Рин

Сплошной мрак. Зрители бурно аплодировали, но я не мог их рассмотреть. Зато я все же смог уловить на сцене силуэт Рин. Она поманила меня, усадила в какую-то искусственную беседку и тихо прошептала: «Покажи мне свою музыку».   Сперва я ничего не понял, но, когда вдруг  вспыхнули свечи на люстре (тогда послышались тихие «ах!») и когда она запела, я мгновенно уловил мелодию, и смычок забегал по струнам. Я сыграл вступление. Затем вступили бубен и барабан. Я огляделся — со мной рядом сидели Лука и Кайто.   Рин пела про гордую принцессу четырнадцати лет, которая хотела всего. Особенно она хотела сердце юноши, которое было отдано другой. Тогда принцесса пошла на его страну с войной. Затем она спела про то, как все ополчились против принцессы и лишь один верный слуга, к которому она испытывали поистине искренние чувства, остался при ней и погиб за нее.    Рин, Лука и Кайто стихли. Я понял — пошла моя тема. Я сыграл как можно лиричнее, пытаясь передать в музыке всю любовь, что была у слуги и скорбь принцессы по нему. Я слышал как плачут люди в зале. Затем моя музыка стихла и Рин вновь запела. Она спела про казнь "принцессы".   Признаться честно, я представлял ее, как принцессу, а себя, как ее слугу.    Что-то больно кольнуло в груди... Рин. Я отчетливо понял, что с этой секунды она уже не будет для меня предметом простого восхищения. Я хочу, чтобы она была моей. Хочу, чтобы она любила меня, потому что...   Но мои мысли сбивали бурные овации зрителей и громкие всхлипы.   Началась песня Луки и Кайто, а мы с Рин ушли за сцену.  Я проводил ее до ее комнаты и зашел вместе с ней. Я присел на кресло возле шкафа и только сейчас осознал в каком я потрясении. Голос Рин не давал мне покоя. Такой чистый, без единой фальши, такой детский, но какая тема была затронута этим ребенком!   — Ты гений, — вдруг нарушила тишину Рин. — Не один музыкант еще так не играл у нас в театре. Я восхищена!   — Ты тоже гений, Рин. Твой голос — это дар неба.   Она сидела за столиком, и в зеркало я видел ее смущение.   — Рин, я хотел сказать... — начал я.   — Ангел мой!   В комнату влетел этот длинноволосый, Гакупо. Он подошел к девушке и нежно обнял ее за плечи. Вдруг длинноволосый недобро покосился на меня.   — Одно твое слово — и этот неумеха вылетит из театра.   — Нет-нет, Гакупо-сан! — воскликнула Рин. — Лен гений скрипки.   — Ну и хорошо... Лен выйди.   Я не обратил на его слова ни малейшего внимания и стал следить за ним. Он, казалось,  не замечал, что я все еще  здесь и стал целовать шею Рин, плавно двигаясь к ее губам. Длинноволосый что-то шептал ей. Я видел, Рин старалась отвернуться от его, но не могла — он держал ее.   Невольно руки мои сжались в кулаки и я резко встал.   — Эй, Гакупо!! — выкрикнул я. — Убери от нее свои руки!   Длинноволосый оторвал свои губы от руки Рин и посмотрел на меня с ухмылкой.   — А иначе что?   — Я убью тебя.   Этот придурок только расхохотался. Он злил меня с каждой секундой все больше.   Внезапно его лицо стало холодный и перестало выражать какие либо  эмоции. Он снял одну перчатку со своей руки и кинул мне в ноги. Я молча поднял ее. Мы стояли и смотрели друг другу в глаза. Я вспомнил о Рин и перевел взгляд на нее. Девушка сидела, сжавшись в комок, и прикрывала ладонью рот. Она была в шоке. В ее глазах читался страх.   Мне стало наплевать на этого ублюдка. Я лишь бросил ему: «Через день, на заре». Затем я накинул на Рин ее платок, обнял ее, взял за руку и повел прочь из театра.