Свадьба, кольца, майонез

- Неужели это?.. – Отае изумлённо прикрыла рот ладонью. - То самое… - протянул шокированный Шинпачи. Тоджо только и мог, что кивать им, проливая горькие слёзы прямо на плакат с живописным изображением мужского полового органа и надписью: «Смена пола. Недорого». - Вавилонская башня, - закончил Гинтоки, крутя пальцем в носу. Рядом с ним что-то промямлила Кагура, резко ойкнув: её палец уже наполовину застрял в ноздре. - Спасите госпожу! – молил отчаявшийся Аюму. – Любым способом! Гоукон, экзорцизм, даже свадьба. Сделайте же что-нибудь! Воцарившуюся тишину прерывало разве что жужжание мозга собравшихся. Все они думали тревожные думы. Эти червяки грызли черепную коробку изнутри, желая как скорее вырваться наружу, излиться в обильной истерике, пробить плотину напускного спокойствия. Драма была слишком сильной, чтобы устоять. Слишком тревожно, слишком… печально. Поистине ужасна была принесённая новость. - Казнить гонца? – наконец-таки выдал идею Гинтоки. - Суконбууу… много… - поддержала его Кагура, - поджааарить… - Нет, женить. - Гонца? Суконбу?! - Кью-чан, - Отае взглядом осадила поднявшуюся панику в голосе брата. – Замуж бы ей. Кондо-сан, - главнокомандующий Шинсенгуми аж икнул под столом, узнав в белых носочках Аюму облик приближающейся смерти, - у вас в Шинсенгуми ведь почти все неженатые, да? Старшая Шимура обворожительно улыбнулась, но Шинпачи видел лежащий неподалёку арбуз и знал, что без рукоприкладства не обойдётся. *** Жених у милашки Кьюбей должен быть не какой-нибудь хухры-мухрыч типа седьмого рядового десятого отряда под командованием пятки четвёртого командующего. Однако и за Кондо, стоящего во главе всех Шинсенгуми, Отае свою подругу выдавать не хотела. - Ибо дети будут гориллами, - привела она аргумент. Когда решили, что женить будут Хиджикату, сам Тоширо на собрании не присутствовал. В небольшой компании, состоящей из затейника сего мероприятия Аюму, брата и сестры Шимура, ковыряющегося в носу Гинтоки, подражающей ему Кагуры и выползшего из-под стола Кондо с подбитым глазом, собственно, и решилась судьба тех двоих. Они, кстати, были совсем не рады. Особенно Хиджиката. Ему обещали показать Королевство Майонеза, а не наряд жениха. Когда в церемониальное платье облачали Кьюбей, та просто спала. Но Отае была очень рада видеть подругу, стоящей у алтаря под руку с Хиджикатой, и даже не подозревала, что именно это вселенское счастье в её глазах и заставляло Кьюбей всё ещё стоять, а не бежать на ультраскорости с платьем, натянутым на уши. Хиджикату же убедил весомый аргумент в виде меткого Сого и снайперской винтовки у того в руках. В общем, всё как-то само уладилось. Священник спросил: - Жених, вы согласны? Тоширо, скрипя зубами, ответил: - А есть варианты? Священник принял этот ответ, как положительный, и продолжил: - Невеста, согласны ли вы? Кьюбей промолчала, бросила последний взгляд на готовую расплакаться от счастья Отае, и сказала: - Конечно. Собственно, церемонию в западном стиле проводили именно для того, чтобы проблем было меньше. Свадебная церемония подходила к концу, вместо марша Мендельсона играл почему-то собачий вальс, на очень счастливых молодожёнов посыпались поздравления, цветы и монетки. Они бились о макушку и здорово теребили нервы, и от этого кривой оскал молодожёнов расцветал всё сильнее и сильнее. *** - Эй, бревно, двинься. - Я не бревно, я теперь – жена, - для пущей убедительности Кьюбей, возлежащая на огромной кровати, вытянула руки в стороны. – Бери меня. - Сдурела? – Хиджиката сигарету выронил от такого вот заявления. – Задницу вправо подвинь и дай мне лечь – я устал. - Как наследница Ягю, я… шо сааа?.. - Майонез. Наслаждайся, дорогая, - Хиджиката хмыкнул и с чувством выполненного долга отправился в душ, оставив молодую жёнушку одну с тюбиком майонеза во рту. Вернулся, обнаружил, что бревно – оно как дерьмо, в смысле бревном и остаётся. Лежит, не шевелится, не дышит даже. А майонеза-то не видать. С тюбиком сожрала, что ли? Ну, правильно же говорят: «Муж и жена – одна сатана». Хиджиката ухмыльнулся. И снова нахмурился. Подошёл к кровати и собирался уже двинуть жёнушке ногой в бок, но остановился. - Эй, женщина, двинься. Ты это… спишь что ли? А Кьюбей спала. Сопела, пускала слюнки, прихрапывала временами, разве что палец не сосала и живот не чесала. Знатно разлеглась, заполнив полкровати, и была вполне довольна жизнью. - Зараза… То, что при попытке перетащить девушку от средины постели к краю, Хиджиката дотронулся до её руки, а Кьюбей умеет лечить запоры и выворачивать руки даже во сне, заместитель командующего Шинсенгуми никому никогда не расскажет. *** Если утром не надо на работу, то оно обещает быть добрым. Женатые люди в такие дни просыпаются поздно, сладко потягивают мышцы, слышат пение птиц за окном и вдыхают аромат свежего завтрака, приготовленного заботливой жёнушкой. То ли Хиджиката был всё-таки неженатым, то ли не человеком, но проснулся он от чьего-то оглушительного ора ни свет ни заря на холодном полу с ужасной болью в мышцах и подозрением, что пахнет-то горелым. - Ох, проснулся уже? – Кьюбей сделала попытку обворожительно улыбнуться, когда Тоширо зашёл на кухню. Благо, эта резиденция семьи Ягю была поменьше главной, и тут не было ни одного слуги. Они бы определённо позабавились тому, как драматично открылся рот Хиджикаты, выпустил едва зажжённую сигарету и так и не закрылся. - Головой поранилась? Штаны одень и не позорься. - Тц, - девушка нахмурилась и с самым что ни на есть доброжелательным выражением лица поставила на стол перед Хиджикатой сковородку с яичницей. К слову, похоже, готовить училась Кьюбей именно у Отае. - Вкусно? - Я ещё не пробовал, - первый заход сего блюда был всего лишь на полпути к ротовой полости Хиджикаты. – Это точно не отрава? Кьюбей, бывая в гневе, умела призывать голод, потому что уже через мгновение пародия на яичницу самолётом залетела в рот Тоширо и приятно обосновалась там с непередаваемым вкусом на языке. Замкомандующего Шинсенгуми передёрнуло так, что, пытая проглотить яство, он вытянулся по струнке и буквально не дышал. А, всё-таки совершив подвиг, обильно залил в глотку макси-порцию майонеза. - Фух… - выдохнул он, выдавливая уже второй тюбик майонеза на яичницу. – Вот так очень вкусно, дорогая. И с довольной миной прошёл в первую попавшуюся дверь, оказавшуюся входом в гостиную, уселся на диване и включил телевизор: в это время обычно показывали любимую дораму. Минут через пять Кьюбей плюхнулась рядом. - Слониха. - Хамло. Переключи эти сопли. - Отстань, я из-за тебя вчера серию пропустил. И дёрнул же тебя чёрт замуж выходить… - Тю… ещё самураем себя называешь. Мужик или нет? - она скорчила презрительную мину. – И я тоже под венец не спешила, между прочим. Если бы не Тае-чан, то ни за что бы я не вышла за такого, как ты. - Замолчи… - И в доме не кури. - Никогда больше не женюсь, - умозаключил Хиджиката, пряча пульт под ближайшей подушкой. А упавшая сигарета уже давно догорела в уголке, где минут через десять должен был вспыхнуть пожар… *** - Ну что, доволен? - Я-то при чём? - Это была твоя сигарета. - Но кухня – твоя. - Сдохни, Хиджиката. - Только с тобой, дорогая. Они стояли и смотрели на остатки того, что ещё полчаса назад звалось домом. Теперь он превратился в кучу тлеющих балок. - О, Хиджиката-сан, женитьба сделала из вас негра, - пропел довольный Сого, когда несколько членов Шинсенгуми прибыли на место. - Заткнись, - с чувством бросил Хиджиката и сдёрнул с подопечного шейный платок. - Держи, - он протянул платок Кьюбей, а сам достал из нагрудного кармана пачку сигарет и закурил, игнорируя взгляд девушки. – Ты сказала не курить дома. Теперь дома нет. - Из-за тебя и твоих сигарет, кстати. - Да ладно, я тоже пострадал. Теперь так и не узнаю, чем кончилась та серия. *** - Боже, Кью-чан!.. – Отае подбежала к подруге, выглядящей сейчас как отборный уголёк. – Ты… в юбке? - Не о том думаешь, - скептично заметил Шинпачи. – Кьюбей-сан, что случилось? Кьюбей потупила взгляд. - Так вышло, что… дом сгорел. Жужжание мухи, нарушающее воцарившуюся тишину, перебил громкий хохот Гинтоки, валяющегося на полу со свежим выпуском «Джампа». - Гин-сан, будьте тише. - Горячая у вас ночка вышла, - Кагура авторитетно пожёвывала суконбу, глядя на слегка покрасневшую Кьюбей. – Аж дом загорелся. - Кагура-чан! Девушкам такие вещи… - Вообще-то утро. Зашедший в дом Отае Хиджиката сразу же обратил на себя всеобщее внимание. Даже Гинтоки оторвался от новой главы «Блича»: тут намечалось кое-что более интересное. - О, Тоши! – выполз откуда ни пойми Кондо. – Поздравляю с первой брачной ночью. - Госпожааааа! – спотыкался на горизонте Аюму. – Вы живы! – он принялся отряхивать Кьюбей от налетевшей сажи. – Как ваша первая ночь? Не больно? А то этот мужлан… - Сдохни! – дружным хором крикнули Тоширо и Кьюбей, отправляя Тоджо в увлекательное и познавательное путешествие на Луну и обратно. С каждой минутой Кьюбей всё сильнее понимала, что ее намерение сменить пол было неудачным. В итоге её выдали замуж, она сама пропахла майонезом, от дома остались одни угли, а «любящий муженёк» лишь сожалеет о пропущеной дораме. «Или всё-таки удачным», - подумала она, глядя на расплывшееся в блаженной улыбке лицо Отае. Та с пресчастливейшей миной крутилась туда-сюда, то грея воду в ванне для подруги, то подыскивая ей сменное бельё, и безостановочно щебетала. Правда, Кьюбей теперь казалось, что таким макаром ей никак не сбежать о Замкомандующего Шинсенгуми. Она украдкой глядела на Хиджикату, отчаянно ища хорошие стороны, и радовалась, что находит. Ведь это он, в конце-то концов, первый заметил, что она женщина. Гинтоки, всё ещё делавший вид, что читает «Джамп», вспомнил, как красиво полетел в небо так и не вернувшийся Аюму. - Неплохо спелись, - тихо озвучил Саката свои мысли. - Уоой, Кагура, когда там следущий выпуск «Джампа»?