное – дань вежливости. Бельмонте разбирался в людях неплохо и понимал, что со всеми своими Мириам и Лейлами Селим, тем не менее, по-настоящему любил его жену. «Надо будет ответить обязательно…» Бельмонте бережно положил письмо на стол, а саблю – в ящик шкафа, решив завтра найти для подарка место получше. Стояла глубокая ночь – он засиделся с делами. В спальне было открыто окно – на улице стояла весенняя теплынь. Констанца давно спала, чуть улыбаясь во сне. Тёмные локоны разметались по подушке. Налив воды в цветочную вазу, Бельмонте опустил туда листья, а саму вазу поставил на подоконник спальни. Долго не простоят, конечно, но всё равно приятно. Пальма – символ примирения… интересно, Селим об этом знал? Или просто положил листья в посылку по внезапному стремлению, чтобы передать хоть что-то Констанце? Ответить на эти вопросы Бельмонте не мог, да и не хотел. Он присел на кровать, нежно коснувшись распушившихся волос жены. – Хм? – Констанца сонно приоткрыла глаза. – Спи, любимая, – прошептал он. – Я закончил с делами, сейчас тоже ложусь. – А что ты тут чем-то шуршал и стучал? – Завтра расскажу. – Угу, хорошо, – засыпая, пролепетала Констанца. Поцеловав её и погладив уже начавший округляться живот, Бельмонте отправился собираться ко сну. Серебристая луна светила в окно, и на полу лежали затейливые синие тени пальмовых листьев.