Фальшь

- Он будет жить, есть возможность прооперировать его в Израиле, он немого окреп и готов к этой операции. Не было стопроцентных гарантий, но стоило попробовать. Операция на сердце очень тяжёлая и долгая, так что все надеялись на чудо. Когда Гошу увезли, Никита не редко приходил ко мне и успокаивал. Я ходила уже месяц подавленная. Для меня не существовало никого. Только полуживой Гоша. Он был единственным, из-за кого я ещё могла шевелиться. Долгожданный момент. Сегодня Гоша приезжает. Ещё нужна реабилитация, но мне сообщили, что он пошёл на поправку. Я всё ещё приходила к нему, я начинала жить во второй раз. Он говорил со мной, рассказывал, что слышал меня всегда, просто не мог отвечать. - Помнишь вечеринку? - Да, конечно, как такое не помнить? - Так вот, я тогда очень боялся, что ты не выберешься из этого дерьма. Я знал, что ты сильная, но я всё равно очень боялся. Теперь же я даже не могу представить, что пережила ты, пока я был при смерти. Я просто не представляю... - Тебе и не надо. Просто теперь мы будем стараться прожить этот месяц сначала. Я боялась, что больше никогда не услышу, как ты поёшь, как беззаботно вытягиваешь "Люстру", я боялась больше не почувствовать твоё обжигающее дыхание. Гоша достал телефон с тумбочки: - Смотри. - Она тут уже почти год? - Да, я не собирался ставить другую заставку. Думал, если умру, то с тобой у меня будет хотя бы фото в гробу. - Не говори так. Ты не должен думать об этом. - Я скучал по твоим поцелуям, по твоим объятиям и прыжкам на меня. Я правда скучал, хоть ты и была рядом. - Гош, я столько пробыла здесь, что дежурный врач стал моим вторым отцом. Боже, как давно я не слышала его смеха. Это время было какой-то пыткой. Лишь бы он поправился. На следующий день я проснулась от звонка. Всё вперемешку. Ничего не понимаю. Хочется сжать голову тисками. Лечу в больницу. Этого не может быть. Я не верю. Кончилась моя жизнь вместе с жизнью моей любви. Плакать? Нет. Не получается. Получается лишь выть и стонать. Сползаю по противной больничной стене. Я ложусь на пол. Вижу каталку. Рывком подбегаю к ней, срываю простыню. Это правда. Жизни больше нет. Чувств нет. Ещё секунда. Я уже навзрыд. Падаю к нему. Увезите обоих. Я не переживу. Меня убирают, отводят в кабинет психолога. Я похожа на дикого зверя, которого лечили с психушке. Я дикий зверь, что за минуту стал овощем. Мне ничего не надо. Мне никого не надо. Сообщают: нервный срыв на почве потери близкого. Это вердикт? Приговор? Я не желаю ничего, просто закопайте меня живьём. Палата. Кровать с ремнями. Не могу встать. Заливают препараты. Сутками не сплю. Захлёбываюсь слезами. Порой нечем дышать. Отпускают. Я всё ещё никто. Просто ничего не чувствующий кроме боли, никто. Кладбище. Ложусь на сырую землю. Начинаю тарабанить ногами по камням, бью в кровь руки о асфальт. Снова палата. Опять ремни. Нечем дышать. Месяцы в состоянии безысходности. Снова отпускают. Вроде получше. Я уже могу ездить в метро, вспоминать нашу крышу. Всё кончено. Вот так просто. Ком в горле так и стоит. Уже почти год, а он всё ещё там. Это когда-то пройдёт? Да о чём вы. Есенин. Может ты поможешь мне? Ошиблась. Он делает только хуже. Маяковский? Бродский? Рождественский? Нет. Крыша. А может это мой выход? Мучаться я буду всю жизнь. Так хоть сокращу время. Хоть чуть-чуть. Поднимаюсь. Оглядываюсь, вспоминаю тот стол, стулья, цветы горшках.. Снова навзрыд. Его прикосновений больше НИКОГДА не будет. Слышите? НИКОГДА! Рывок. Ещё один. Прощайте. Любовь не умирает. Никогда. Даже если погибнем мы. Как ты мог меня оставить? Прощайте. Я очнулась в больнице. Что-то пикало прямо возле уха. Как меня зовут? Эли.. Я вспомнила. Я вспомнила абсолютно всё. Как мне удалось выжить? Я только могла пустить скупую слезу, потому что мне стало ясно: даже смерть не спрячет меня от воспоминаний. Надо мной была кнопка для вызова врача. Однако она мне не понадобилась. Дверь скрипнула и ко мне вошла мед. сестра. У неё загорелись глаза, она начала воодушевлённо щебетать и звать врача. За стеной я слышала лишь" Она очнулась, представляете??" Ко мне залетел врач, как ошпаренный, мигом начались расспросы о том, как я себя чувствую и почти сразу он позвонил моим родителям. Спустя пол часа ко мне ворвались мама и папа. С ними был Брайан. Они стали обнимать меня, говорить как они счастливы. Только я не могла выдавить даже малюсенькую улыбочку, чтобы порадовать их. - Его больше нет. Как мне жить? Вы не сможете меня понять, пожалуйста, идите домой. - Кого нет, Эли?- с недоумением спросил Брай. - Ты уже забыл его. Молодец. У меня никогда не получится. - Да кого забыл, Элисон? Ты что? - ГОШУ, ТОГО КТО БЫЛ ЕДИНСТВЕННЫМ ПРОСВЕТОМ В ЭТОМ МИРЕ. - Эли, ты.. Это, наверное, из-за комы. - Возможна частичная потеря памяти, расскажите её последние моменты перед тем, как она попала сюда. - Эли..- начинала мама. - Ты переходила в 10 класс, 12 сентября тебя около школы сбила машина. Ты лежала в коме несколько месяцев. Сглатывая слюну, я спросила: - Сколько мне лет? - Тебе по-прежнему 15. - Брайан, у тебя ведь есть друг по имени Никита в баскетбольной команде? - Нет.. - Пап, меня не перевели в другую школу из-за испорченных продуктов?.. -Что? О чём это ты? - Не может быть. ТО ЕСТЬ ВЫ ХОТИТЕ МНЕ СКАЗАТЬ, ЧТО ЭТО ВСЁ МНЕ ПРИСНИЛОСЬ?! КАКОГО ЧЁРТА ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? Я ПЕРЕЖИЛА ТАКОЕ ВО СНЕ? ДА ВЫ СМЕЁТЕСЬ. - Расскажи нам всё. Мы хотим знать. Я рыдала так, что мои глаза были похожи на измученные вяленные помидоры. У меня ушло несколько часов на рассказ. Брайан не понимал меня так, как в этом сне. Он был не таким. Всё было совсем не так. Лучше было бы мне на самом деле сброситься с крыши. Такого вообще не бывает. Через два дня я вышла из палаты. Я видела вокруг себя те стены, в которых умирало тело Гоши, а вместе с ним умирала моя душа. Я не знаю, что будет дальше. Я просто не знаю...