Пять дней Фотофиниш.

      На улице царил переполох. Вокруг просторного желтого такси крутились пони с чемоданами, свертками, альбомами и записными книжками, сложенными в маленькие коробочки. Голден Гласс, сильно натужившись выгружал вещи из квартиры вниз, к подъезду. Клауди же с присущей ей щепетильностью раскладывала их по машине настолько удобно, насколько это возможно. В этом помогала ей и Фотофиниш. Она была одета по-походному удобно, будто собиралась в долгую дорогу. Так и есть. В ее неприкрытых очками глазах читалась некоторая эйфория, вкупе с ужасной, давящей грустью разлуки. Баррен Бридлток расстроенно курил в стороне, иногда не в силах сдержать скупую мужскую слезу. Он боялся даже повернуться в сторону уезжающей кобылки. Баррен был чувствителен, как и многие музыканты, хоть и жизненные трудности и незаслуженная критика закалили его характер. — Только не разгромите мне все тут. Я вас Знаю. — голубая пони добродушно усмехнулась, похлопав пегаску по плечу. — Еще раз огромное спасибо вам, мисс Фотофиниш. — распинался Голден Гласс, — Такой подарок воистину очень щедр. — Главное, чтобы тебе и моей девочке было здесь хорошо. А за меня можете не волноваться. Фэнси Пэнтс продаст мой дом, и я смогу нормально обустроиться на новом месте. Место я уже подобрала, хозяин согласился подержать его для меня, пока не придут деньги, а пока поживу с папой. — Вот уж никогда бы не подумал, что ты можешь принимать такие дерзкие решения. — расстроенно промычал Баррен, — Я так рассчитывал на то, чтобы погостить у тебя какое-то время, я так скучал… — Тогда, может, поедешь со мной? — заманчиво спросила кобылка, — Я знаю одну деревушку у моря. Уверена, ты соберешь там кучу песен. — Даже не знаю, — покраснел от смущения композитор, — Это так неожиданно… Но, пожалуй, я соглашусь! — смурное настроение серого жеребца в один момент переменилась на почти детский восторг. — Правильно, правильно! — добавила Клауди, уже закончив упаковывать вещи в такси, — Поезжайте. Вы даже не представляете, как там здорово! — Клауди! — окликнула ее голубая кобылка, не успела пегаска повернуться, как тут же оказалась в ее объятиях, — Я… буду скучать по тебе, родная. Все это время ты была мне словно дочерью. Счастья тебе… Твоя мама гордилась бы тобой. — Я люблю тебя. — бледно-желтая пони сильнее прижалась к опекунше, по ее щеке прокатилась маленькая прозрачная слеза. — Что же… — Фотофиниш последний раз окинула взглядом новоиспеченную пару, — Живите счастливо, не забывайте меня. Возможно, и я заеду к вам на недельку другую погостить, если время позволит. Здесь меня больше ничего не держит. Я поняла, что теперь я могу творить, не опираясь на чужое мнение, что мое искусство мне дороже гонораров… Я поняла, что ты, Клауди, уже совсем взрослая и сама построишь свою жизнь, да и Гласс позаботится о тебе… Со всеми долгами и работами я рассчиталась… Теперь в добрый путь? — Вы ангел! — растрогавшийся Голден Гласс ласково обнял пони-фотографа. — Ну, что ты… — Фотофиниш села на заднее сиденье такси. За ней же мигом юркнул осчастливленный предстоящим путешествием Бридлток. Двери автомобиля тихо захлопнулись.       Клауди и Гласс еще долго бежали за машиной, улыбаясь сквозь слезы, крича в дорогу приятные напутствия, благодарность, признания в любви. В конце концов, такси набрало скорость, и их силуэты стали уменьшаться, уменьшаться, уменьшаться…       Фотофиниш ехала в новую жизнь. Только теперь она поняла, чем же помогал ей Джером на протяжении всех этих дней. Он дал ей возможность попрощаться с прошлым, отпустить старое и открыть себя для чего-то нового, пусть это даже и возвращение на родину. Она ехала в неизвестность, она не знала, увидит ли она еще эту парочку, забудут ли они свою ворчливую покровительницу, подарившую им собственную квартиру, будет ли в её жизни Баррен, встретит ли она Джерома… Фотофиниш была уверена на все сто процентов, что все будет хорошо, и все будут счастливы.

А мимо проносились дома, пони идущие с работы в свои квартиры, кафе и рестораны, из которых доносилась музыка…