Скрывающиеся

- Мистер Уизли! Почему не в спальне? - Голос Дамблдора преисполнен благодушия. Рон, напротив, хмурится, глаза опускает, да ресницами хлопает. Разве что не взлетает, как магловский вертолет. В каморке для метел темно и зябко. Прислоняюсь к стене, жмурясь и прислушиваясь. Достал ты меня, Уизли, что непонятного?! - Я эээ… шел в туалет! А вы, профессор?- осекся и моргает. Спроси ещё, что директор забыл в самом непопулярном коридоре школы, умник. - А я, - Дамблдор улыбается, по сторонам озираясь, – тоже в туалет. Потерял что-то, товарищ директор? Вот Рон сдерживается, а улыбка то уже ползет, щекотится, лезет, скотина, наружу, губы растягивает. Одна улыбка - одно взыскание. Что смешного в том, что Дамблдор, как и все люди, подвластен некоторым проказам мочевого пузыря? Фырканье. И не Рона. А тут, над ухом. Ой, сейчас закричу! Ты кто такой? Давай до свидания! Пронесло. Чья-то рука уже позаботилась, чтобы изо рта только писк вылетел, словно мозгошмыга между страницами учебника раздавили. Впрочем, за существование этих метафорических паразитов я не ручаюсь. Особенно у некоторых личностей. Вот у Рона, например, их быть не может. С голода бы померли. И с чего я взяла, что они мозги едят? Надо у Лавгуд этот момент уточнить, когда её столовская овсянка «отпустит». Отвлеклась. Вот не зря мама упрекает за невнимательность! Некто рядом молчит и дышит. Сосед по каморке как абсолютно черное тело на фоне квадрата Малевича. Почти невидимка. Руку-то убери. Не ору я уже. Головой мотаю. До тебя что, как до гиппогрифа – по крылу, да ползком? Доходит не сразу и не всё… Тыкаю пальцам почти наугад. - Уйё… Невоспроизводимая игра звуков. Я такого не слышала даже, когда Невилл с метлы упаднулся. Хотя там была целая симфония: бум, бум, шмяк, шмяк, хлюп, вяк… Вот она, вот она свобода! Ладонь с губ соскользнула. Руку тяну – разобраться, кто тут со мной застрял. Моветон выходит. Уж и до губ моих добрался, а имени так и не сказал. А этот – хлоп по пальцам! Чуть не взвыла. Эй! Смотрю, Уизли после баталий на тему его эссе по трансфигурации оклемался, да с директором в дискуссии вступает. Чтоб я ещё раз его домашние задания проверяла! Это же надо: «Автотрансфигурация – это превращение всего ссущего в автомобиль». Не учил, допустим, ни грюмошмеля. Но слово «сущее» - то мог бы правильно написать! Макгонагалл может слишком буквально воспринять. В конце концов и Рон тоже «ссущее». А мы с Гарри, по этическим соображениям, предпочитаем рыжего товарища, а не оранжевый «Форд». - Что ж, мистер Уизли, отправляйтесь в туалетную комнату. Я тут подожду. - А вы, Профессор? Дамблдор аж засиял! Только рот открыл, Уизли уже смекнул - что к чему. В стрессовых ситуациях он классно соображает. Тем и жив. - То есть... Вы кого-то потеряли? - Рон мнется. Не надо ему в туалет и дураку ясно. Меня ищет. Хочет попросить очередные перлы в эссе поправить. Не могу! Убивайте, расстреливайте, авадой закидывайте, круциатусом заламывайте. - Потерял, - расстроенный вздох. – Мальчика. А я его хотел шоколадной лягушкой накормить. И ужин приготовил. Рон поперхнулся. Сосед мой тоже. Но в руки себя взял быстро. Ты что от директора прячешься? Вот тебе, Грейнджер, друг по несчастью! В каморке пахнет сладким и терпким. Травой какой-то что ли? Надеюсь, ты из теплицы Пуффендуя пришел и другой травки с собой не захватил. А то пишите письма из Азкабана мелким корявым почерком, в полумраке, да на холодном полу. Как пить-то хочется! Вот бы сейчас сока… Можно даже тыквенного. О! Сует в руки фляжку. Ну, ты прямо экстрасенс! Расцеловать готова. Откручиваю крышку, глотаю напиток. Тьфу, бляха-акромантул! Виски? В желудке вспыхивает огонь. Ползет, гадость, обратно. Упрямо так ползет. А этот уже свою едрень забрал, да пьет с удовольствием, скотина. Чтоб у тебя эта жижа из носа полезла! Не лезет. Этот точно не из Пуффендуя. Слизерин. Как пить дать. Он и дал. Пить. Впредь, даже мысленно не попрошу. Язык как блин, да к нёбу прилип. - Аххр..хра… Слова вон даже не идут. Ладно, помолчу немного. - А что за мальчик? – Рон деловито руки в карманы сунул. Важный такой, как психоаналитик. Не твое это, не твое Рональд! – Вы того этого… поссорились что ли? Ой, мама Мерлина Батьковича, ты своему аттестату могилу копаешь? А Дамблдор–то глазки опустил, да головой качает. - Он упрямый у меня. Не слушается совсем. Темненький такой, высокий. Не видели, мистер Уизли? Сосед что-то совсем загрустил. Не шевелится даже. А чем это так воняет специфически? Аж, глаза слезятся. Да это же табаком потянуло. Курим, значит? Огонек в темноте маячит. Вот слизеринцы. Вот чистокровные распиздяи! Даже магловскую контрабанду в школу протащат. Радуйся, Грейнджер, что не травка. Впрочем, это момент спорный. Мало ли какие там примеси. Проверить? Эй, чего не делишься? Дергаю за рукав. Пуговица отлетает и тренькает об стенку. Как гадость эту из фляжки давать, то - всегда пожалуйста, а как нервноуспокоительное, так только себе? Отбираю и делаю затяжку. Кашель чуть легкие изнутри не разрывает. А что? Она у меня первая. Сигарета. - Дуууура! – шипит сосед. Сам такой. Сейчас как устрою мастер-класс по выбиванию глаз! Стихи, почти поэма. Ой, шухер, товарищи! Услышали! Дамблдор головой крутит. Сюда идут. А я что? А я ничего. Мог бы и не давать. Сигареты свои. У Дурмстрангистов отобрал что ли? Гадость какая! Здесь бы любая… Сосед шипит, к стене прижимается, с темнотой сливается - первоклассная мимикрия. Мамочки, конец нам! Машу руками, дым как вертолет разгоняю. Бесполезно. Вот тебе, Грейнджер, и первое взыскание. Тянусь к Малевичу. Помирать так вместе. Обнимает. Мило, тепло. А можно я тебя поглажу? Худой. Куда не ткни – одни ребра. Расслабляется доверчиво. Прелестность какая! И не страшный совсем. Да и запах приятный. А волосы какие длиннючие… Дергается. Мол, трогай, что хочешь, а голова предмет темный – исследованию не подлежит. Нет, так нет. Есть же и другие органы. Руки вон какие жилистые. И сам - кожа да кости. Тебя мама дома не кормит? Ой! Сопит у ушка. Тихо так, мягко. И виски на запах очень даже ничего, да и сигареты не гадкие, если с его дыханием смешаны. Мурашки по телу побежали, побежали… Зажмурилась. Сейчас поцелует. Точно… Свет. Блин-бубонтюбер, нашли! Дамблдор хмурится, а Рон из-за плеча бледнеется. Деликатное покашливание позади. А вот мы сейчас и узнаем, что тут за прынц на белой метле. Чешуйчатый пиздокрыл! Да это Снейп! - Мисс Грейнджер… - эй, ты не удивлен, что ли? То есть «вы». То есть, профессор Снейп, разумеется. - Десять баллов с Гриффиндора за ночные прогулки! – Отряхивает камзол, не глядя на Дамблдора. - Двадцать баллов за употребление спиртных напитков и курение! – Перешагивает через порожек, складывая руки на груди. Гриффиндорцы меня убьют. - А за нецензурную лексику в адрес преподавателя взыскание завтра в шесть. Я что, вслух про чешуйчатого? - … у меня. – Добавляет вкрадчивым голосом. Аж перед глазами потемнело и сердце переехало на ПМЖ куда-то поближе к горлу. Грейнджер, соберись тряпка! Вдох-выдох, три-четыре. Слишком долго собиралась… Ушел. А эти двое так смотрят, что я уже хочу на отработку.