После и вместо

— Ты помогаешь мне, Финник. Зачем? У Пита взгляд безумца и улыбка больше напоминает треснувшее стекло. Он сам весь - как сломанный хрустальный бокал, выроненный небрежной рукой на каменные плиты Капитолия прямо по ноги Сноу. — Мы - одна команда. Ты не помнишь, наверное, но на Квартальной Бойне мы заключили союз. Я прикрываю твою спину, а ты мою. И вместе мы делаем все, чтобы она осталась жива. — Так все дело в ней, в Сойке Пересмешнице? Забавно. Я ищу малейшую возможность, чтобы вцепиться ей в горло, хотя умом понимаю, что все это действие яда и промывка мозгов Капитолия. Я делаю это, а ты рискуешь жизнью, спасая меня. Только чтобы ей не было больно? Глаза Финника голубые, как небо над дистриктом №4, где Пит Мелларк никогда не был, но столько слышал когда-то в той, прошлой жизни. Пит видит, как взгляд НЕдруга чуть темнеет, меняется, будто легкая рябь бежит по воде от небольшого, незаметного ветра. Он же любит ее, понимает вдруг Мелларк. Отдаст жизнь за нее, разорвет себе горло своими же руками, лишь бы жила она, лишь бы она улыбалась. — Она любит меня, так? — А то ты не знаешь, - фыркает Финник и устало трет лоб. - Знаешь, тогда, на арене, я думал, все это игра. Но когда тебя ударило током от барьера, и сердце твое остановилось. Она кричала страшнее, чем сойки-переродки. Она умерла бы, если бы лишилась тебя. Но Китнисс Эвердин должна жить. Она символ восстания и наша надежда. — Плевать на восстание, ведь дело не в этом. Ты так смотришь на нее иногда. — Перерыв окончен, давай поспешим. И голос сухой, механический, как у бездушной программы-голограммы. И только стиснутые кулаки выдают эмоции, что золотой мальчик прячет глубоко под ребрами, не позволяя и толике их проникнуть на поверхность. Потому что Китнисс не должна узнать. Потому что ей достаточно одной слабости и тревоги. Достаточно Пита. * * * — Ты не отходишь на него ни на шаг, - Сойка ступает беззвучно, будто на охоте крадется по пятам за добычей. Финник никогда не видел ее на обычной охоте, но так хотел бы скользить рядом меж гибких зеленых ветвей, наполняя легкие запахами леса. Но сейчас воздух пропитывается ее ароматом - свежая трава, голубика и лютики, и у него определенно кружится голова и мурашки бегут от затылка вдоль позвоночника. Но он оборачивается, беззаботно тряхнув золотистой шевелюрой, и в улыбке его - лишь привязанность к другу, не больше. — Это все же наш Пит. Тот, кого ты любила. Помнишь тот наш разговор, Китнисс? Помнишь Квартальную Бойню? — Я думала, что потеряла его, - даже сейчас ни в голосе, ни в лице ее нет страха, Сойка вскидывает подбородок и упрямо стискивает зубы. - Ты понимаешь, что он опасен? Он может напасть в любую минуту. — Я позабочусь о нем, хорошо? Ты можешь спать спокойно. Помни о том, кто твой настоящий враг. Эта фраза, словно пароль, Китнисс расслабляет плечи и будто бы выдыхает, стряхивая сковавшую тело тревогу будто цепями. Смыкает руки у него на плечах, и земля качается под ногами, и ее запах просто пьянит, лишает рассудка. — Китнисс... - голос золотого мальчика, любимца Капитолия странно дрожит, а еще он гулко глотает, чувствуя, как покалывает подушечки пальцев. — Ты хороший друг, Финник Одэйр, и я всегда буду восхищаться тобой. И никогда не смогу отблагодарить. "О, ты смогла бы. Но не станешь. Только не ты, не Огненная Китнисс. Не та, которую я никогда не назову своей" — Мы победим. И на пути к этому, Китнисс Эвердин, просто давай постараемся выжить. Ее губы на его щеке мягкие, они согревают и заставляют дрогнуть ресницы. Всего на секунду, потом он опять собирает волю в кулак и становится просто другом. Тем, кто нужен был рядом как поддержка, опора и последний шанс. — Ты же знаешь, что я люблю тебя? — Конечно, Китнисс. Я тоже...я тоже. * * * Это было в самом конце, он знал, что это конец, когда склизкие переродки разевали зловонные пасти и хрипели, выныривая из мутной воды. Бегите, бегите, скорее. Вода - стихия трибута из дистрикта №4, он плавал как рыба с самого детства, и трезубец его разил даже вслепую. — Пит, скорее, давай! - выдергивает за шкирку, выдирая из белых, покрытых когтями и слизью лап. - Надо помочь Китнисс, беги, хорошо? Давай, поднажми, прямо наверх, я прикрою. — Но Финник, как же так? - задыхаясь от бега и ужаса, уже карабкаясь наверх. И грустная улыбка напоследок: — Ты главное береги ее, ладно? Сделай так, чтобы она опять улыбалась. После...после всего. Не слушает всхлипы Мелларка и шарканье его ног вверх по железным, покрывшимся ржавчиной, ступеням, он бросается в самую гущу чудовищ, видя перед собой лишь Китнисс, ее лицо и руку с зажатой стрелой, разящую во все стороны. — Китнисс, беги, - он выныривает совсем рядом, и трезубец его находит цель чаще, чем он вдыхает спертый и смрадный воздух, чувствуя, все еще чувствуя аромат лютиков и теплого солнца, которое он уже не увидит. — Вместе, Финник, вместе давай, я прошу. — Кто-то должен прикрыть твой отход. Вперед, Огненная Китнисс, я догоню. И короткий теплый поцелуй в мягкие, манящие губы. — Я всегда буду любить тебя. Подталкивает вверх и тут же разворачивается, раскидывая налетающих со всех сторон тварей. А потом передышка на пару секунд, и свет маячит там, наверху, и встревоженное мокрое лицо девушки, за которую он всегда отдаст свою жизнь. И он верит, почти верит сейчас, что получится, что он выберется вместе с ней и они отпразднуют победу на развалинах Капитлоия... А потом белесая туша прыгает снизу, обхватывает поперек туловища перепончатыми лапами, и еще один, и еще. Пальцы разжимаются, и он летит вниз ,все еще видя ее расширившиеся от ужаса зрачки, и имя его, что она кричит, срывая горло - последнее, что он слышит прежде, чем пасти начинают рвать его тело. А потом он нащупывает в кармане гранату. Последнюю из всех. "Это не больно", - думает Финник, а клыки все рвут и рвут его тело. "Ты, главное, живи", - проносится в голове, и он дергает за чеку. А потом все исчезает.