Бал

      Их комната завораживала. В такой комнате невозможно было жить. Напускное величие, бархатные шторы, кровать из черного дерева, балдахин, лепнина на стенах. И пауки. Чертовы мурановские пауки. Они были повсюду. Они сводили Владу с ума. Они следили за каждым её шагом. Чуть что - и тело юной Венго переставало ей повиноваться. Стоило ей лишь почувствовать голод, и ноги сами несли её к ближайшему дому. Или человеку. Она сопротивлялась его приказам. Невыносимо больно, невыносимо. Она встала с кровати. Её бледную кожу посеребрила луна. Её свет, играючи, прошелся по волосам, спустился вниз и заметался среди алмазных граней паука. Влада коснулась пальцами холодного камня, вросшего между ключицами. О, как же она ненавидела этот камень, как она мечтала снять его! Поначалу она пыталась снять его, расцарапывая кожу. Её мучали кошмары. Будто, этот паук плетет вокруг неё кокон. А она простая мошка, которую принесут в жертву огромному пауку.       Лениво жмурясь, с той же кровати поднялся он. Он был воплощением величия, он был воплощением мечты. Её мечты. Но после свадьбы, он стал будто каменным. В нем не было эмоций. Казалось, будто он скоро застынет, покрывшись алмазной коркой. Она была влюблена в него, любила всем сердцем. И ненавидела. Она упивалась его прикосновениями, млела в его руках, но ненавидела его за то, кем он стал. Бледная статуя. Прекрасный идеал. Он подошел к ней, коснулся её щеки и прошептал. Не нежно, а скорее властно и твердо: - Сегодня бал, дорогая, будь готова.       Она знала, что даже если ей плохо, даже если ей не хочется, она будет на этом балу. Она будет блистать, улыбаться, и о ней будут мечтать все, кто её увидят. Она будет прилежной женой, прекрасной любовницей, но никогда она не будет счастлива. Разве может стать счастливой та, которую лишили свободы. Она лишь кивнула. Он окинул взглядом её хрупкое, недостаточно женственное тело, будто задаваясь вопросом, почему именно она? Почему именно она одолевает его мысли уже много лет подряд? Почему он, этот сильный, властный вампир влюбился в такую наивную и добрую девушку? Да, он любил её. Его любовь была странной, невыносимой для неё. Он боялся её потерять, поэтому делал все, чтобы она его ненавидела. Он боялся, что она исчезнет из его жизни, поэтому привязал её к себе медальоном, но он хотел, чтобы она ушла. Он понимал, что ей плохо с ним рядом. Он знал, что она его ненавидит.       Темнейший надел свой костюм, пригладил волосы и вышел. В комнату, постучавшись, вошли домовые. Они внесли платье для Влады. Узкий корсет, кринолин... Дань традициям. Перед каждым балом ей приходилось сидеть часами, укладывая волосы, доводя своё тело до совершенства.       К полуночи она была готова. За окном завывала метель. Она поежилась. Ей было неудобно. Он зашел к ней ровно в час. Взял её за руку и молча повел по запутанным коридорам в зал. Там уже собрались гости. Вампирская элита. Мурановы, Готти, Сумороки... Рубинами сверкали глаза нечисти в полумраке, охватившем зал. Нечисти свет ни к чему. К паре подошли гости. Гильсберт, расслаблен ровно настолько, насколько расслаблен дикий зверь на отдыхе. Он представлял её всем. Он представлял её как личность, хотя она чувствовала себя куклой. Фарфоровой куклой, жизнь которой находится в руках мальчишки. - Это Владислава, моя жена. Да-да, та самая Венго.       Она лишь кивала и приподнимала уголки губ в аристократичной полуулыбке. Её глаза были стеклянными и безэмоциональными. Она знала, как закончится этот бал. Когда стихнут вальсы, мазурки, он поведет её в комнату, где она опять будет таять от его голоса, изгибаться от его прикосновений, упиваться мгновениями поцелуев. В комнату, где она лишь на секунду почувствует себя свободной.