I have loved you for a thousand years / Я любил тебя тысячу лет

Raise a family and life will be alright... If you'll make it out alive. Заведешь семью и все будет хорошо... Если ты сможешь выбраться живым.

Если ты призван в Команду Света — значит, ты обречен на верную гибель. Все знают это и все боятся того дня, когда начнут собирать новую Команду Света. Когда над Магиксом нависнет угроза, одолеть которую в силах лишь они — избранные для того, чтобы пожертвовать собой. Сама судьба серебряными звездными нитками вывела на небесах слова: "Ты родился для того, чтобы умереть".

****

Бой длился изнурительного долго, силы уже покидали ее. Муза давно перестала понимать с кем и за что она борется, все вокруг слилось в одну единую цветную кашу — больше не было четкой грани между добром и злом, между друзьями и врагами. Все они давно позабыли о том, для чего сошлись в битве. Звон мечей, гул от выстрелов из волшебных пистолетов и грустное завывание полыхающей магии — для Музы все это звучало как траурное пение журавлей. Это выбивало из равновесия, ведь Муза была сиреной — она была той, кто питался красивыми звуками, но здесь, на поле боя, можно было услышать лишь эту ужасающую какофонию. Крики раненных, прощальные вздохи погибающих — не было ничего, что могло бы восполнить силы Музы, она чувствовала, что скоро пополнит нестройный ряд павших, что лежали горами вокруг. Пустынное серое небо, которое презрительно смотрело на Музу сверху вниз, ожидало момента, когда юная сирена сдастся, когда она потеряет волю к жизни, перестанет бороться. Но она помнила о том, что дома ее ждут родители, младшие братья и сестра. Девушка постоянно напоминала себе о том, что ее родные будут плакать, что ее гибель выбьет их из колеи. Муза использовала это как стимул для того, чтобы продолжать твердо стоять на ногах и бороться. Ей нужно сражаться, сражаться и еще раз сражаться. Счастье семьи Музы зависит от того, сломается она или нет. Когда Муза узнала о том, что была призвана в Команду Света, она поначалу обрадовалась — это было невероятно хорошей возможностью заработать, ведь Друиды Магикса щедро вознаграждали семьи тех, кто присоединился к ним. Ее семье очень нужны были деньги — ее мама сильно болела, а на лекарства денег не хватало. Работы на Мелодии, родной планете Музы, было немного (да и сама Мелодия была не особо богатой планетой. На ней не было огромного числа полезных ископаемых и драгоценностей, как на Эраклионе, или оздоравливающих трав, как на Линфее, или высокоразвитой технологии, как на Зените. Мелодия выделялась лишь талантливыми людьми, но все это не особо ценилось на межпланетном рынке), поэтому возможность стать воином Команды Света казалась волшебным даром с небес. Теперь у нее были деньги, но взамен сирене пришлось поставить на кон свою жизнь в игре добра и зла, в которой никогда не бывает стопроцентных победителей. Муза в глубине души надеялась на то, что ей удастся выбраться живой, вернуться домой целой и невредимой. Веру в нее вселяло и то, что родители назвали девушку в честь одной из самых могущественных фей, которые когда-либо жили в Магиксе, в честь Музы из Винкс. Многие, правда, считали Винкс лишь красивой сказкой, но не Муза и ее родители. Сирена надеялась, что это имя станет ее личным талисманом, как если бы сама Муза была ее покровительницей, феей-крестной. Это могло бы показаться глупым, но в желании ощущать себя хоть в какой-то степени защищенным, человек способен придумать и не такое. Простая детская сказка, ее личное поверье помогало держаться на ногах. Мерзкие холодные капли дождя, которым разразилось, словно назло, мрачное небо, иголками впивались в кожу Музы, мешая ей сосредоточиться. Было холодно, девушке казалось, что она скоро полностью покроется тонкой корочкой льда или инеем. Ее голос, главное оружие для сирены, дрожал. Муза чувствовала, что каждое следующее пропетое ею заклинание становится все слабее и слабее. Она уже почти не наносит своим противникам урона, магия полностью иссякла, заставляя девушку упасть на колени в порыве отчаяния. Ее воинственная соната обрывается на полуслове — больше нет сил, ни физических, ни душевных, ни волшебных. Какое-то время ничего не происходило, никто не обращал внимания на Музу, что была не в силах вымолвить и слова. Никто не видел того, что сирена осталась абсолютно беззащитна, но девушка знала, что это лишь дело времени. Когда в спину девушки уперлось горячее дуло пистолета, Муза замерла — вот она, ее смерть, только вместо косы в ее руке волшебное огнестрельное оружие. Одного нажатия на курок было достаточно для того, чтобы покончить с ней: — Чувствуешь, как быстро забилось твое сердце? Уверен, сейчас вся кровь, что есть в твоем теле, прильнула к голове, — проговорил юношеский грубоватый голос. Обжигающий металл поднялся выше по спине, казалось, противник Музы пытается ее дразнить. — Как и все здесь, ты боишься смерти. Это так банально. — А ты, стало быть, бесстрашен, не боишься умереть? — сирена повернула голову набок, пытаясь разглядеть своего противника. Краем глаза она смогла рассмотреть его — бледная натянутая кожа, вишневые волосы, которые складывались в причудливую прическу по форме своей напоминавшей чем-то лук, и большие темно-синие глаза, которые смотрели на Музу с нескрываемым презрением. Парень явно считал ее жалкой и всем своим видом давал понять, что такие люди ему ненавистны. Его злят слабаки. — О да, пожалуй, я и вправду бесстрашен, — легко согласился он, наклонив голову на правый бок и прищурив один глаз, словно прицеливаясь, — по крайней мере, в сравнении с тобой. — Если это и вправду так, то мне искренне жаль тебя. — Муза повернулась к нему всем туловищем, позволяя его пистолету упереться в грудь, рядом с сердцем. — Если ты ничего не страшишься, значит, ты не знаешь, куда направляешься. Ты из тех, кто с легкостью распрощается с жизнью, так как просто не в силах понять всю ценность этого великого дара. Парень недовольно скривил губы; сидящая перед ним на коленях Муза, его жертва, пыталась читать ему нравоучения — это было как-то унизительно, слушать нотации от такой, как она. — Я просто предпочитаю громкую смерть невзрачной жизни... Мой отец всю жизнь говорил мне, что не стоит выделяться из толпы, что нужно жить спокойно, не создавая себе лишних проблем, завести семью, найти работу и трудиться на ней в поте лица; он говорил, что все должны жить именно так, что для того мы и были рождены. Но я предпочитаю смерть подобной скуке, я предпочитаю это одно краткое, но столь яркое мгновение всей этой серости и однообразности под названием "жизнь"! — громко и гневно проговорил парень, все сильнее сжимая в своих руках пистолет. Почему он должен разговаривать с этой слабачкой, почему бы просто не пристрелить ее прямо сейчас? Отчего он желает услышать ответ этой сирены на свои слова? Муза с удивлением смотрела на парня, почему-то ей казалось, что в глубине души он сейчас плачет, его сердце разрывается от этих слов и мыслей. Несмотря на то, что ее палач выглядел весьма грозно и явно был зол, ей казалось, что перед ней стоит маленький ребенок, который не понимает, для чего родился на этом свете. Она чувствовала его желание стать яркой звездой, его желание освещать свою жизнь всеми цветами радуги. Он не боится смерти от того, что думает, что не сможет достичь сверкающей жизни. Он был полной противоположностью Музе, которая всегда мечтала о спокойной размеренной жизни, где каждый день похож на предыдущий, где есть вера в завтрашний день. Сирену постиг ужас в тот день, когда она проснулась и узнала, что началась война. Она выглянула в окно и не увидела привычно улыбающихся музыкантов, которые каждое утро играли дружным оркестром веселые мелодии на площади Мелодии. За окном царил хаос, обычно спокойные горожане словно посходили с ума от ужаса перед войной и предстоящими смертями. Весть из Магикса о том, что большая группа повстанцев, которым не нравилось правление Друидов, захватили главную площадь планеты и начали настоящую мясорубку, вступив в бой с солдатами, выбила всех из колеи. В тот день мир покинул каждый дом в Мелодии и во всем Измерении. Начались непрерывные битвы между добром и злом, между Командой Света и повстанцами, улицы наполнились реками из крови, в воздухе повисло отчаяние. — Я понимаю твое стремление к прославленной смерти, твое желание оставить свое имя в истории, — Муза с легкой боязливостью заглянула в глаза парня. — Но понимаешь ли ты, что смерть — конечная остановка, что за ней ничего нет? Это как тупик в конце длинной дороги, только обратно ты уже свернуть не сумеешь. Ты не узнаешь о том, удалось ли тебе остаться в памяти людей, и доброй ли будет о тебе эта память или тебя будут проклинать миллионы. Взгляни, сколько здесь пало бойцов только сегодня! Какова вероятность, что именно тебя выделят из всего этого бесчисленного множества погибших неизвестных героев? А если и выделят, то кто им расскажет о том, кто ты и как тебя зовут? На войне всегда сражаются миллионы, но в истории остаются лишь единицы, так с чего ты взял, что сможешь попасть в столь узкий круг избранных? Муза услышала явственный раздраженный скрежет зубов, ее слова явно не пришлось ему по вкусу. Но сирена знала, что он прекрасно понимает, что Муза права. Чтобы умереть славной смертью ему нужно в одиночку выиграть целую войну, но это было явно ему не по силам. — Умеешь забалтывать, однако, — тихо проговорил парень, медленно опуская пистолет. — Знаешь, будет досадно, если такая, как ты, столь отчаянно цепляющаяся за жизнь, так легко погибнет. Я не стану в тебя стрелять, я буду уповать на то, чтобы тебе досталась более жестокая участь, чтобы на твою долю выпали истязания и адская боль. Сирена не верила своим глазам, но ее противник и вправду отступился. Развернувшись к ней спиной, он пошел прочь, не желая более смотреть на Музу. Несмотря на все эти ядовитые слова о том, что он желает ей ужасной смерти, Муза чувствовала всей своей душой и сердцем, что смогла до него достучаться, что на самом деле это был его способ сказать "спасибо". Муза прекрасно понимала, что это будет выглядеть слишком жалко, но все же не смогла сдержать себя от нахлынувших слез облегчения и громких всхлипов — пусть и, вероятно, ненадолго, но ей удалось избежать смерти. — Если наконец перестанешь плакать и пойдешь за мной, то я постараюсь... защитить тебя. Твоя магия иссякла, поэтому сейчас ты слишком легкая добыча. Тебя убьет кто-нибудь мимоходом и это будет слишком быстро и совершенно не зрелищно, — кинул через плечо парень, не спеша далеко уходить. Яркими молниями вокруг них полыхала магия, свинцовым дождем лились пули и со скрежетом ломались о защитные барьеры волшебников. Серое дождливое небо над Музой и парнем перестало сгущаться, скользкий дождь ушел на другую сторону города, оставляя их в покое. В беспросветной тьме, на краю жизни и смерти, во время жестокой битвы, Муза нашла его. — Меня зовут Стивен, надеюсь, как-нибудь и ты как следует представишься мне, сирена, — совсем тихо проговорил парень, словно опасаясь столь несвойственной себе мягкости. Муза слабо улыбнулась и попыталась встать на ноги. Откуда-то в ней просыпался новый источник силы и даже истраченная магия начала восстанавливаться. Стивен зажег в ней таившуюся искру великой мощи, она впервые почувствовала, что сможет пережить эту войну. Теперь она не просто верила в это, она точно знала, что так и будет.

****

Темное безликое подземелье, в котором скрывались повстанцы, окрасилось всполохами магии, которые исходили из самого центра дружного застолья организованного в честь небольшой победы над Командой Света в очередной битве. Радостные бойцы наколдовали волшебные фейерверки, не боясь того, что их найдут из-за такого грохота. Они были уверены в том, что победа совсем близко, что скоро они доберутся до самих Друидов и добьются справедливости, свергнув власть этих сомнительных стариков. Среди всеобщего веселья лишь Стивен, по своему обыкновению, хмурился — ему не нравился весь этот шум и гам, эта бравада над одной маленькой и незначительной победой. Все еще было впереди, ему казалось, что повстанцы слишком рано начали праздновать. Будь его воля, он бы заставил их всех вступить в новый бой, используя одну-единственную стратегию, которой всегда придерживался — взять врагов своей яростной беспрестанной атакой, не давая им спокойно вздохнуть ни единой лишней секунды. Не совсем вежливо оттолкнув в сторону Джимми, их главного стратега, он прошел вглубь подземелья, пытаясь скрыться от этого назойливого праздника. Ему хотелось побыть в тишине и одиночестве, поразмышлять немного о том, как же быть дальше. Они были знакомы с Музой вот уже два месяца и все это время общались, что, конечно, было невероятно странно. Стивен чувствовал себя немного виноватым каждый раз, когда разговаривал с ней по телефону, ему казалось, что он предает своих товарищей, но все же ничего с собой поделать не мог — он нуждался в ней, ему хотелось слышать ее голос как можно чаще. Иногда он думал о том, что эта чертова сирена явно околдовала его, иначе как объяснить его тягу к этому бесполезному общению? Сейчас он остервенело вертел в своих руках телефон, сдерживая себя от того, чтобы позвонить ей. За все это время он ни разу не звонил Музе первым и это, если честно, давалось ему с трудом. Зачастую желание позвонить сирене возникало сразу же в тот момент, стоило ей положить трубку, и это невероятно бесило Стивена. Как она смогла приучить его к себе? Что в ней такого особенного, что его постоянно тянет к ней? Когда телефон затрезвонил в его руках, Стивен чуть было не вскрикнул от счастья, но тут же сдержанно прокашлялся и сделал невозмутимый вид. Подождав некоторое время для приличия, стремясь сделать вид, будто он совершенно не ждал этого момента, он наконец нажал на кнопку и смог увидеть ее лицо. Ее улыбка почти сразу же смягчила Стивена, но он все равно постарался принять безразличное выражение лица: — Чего тебе, сирена? — И я тебя рада видеть, Стивен! — голограмма Музы усмехнулась. — Ты совершенно не меняешься, все так же никаких манер. — Если собираешься в очередной раз учить меня жизни, то я отключаюсь, — пригрозил он, гордо вскинув голову. — Думаешь мне больше заняться нечем, кроме того, чтобы выслушивать твою болтовню? — Учитывая, что ты снова сидишь в уголочке в одиночестве, то да, именно так я и думаю, — с нескрываемым удовольствием подколола она Стивена. — Уверена, что ваши сейчас веселятся, ведь вам удалось выиграть в последней битве... а вот нам приходится туго. Друиды недовольны, говорят, что мы самая слабая из всех Команд Света, которые когда-то защищали Магикс, что мы позорим своих предшественников, — продолжила Муза понурив голову. — Давно тебе пора понять, насколько эти ваши Друиды прогнили. Никакие они не мудрецы, они просто трусы, которые вечно прикрываются Командой Света. У них ведь, по идее, немереное количество волшебной энергии, при желании они любое зло могли бы развеять одним взмахом руки, но нет, они ведь выше этого. Они предпочитают отправлять ни в чем не повинных на верную смерть, отрывая их от семьи и близких, позволяя бесполезным войнам пронизывать все Измерение, — ответил Стивен, нахмурившись. Он тщетно пытался переманить Музу на сторону повстанцев все то время, что они втайне общались. Пытался показать ей, что никакие они не злодеи несмотря на всеобщее мнение, что на самом деле они борются за правду. — Магиксу давно пора избавиться от гнета этих жалких хвастунов... — Перестань! — Взгляд Музы ожесточился, голос стал холодным. — Не смей так говорить о Друидах, не начинай эту тему сначала, ведь знаешь, что бесполезно. — Я пытаюсь открыть тебе глаза на правду, пусть она тебя и ранит. Ты борешься не за ту сторону, истинное добро — это мы! — И что же, каждое доброе, подобно вам, начинает войну и идет убивать?! — вспыхнула Муза, которая, как и Стивен, не отличалась особым терпением. Отчего-то почти каждый их разговор в итоге заканчивался ссорой. И что-то подсказывало Музе, что дело было далеко не в том, что они воюют на разных сторонах, ей казалось, что они постоянно ссорятся и мирятся вот уже много лет. Словно так и было всегда, казалось, это длится уже несколько столетий. — Уж лучше так, чем сидеть сложа руки, пока миром правят девять полоумных старцев, которые и пальца и палец не желают ударить ради того, чтобы сделать жизнь в Измерении лучше! — Стивен так же повысил голос, начиная выходить из себя. Разозлить его было почти всегда пустяковым делом, сдержанность была ему неизвестна. — Ты понимаешь, что мы не можем так и дальше находиться в этом подвешенном состоянии, что тебе рано или поздно придется выбирать, желаешь ли ты быть со мной, или остаться со своей глупой Командой Света? На самом деле мысленно Стивен кричал Музе о том, что желает быть с ней, но из уст его вылетали совершенно иные слова, которые, скорее, обижали сирену, нежели давали ей понять, что она ему небезразлична. Ему хотелось сказать, что он беспокоится из-за того, что она избрала не ту сторону, что на самом деле Друиды — далеко не добро. — И почему мы не можем хотя бы раз поговорить спокойно, без ссор? — устало выдохнула Муза, внезапно расхотев продолжать спор. Каждый раз, после их очередной ссоры, она думала о том, как же ей это надоело, о том, почему она терпит этого несносного грубияна, от которого вовек не дождешься доброго слова. Иногда ей казалось, что она навязывает ему свою компанию, что она ему совершенно не интересна, ведь Стивен вел себя так, будто она была чем-то раздражающим. Ощущение того, что такое в ее жизни происходит не впервые, все никак не покидало Музу. Но как бы она ни силилась, она не могла вспомнить, когда же в ее жизни был еще кто-то настолько раздражающий и манящий к себе одновременно. Ей начинало казаться, что она сходит с ума, что это постоянное дежавю просто бзик ее уставшей от вечных ссор души. Стивен опустил голову, мысленно ругая себя за то, что снова завел эту тему. Каждый раз он говорил себе, что постарается быть помягче в следующий раз, что объяснить все Музе равномерным голосом, но все равно срывался, теряя над собой контроль. — Знаешь, я просто... как бы это сказать... — Стивен пытался набраться храбрости, чтобы открыть свои истинные чувства, перестать скрывать их за этой бравадой показной холодности. — Давай встретимся? Я приду к храму сегодня под покровом темноты, думаю, нам стоит наконец поговорить с глазу на глаз, не через телефон... Мы забываем о том, что участвуем в кровавых битвах, в любой день одного из нас может не стать, поэтому стоит как можно более скорее все прояснить. Поговорить по душам. Подобные слова были совершенно несвойственны Стивену, впервые он решился сказать то, о чем на самом деле думал. Но самая сложная фраза, которую он просто обязан сказать Музе, ждет его впереди.

****

Холодный скользкий ветер окружал Музу, терзая ее и заставляя постоянно ежиться, думая о том, когда же наконец на горизонте появится Стивен. Вот так встречаться с ним, врагом Команды Света, перед самым храмом Друидов было невероятно опасно, но она чувствовала, что должна рискнуть. Казалось, что от ожидающего их этой ночью разговора зависит абсолютно все, даже исход войны. Музе казалось, что сегодня решится то, к чему она и Стивен шли веками, несколько жизней подряд. Несмотря даже на то, что смерть Муза считала конечном пунктом, мысль о том, что они со Стивеном знакомы были еще до начала этой жизней, ее не покидала. Когда слабый свет фар ветролета Стивена показался среди ночных облаков, Муза запоздало запаниковала, поняв, что ей предстоит ему сказать о своих истинных чувствах. Объяснить, что между ними не просто дружба. Стивен, наметив себе траекторию, отключил фары для того, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Он знал, что Музу не погладят по голове, если их, двух врагов, застанут вместе во время дружественной беседы. Бесшумно приземлившись рядом с сиреной, он поспешно отбросил шлем в сторону и безмолвно уставился в глаза девушки, не решаясь заговорить первым. — Так понимаю, ты никогда не будешь начинать разговор со мной первым? — с горькой улыбкой спросила Муза. Если честно, то она устала постоянно делать ему первой шаг навстречу. Всю жизнь... Хотя, постойте, они ведь знакомы лишь два месяца, но почему ей упорно продолжает казаться, что мысль о нескольких жизнях со Стивеном реальна? Она слишком хорошо его знает, а он — ее. — Скажи, сколько мне еще терпеть твой дурацкий характер со всеми этими заскоками? Почему ты не можешь быть таким же обходительным и милым, как все остальные парни? Почему я всегда страдаю по твоей вине?! Эти слова, их говорила Муза, но казалось, что уже и не она вовсе. Ее сознание внезапно прорезало яркое воспоминание того, как они впервые познакомились. Это было на болоте. Корабль специалистов рухнул и она вместе с подругами побежала посмотреть, что же произошло. Раскореженный металл, виновато улыбающиеся мальчики-специалисты, которые только начали учиться в Красном Фонтане, и он со своим пронзительным язвительным взглядом. В той, первой жизни, его звали Ривеном. Муза пошатнулась, хватаясь за голову. Неожиданно воспоминания из прошлых жизней заполонили ее мозг, заставляя почувствовать всю боль, которая все эти годы томилась в ней. Ее мама умерла, отец запретил заниматься музыкой и всячески противился ее увлечениям; Стелла постоянно задирала, да еще и эта вечная война с ведьмами из Облачной Башни и с Трикс в особенности. Муза всегда чувствовала себя такой одинокой и брошенной всеми, пока не появился Ривен... который усугубил все эти чувства благодаря своему несносному характеру. И как ее только угораздило влюбиться в этого бесчувственного эгоиста, который, к тому же, поначалу был на стороне зла, встречался с Дарси и помогал ведьмам? Он вечно принижал ее таланты, заставляя чувствовать себя жалкой и никому не нужной, он все усложнял каждый раз своей беспочвенной ревностью. Он терпела Ривена долгие годы, спуская ему всю колючесть его характера, терпя нелепые выходки и его вечные колебания между добром и злом, но, в конце концов, даже она не выдержала. — Муза, что с тобой? — Глаза Стивена испуганно забегали, когда сирена рухнула наземь, схватившись за голову и заплакав. Он стоял, беспомощно наклонившись над ней, не зная что делать, чем ей помочь. Казалось бы, стоило просто обнять девушку и утешить, но он так не мог, что-то внутри него сжалось в сталь и не позволяло проявить такой мягкости, он был не в силах заставить себя двинуться, его словно парализовало. Если подумать, то это всегда было его проблемой — он не позволял себе показывать своего истинного отношения к ней, не обнимал ее, даже целовал очень редко, постоянно держал себя под контролем, скрывая свои чувства. Говорил ли он хотя бы раз Музе о том, как сильно ее любит? Нет, он до последнего молчал об этом, пока ее терпение не лопнуло. Внезапно воспоминания о том, каким он был идиотом в самой первой их жизни, озарило его память, срывая завесу. Он закусил свои губы до крови, когда тело наполнилось болью после воспоминания о том, как Муза ушла от него. В тот вечер, он в последний раз обернулся к ней и их друзьям, и увидел ее счастливую улыбку сквозь слезы. Муза была по-настоящему рада избавиться от такого бремени, от их отношений, которые все эти шесть лет изводили ее. Она в одиночку боролась за их счастье так долго, но так устала, что теперь была готова с легкостью отпустить его. Ривен знал, что скажи он в тот момент о том, что любит ее, то сумел бы вернуть все, она позволила бы остаться. Но он не нашел в себе мужества для этого, впрочем, как и всегда. Он пытался быть бесстрашным, вечно нарывался на драку со Скаем, но, когда дело касалось Музы, он становился самым трусливым человеком во всей Вселенной. Он боялся бороться за нее, но и отпустить не мог.

****

Воспоминания растворились, боль потихоньку отпускала, Муза и Стивен сидели напротив друг друга на сырой траве, пытаясь осознать, что же это было. Дар от Великого Дракона, который хотел им показать, насколько было глупо расставаться тогда, при первой их жизни? Из-за своей гордыни и твердолобости они в итоги разошлись и сейчас. Встретив друг друга вновь спустя столетия, они начали с того, что помчались скакать на тех же граблях, о которые бились раньше. Теперь, когда они вспомнили все свои глупые поступки прошлых жизней, им дали шанс все исправить. Начать с чистого листа. — Прости меня за все, — Стивен мягко коснулся холодной руки Музы, привлекая ее внимание к себе. — Я всегда был таким ослом, даже сейчас, спустя столько жизней, я почти умудрился снова все разрушить. Прости меня, Муза, я так виноват. Девушка подняла на него заплаканные глаза, отказываясь верить своим ушам. Неужели ее Ривен, вечный разгоряченный хам, искренне извиняется? Она ждала так долго, что сейчас с трудом верила в происходящее, когда это стало реальностью. — Я совершенно не ценил тебя, не боролся за тебя, ушел с такой легкостью... Как я мог так поступать?! — Его голос весь пропитался сожалением. — Почему мне так трудно было показать тебе то, насколько ты мне... — Слова застряли в горле, превращаясь в жалкий неразборчивый скрип. Даже сейчас ему было сложно сказать самое главное, то, что заставило бы Музу остаться с ним. — Скажи мне это, прошу, хотя бы один раз, чтобы я знала, — и Муза умоляюще взглянула на Стивена. Ей нужно было услышать, что она нужна ему, чтобы знать наверняка, что за всем этим безразличием скрывается любовь к ней. — Я никогда не попрошу тебя повторить это снова, клянусь, поэтому, лишь раз, скажи это для меня! Он крепче сжал ее руку, пытаясь сломить свою внутреннюю слабость, эту стену, накрепко замуровавшую чувство любви. Он не может потерять Музу и в этот раз, он должен пересилить свою трусость. — Ты по-настоящему... Я хочу сказать, что... — отчего-то весь воздух внезапно исчез из легких, заставляя Ривена задыхаться от безысходности. Он смотрит на Музу и видит, как ее глаза постепенно стекленеют, осознавая, что это бесполезно, что он ни капли не изменился. Она с досадой вырвала свою ладонь из его рук и поднялась на ноги так быстро, как только удалось. — Я все поняла и... не желаю более тебя видеть. Я не намерена тратить еще одну жизнь в ожидании того, когда ты наконец решишься показать свои истинные эмоции. Знаешь, в какой-то момент я почти верила, что в этот раз все будет иначе, что в прошлых жизнях нам просто не повезло. Но сейчас я понимаю, что в этом наше проклятие. Нам суждено вечно терять друг друга по твоей вине, видимо именно это записано на звездном небе судьбы. Стивен так и остался сидеть с протянутой рукой, наблюдая за тем, тонкая фигура Музы скрывается в тени. Он снова все испортил.

****

С каждым днем война становилась все более ожесточенной, обе стороны терпели все больше убытков, воины слабели, но никто не хотел сдаваться, договор о мире был невозможен, каждый желал одержать победу несмотря ни на что. Искры плавящегося под невыносимой жарой металла окрасили поле новой схватки в алый. Закоптившаяся кровь новой порции погибших зловонно гуляла среди бившихся воинов Команды Света и повстанцев, мешая сосредоточиться и заставляя слезиться глаза. Многие прикрывали нос левой рукой, так как вонь была по-настоящему невыносима. Стивен окинул мутным взглядом своего очередного противника, надеясь на то, что ему не придется добивать беднягу. Ему совершенно не хотелось марать руки, он не любил этого. Да, честность в бою была ему чужда, Стивен всегда считал, что на войне все средства хороши, но все же побежденных он старался лишний раз не унижать. Он еле заметно поклонился павшему от его рук члену Команды Света и возвел глаза к небу в немой молитве к Великому Дракону о том, чтобы он поспешил забрать к себе душу погибающего воина, не заставляя его мучиться. Перезарядив пистолет, Стивен быстрым шагом устремился в ту сторону, где, как ему казалось, слышалось пение Музы. Во время этой сложной битвы он чувствовал, что должен быть рядом с ней даже несмотря на то, что она не желала его видеть. Он боялся, что сирена погибнет, ведь ее магия была довольна слаба в сравнении с волшебством повстанцев, а другим оружием она не умела, точнее не желала, пользоваться. Прикрываясь щитом и избегая новых столкновений с врагами, дабы не вступать в бой и не тратить время понапрасну, он изо всех сил спешил к Музе. Воспоминания прошлых жизней не давали ему покоя. В первое время все это казалось наваждением черной магии, но Стивен чувствовал, что это не так. Он не понимал, как ему и Музе удалось вспомнить прошлое, что у них было еще до начала этой жизни, размышлял о том, не послужило ли к этому толчком то, что они вновь совершали все те же ошибки сейчас, которые когда-то заставили их расстаться. Чарующий голос Музы вернул его в жестокую реальность, заставляя встряхнуться и взглянуть на сирену, которая пыталась защититься от парня с мечом. Ее заклинания не наносили практически никакого вреда врагу, скорее даже забавляли повстанца. Иногда Муза заходилась тяжелым кашлем из-за смрада, который мешал чисто петь и ослаблял ее. Стивен колебался, наблюдая за этой неравной битвой, он немного страшился заступаться за Музу, ведь для этого ему придется предать своих людей, напасть на союзника. Но вот, стоило лишь Музе немного пошатнуться, показать, что она на грани, что вот-вот рухнет без сил, как Стивен, не помня себя, рванул вперед и, направив дуло своего пистолета на своего товарища, без лишних колебаний спустил курок. Выстрел еще долго отдавался в его ушах жалобным эхом, словно спрашивая Стивена о том, как тот мог так низко пасть. Сирена испуганно попятилась назад, когда на нее хлынула кровь стоявшего рядом противника, сраженного пулей. Поверженный боец повалился прямо на нее, словно пытаясь утащить девушку вместе с собой на тот свет, но она тут же откинула безвольное тело прочь. Муза широко раскрыла рот в немом крике, она никак не могла привыкнуть к тому, что на поле боя всегда приходилось наблюдать за чей-либо смертью. Сейчас ей хотелось убежать прочь, куда глаза глядят, но она не могла и пошевелиться, ужас сковал ее тело и затуманил разум. Она, наверное, в тот же миг сошла бы с ума, если бы не Стивен. Не говоря ни слова, он заключил ее в своих объятиях и насильно уткнул ее голову в свое плечо, чтобы Муза не могла больше видеть погибшего повстанца. Крепко сжав дрожащую девушку, Стивен решительно проговорил: — Все в порядке, слышишь меня? Мы выберемся из этого ада, и все будет хорошо, только не отчаивайся. Просто поверь мне... Я знаю, что подводил тебя много раз, но сейчас все иначе, я не собираюсь и дальше повторять ошибки прошлого. Я все усвоил. Муза громко выдохнула застоявшийся в легких воздух, от слов Стивена ей и вправду стало спокойнее, сумасшествие больше не пыталось отвоевать ее тело, дрожь постепенно унялась. — Ривен, я не в силах более верить в тебя, это слишком больно — разочароваться каждый раз после того, как я доверюсь тебе, — она впервые назвала его истинным именем, тем самым, которое было ей знакомо еще с их первой жизни. — Клянусь тебе, что изменюсь, что буду работать над собой. Я хочу провести всю свою оставшуюся жизнь рядом с тобой, и не только сейчас, даже после смерти я не желаю тебя терять. Муза, прости, что никогда не говорил тебе о том, как сильно нуждаюсь в тебе, что люблю тебя, моя фея! — Все эти слова дались нелегко, но он все же наконец смог их произнести. Пришло время оставить эгоистичного бесчувственного Ривена в стороне, он больше не заставит страдать Музу из-за своей глупой закрытости. Непрошенные слезы сами полились из глаз, стоило только Музе услышать долгожданные слова. Столько жизней прошло, она так долго билась за любовь Ривена, она так давно хотела узнать, что все это не напрасно, что и она ему небезразлична. — Я люблю тебя, Муза, и готов повторить это еще сотни и тысячи раз, если пожелаешь. Впервые в жизни Муза плакала от счастья и облегчения, раньше она никогда еще такого не испытывала. В одно мгновение в ее душе воцарился мир, а сердце уняло свою вековую боль, найдя покой. Девушка подняла голову, чтобы заглянуть в глаза Ривена. Как же давно она в них не смотрела в последний раз, прошло столько времени. Как она могла прогнать его в самой первой жизни? Почему она не подождала еще немного, у них могло все получиться еще тогда, если бы ей хватило сил потерпеть. Перед ней стоял не повстанец Стивен, сражавшийся за другую сторону в смертельной войне, перед ней стоял такой родной и близкий специалист по имени Ривен, тот, которого она любила все свои несколько жизней. Заплаканные глаза Музы, радостно сиявшие все это время, в одно мгновение округлились. По тонким губам девушки заструилась кровь, ноги подкосились. Холодное острое лезвие прошло насквозь, Ривен почувствовал мучительную боль, когда меч разорвал его внутренности. Они одновременно рухнули с Музой на колени, не прерывая своего объятия. В спину Музы по рукоять вошел волнообразный меч, ее глаза медленно тускнели. Ривен чувствовал, как и его покидает жизнь, но все не мог в это поверить. Нависший над ними один из повстанцев удовлетворено улыбнулся, именно он пронзил их своим оружием, именно он стал тем, кто прервет их жизни. Ривен прекрасно знал этого парня, они иногда вместе тренировались, готовясь к бою, поэтому совершенно не мог понять, почему... за что? — Я не церемонюсь с предателями, ты убил нашего товарища, поэтому я должен был отомстить, — пояснил ему повстанец, заметив немой вопрос в глазах умирающего Ривена. — Надеюсь, тебя и твою подружку из Команды Света ждет особое место в аду. Ривен и Муза повалились набок, ноги отказывались их держать, жизненная сила постепенно покидала их тела, оставляя за собой лишь пустые бездушные оболочки. Он крепко сжал в своей руке ладонь умирающей Музы и попытался улыбнуться ей с ободрением: — Обещай, что ты споешь мне, когда мы встретимся в следующий раз. Муза попыталась ответить, но смогла лишь прокряхтеть, кровь продолжала течь по ее губам. Когда свет в глаза Музы окончательно померк, Ривен позволил себе заплакать. Он впервые решился сказать Музе о своих истинных чувствах, но в итоге все равно потерял ее. Казалось, девушка была права, сказав, что им не суждено быть вместе, так решила сама жизнь написав звездными нитями судьбы над небом Магикса: "Вы рождены для того, чтобы постоянно терять друг друга".

****

Тридцать один год спустя. Суетливые подруги бегали вокруг нее, пытаясь сделать так, чтобы Авен* выглядела идеально. Ей даже начинало казать, что это вовсе не она, а эти, словно сорвавшиеся с цепи, пять обеспокоенных девиц выходят замуж. — Ради Великого Дракона, перестаньте так вертеться, у меня уже голова кругом идет из-за вас! — попыталась она остудить их. — Я ведь отлично выгляжу, к чем еще что-то добавлять к моему платью? — Нет предела совершенству! — возмущенно воскликнула Санни, пошившая для нее свадебное платье. — Я хочу, чтобы ты стала самой красивой невестой во всем Измерении! — Мы все этого хотим, правда, девочки? — присоединилась к ней Блум, откидывая свои огненно-рыжие волосы назад. — Ты единственная в нашей компании, кто до этого времени ни разу не была замужем. Вот Аква уже третий раз замуж вышла, а ты?! — Обязательно каждый раз упоминать об этом? — недовольно спросила упомянутая Аква, обиженно вздернув подбородок. — Просто с Бубу и Ноем я не во всем сошлась взглядами, поэтому в итоге лучшим вариантом для меня стал Превиус**. — Не удивлюсь, если ты и с ним разведешься, — хмыкнула Синс и поправила съехавшие с носа очки. — Согласно статистике, около шестидесяти восьми процентов повторных браков в итоге разваливаются. Аква показательно закатила глаза, давая понять ей, что совершенно безразлична к бракоразводной статистике. Она была уверена в том, что нашла свою судьбу, встретив Превиуса. Авен насмешливо покачала головой, их шумная компания редко обходилась без споров, но это совершенно не угнетало, наоборот, сплачивало. Эти ссоры Авен казались такими родными и близкими, словно так и было всегда, еще до того, как они все встретились. Шесть неразлучных подруг... Иногда Авен казалось, что это длится вот уже несколько тысячелетий. В ее душе царил абсолютный мир, наконец-то она встретила своего единственного, с которым готова была провести остаток жизни. Правда, избранник Авен был человеком с весьма тяжелым характером, иногда он мог ненароком, а то и специально, обидеть кого-то из их общих друзей, но это совершенно не отталкивало девушку. Она свыклась с заскоками этого строптивого юноши. Главное, что он любил ее и даже иногда снисходил до того, чтобы сказать эти три тяжелых слова Авен, а большего ей и не нужно. Только знать и иногда слышать из его уст "Я люблю тебя", этого более чем достаточно для счастья. Она встречалась со Стефаном вот уже более четырнадцати лет, они были знакомы еще со школьной скамьи, но у них были весьма сложные отношения. Они постоянно ссорились, часто расставались и обратно сходились, трепали друг другу нервы различными способами, но в итоге все же смогли найти возможность для совместного пути. Стефан сделал Авен предложение и вот, они уже у порога семейной жизни. Их общая мечта наконец осуществилась, судьбе пришлось отступить пред лицом истинной любви.