НОЧНЫЕ ВИЗИТЫ

4, 5, 6, 7 день Я села на кровати и с силой сжала пальцы в кулаки. Мое тело было влажным от пота, а губы сухими, словно потрескавшаяся земля в пустыне. Гулкие удары моего сердца выбивали стремительно бешеный ритм, а низ живота саднило и тянуло. Последние несколько дней, засыпая в своей импровизированной тюрьме, я видела один и тот же навязчивый сон. Странный, пугающе реальный, такой осязаемый и совершенно естественный, что, открывая глаза в первый миг, я уже не могла определить, где граница иллюзии из страны Морфея, а где явь. Как не могла понять, почему я возвращаюсь в этот «замечательный» сон вновь и вновь. В нем я видела себя совершенно обнаженной, лежащей на большой кровати и зажатой между двумя прекрасными огромными голыми телами, принадлежащими Нортману и Герво. И я была маленькой рядом с ними, почти крошечной. Я отчаянно тонула в алебастровом холоде кожи Эрика, прикасающейся ко мне спереди, и горела от обжигающих, шоколадных объятий Элсида, находящегося позади меня. Руки Нортмана по-хозяйски сжимали мои бедра, пальцы Герво ласкали мою грудь. Мы занимались сексом… сексом втроем… И как ни ужасно это признавать, мне это очень нравилось. Я не чувствовала смущения или стеснения. Мне просто было хорошо. Наши тела двигались не спеша, в такт какому-то известному только им ритму. И мои партнеры были осторожны и внимательны ко мне, ведь они оба отличались не только большим ростом, но и были богато одарены природой в плане мужского достоинства. Но, несмотря на все это, они проникали в меня все глубже и глубже, и я уже не пыталась даже понять, где заканчиваются они и начинаюсь я. Все, что в те минуты могла делать я сама, это лишь стонать, неистово цепляясь руками за плечи Эрика. Глядя в его бездонные голубые глаза, я выгибалась навстречу его холодному телу… и таяла от жарких губ Элсида на своей шее и спине… И в момент достижения наивысшего удовольствия, в тот самый миг, когда стон готов был смениться криком небывалого восторга… Я всегда просыпалась. И чувствовала я себя после таких «сладких» снов, мягко говоря, не очень. Помимо тянущей боли внизу живота и тяжелой, неудовлетворенной пульсации во всем моем измученном теле, я ко всему вдобавок испытывала чувства глубокого стыда… и разочарования. Стыдилась я, естественно, того, что мой рассудок может регенерировать подобные крамольные видения, а разочаровывалась, потому что как бы ужасно это сейчас ни прозвучало, мне определено нравилось пережитое мной во сне. И еще я испытывала недоумение, позднее раскаяние за поступки, которые совершала… и страх… Недоумевала я, потому что никак не могла логично объяснить самой себе появления Герво в моем чрезмерно откровенном сновидении. Элсид был явно не тем мужчиной, который мог составить компанию мне и Эрику в подобном приключении. Каялась я скорее по привычке, а боялась того, что в один не совсем прекрасный для меня момент игры моего больного разума пробудят к жизни мой нехороший ген. И тогда мой голод неминуемо проснется, вырвется наружу и поглотит меня. И убьет… Если Бен не появиться вовремя в убежище. Хотя… насчет «вовремя» тоже можно было поспорить. Мой тюремщик — вампир, и, даже допуская мысль, что я соглашусь на его помощь (от безысходности и безвыходности ситуации, конечно), то он все равно будет не в состоянии мне ее оказать… В силу некоторых биологических особенностей вампирского мертвого организма и моего привередливо-избирательного гена, питающегося лишь живой плотью. Поэтому, проведя в гордом одиночестве, постоянной борьбе со сном и тяжелых раздумьях еще четверо суток, я пришла к неутешительному выводу, что помощи ждать мне неоткуда. И что если я хочу выйти из этого бункера как можно скорее, желательно, до начала очередного приступа, то должна действовать самостоятельно, быстро и хитро. А так как из имеющегося у меня оружия в наличии осталось лишь мое женское обаяние, подкрепленное, к счастью, моим спящим пока распутным фейриским геном, то побеждать Бена я решила путем… соблазнения вампира. Правда делать этого профессионально я не умела. Да что там говорить, я вообще никак не могла этого делать, до сих пор мне никогда не приходилось обольщать мужчин, все мои прежние партнеры были, скажем так, сами не из робкого десятка. Они скорее являлись уверенными в себе самцами, привыкшими брать то, что они хотели всенепременно и, желательно, как можно быстрее. И Эрик был ярчайшим тому подтверждением. Он руководствовался в отношении слабого пола заповедью Цезаря и существовал по его принципу: «Пришел, увидел, победил». Патрика и Грега мне также не пришлось очаровывать. Я была с ними самой собой, и они любили меня скорее за мою натуральность и открытость. Но Бенедикт — это совсем другое… и я должна обольстить его, второго варианта спасения у меня просто нет. И, в силу своего проклятия имея в наличии те же исходные данные, что и Христиан, я решила пойти на риск. А что если и я могу очаровывать окружающих, но просто пока не знаю об этом? Если я хочу выжить, то просто обязана решиться на крайние меры. Так, твердо настроившись во что бы то ни стало влюбить в себя, а затем и одурачить моего похитителя, я занялась подготовкой к сомнительному предприятию. Приняв ванну и тщательно вымыв голову я старательно уложила волосы, использовав для этого старенький фен, вероятно, мой ровесник, одиноко пролежавший много лет в шкафчике в ванной комнате. Я не знала, когда теперь ко мне пожалует мой тюремщик, но в любом случае я должна была встретить его во всеоружии. Надев на голое тело найденную мной в шкафу белую тонкую мужскую рубашку и застегнув ее всего на пару пуговок, я с тоской посмотрела на себя в зеркало. — Твою же мать, неужели это я на самом деле собираюсь соблазнить вампира? Черт, похоже, что я медленно начинаю сходить с ума от безделья, отчаяния, страха и одиночества. А может, это мой ген берет верх над моим рассудком? Почему я вижу странные сны? Почему я собираюсь совершить такой постыдный поступок? — Я подняла руки к лицу, как только почувствовала, что начала краснеть. Мои щеки горели, а мысли путались от дерзости и глупости моего собственного сумасшедшего плана и тупиковости всей ситуации. Скрипнувшая позади дверь, заставила меня стремительно взлететь на кровать и укутаться в плед чуть ли не с головой. — Что? — Спросил, глядя мне прямо в глаза возникший из глубин бункера Бен. — Что ты задумала? — Я? — Мое лицо буквально пылало от стыда, стоило мне лишь подумать о том, что я совсем недавно замышляла сделать с моим тюремщиком. « И как мне только в голову могло прийти, что я смогу усыпить его бдительность, что у меня получится соблазнить этого бывалого вампирюгу и провести, как неопытного юнца. Он же не Квин. Глупость, боже ты мой, какая же это была глупость. И безумная дерзость с моей стороны. И неужели я на самом деле была готова трахаться с ним ради своей свободы? Как я вообще себе это представляла? Как это могло выглядеть?». — Я зажмурилась, и услужливое воображение тут же нарисовало мне яркую картинку, весьма распутного содержания. Не такого горячего конечно, как мои сны, но все же…. Я отчетливо увидела себя лежащей поперек письменного стола, расположенного у противоположной стены, в расстегнутой рубашке и вампира стоящего у меня между раздвинутых ног. Его руки крепко держали мои бедра, и он ритмично насаживал меня на свой член. — Твою мать, какая глупость, полный бред, полный. — Прошептала я растерянно и затрясла головой, пытаясь прогнать прочь видение. — Полностью разделяю твое мнение.- Голос Бена прозвучал у меня над головой. И его рука властно легла на мое плечо. — Ты сама-то хоть понимаешь, что это была больше чем идиотская идея? — Спросил вампир. — Ты это про что? — Не слишком вежливо ответила я ему вопросом на вопрос. И набравшись наглости, посмотрела прямо в его глаза. — О твоем глупом желании соблазнить меня. Интересно, чего ты хотелась добиться, траханьем со мной? Неужели свободы? — Бен смотрел на меня равнодушным, ничего не выражающим взглядом. Хотя, нет, нет, его взгляд выражал…. Полное презрение ко мне. Так обычно смотрят на бородавку или прыщ. И это не на шутку взбесило меня. — Что? Трахаться с тобой? С тобой? Я должно быть ослышалась? С чего ты только взял, что мне в голову могло прийти такое? …. Да никогда в жизни я бы не стала делать «Этого» с особью мужского пола, которая понятия не имеет о том, что уже изобрели расческу, шампунь и мыло, которая похищает людей и запирает их в бункере, и которая… -Мыло? Ты хочешь сказать, что я немытое чучело и лишь это останавливает тебя от секса со мной? По-твоему я грязнее твоих помыслов? — Бен выхватил из всего моего текста самые первые слова, пропустив мимо ушей остальные. На его щеках неожиданно появились ямочки. Губы вампира растянусь в ленивой, ехидной улыбке. -Я хочу сказать, что не вижу в тебе ничего привлекательного. Ты мерзкий. И это не только потому, что ты крадешь людей, но и вероятней всего, так же из-за колтунов у тебя в волосах. Ты… ты похож на бродячего пса. Ты… — Ты врешь, Соки, все врешь. Ты только что мысленно занималась со мной «Этим». И «ЭТО» тебе нравилось. И не вздумай отпираться. — Откуда ты знаешь? — Спросила я растерянно. — Ты что умеешь читать чужие мысли? — Нет, не читать. Будет правильней сказать, что я способен видеть то, о чем думают другие. — Видеть… это как? Как кино? — Немного по-другому. Примерно так: Кругом туман, вот ты, лежишь на том письменном столе, — Бен кивнул в противоположную сторону, — рубашка на тебе расстегнута, твоя кожа блестит от пота, а твои ноги широко раскинуты. Твой рот жадно ловит воздух, а легкие просят его все больше и больше. Твое тело выгибается навстречу моему члену, и твои бедра ударяются о мои, с ритмичным, характерным звуком. Шлеп, шлеп, шлеп. Мои пальцы впиваются…. — Достаточно, — сдавленно прошептала я. — Нет, слова «достаточно» там точно не было. Тебе нравилось, очень нравилось… И ты явно жаждала продолжения. — Замолчи, — закричала я и вскочила с кровати. Я была готова вцепиться в нечесаные волосы Бена и пребольно оттрепать его за них. — Я была дурой, слышишь меня, дурой. И тому виной мое отчаяние! — Я понял, понял. — Ответил вампир, едва сдерживающий смех. Его явно забавляло происходящее. А вот меня нет. — Тише, тише. Умерь свой пыл, маршал. И… если не сложно приведи себя в порядок. Насколько я знаю, в шкафу помимо моей старой рубашки есть еще и свитер. Плотный, добротный и совершенно не прозрачный. Такой, знаешь, сдержанный, с воротником под горло, без пуговиц и…. ты в нем точно не мечтала бы оказаться на этом столе. Он больше подходит для катания на лыжах, прогулок в осеннем лесу, но никак не для траха…. — Заткнись.- Прошипела я и стремительно направилась за свитером. — Мне вот интересно, почему ты, Соки, так жаждешь вырваться отсюда? Что тебя влечет за эти стены с такой силой? — Спросил меня вампир чуть позже, когда я пришла в себя и смогла немного успокоиться. Напряжение между нами немного спало, и я была готова к новому диалогу. — Если я отвечу тебе, что просто люблю свободу, ты поверишь? — Задала я встречный вопрос. — Да, наверное, но… насколько я знаю, твоя жизнь полна опасностей, проблем, ты постоянно влипаешь в разные неприятные истории и бла-бла-бла в таком же духе. Свобода это не твое. Так же хочу добавить, что среди суперов, есть много, слишком много безумных охотников за маршалами, желающих заполучить тебя, как трофей. Мертвой или живой. Без разницы. Я знаю, что ты позиционируешь себя, как сильная, независимая женщина, но неужели тебе на самом деле не надоела вся эта суета вокруг твоей персоны? Неужели ты не хочешь послать все к чертям, переложив свою дерьмовую и неблагодарную работу и жизнь на чьи-то чужие, сильные плечи и просто остаться тут, в тишине и полном покое. — Ты предлагаешь мне составить тебе компанию, или я неверно поняла твои слова? — Я пристально посмотрела на Бена. Он ничего не ответил. Он, молча, смотрел на меня. И задумчивое выражение вновь вернулась на красивое лицо вампира. Похоже, он на самом деле пытался понять меня. Пытался, но не мог. Пока не мог. Как ни старался. — Нет, я не представляю, как это жить тут, одной, словно крот, прячась под землею. Это не мое. И… знаешь, у меня есть глупая привычка помогать людям, И еще тем, кого я люблю. И я ничего не могу с этим поделать. Отними у меня это, и я точно зачахну и умру. Я вижу свое предназначение в том, чтобы сражаться с монстрами. Чтобы делать этот мир лучше, светлее. Я уничтожаю зло. Я так привыкла. И по-другому просто не могу. — Ты серьезно веришь своим словам? Свой вопрос Бен задал даже не пытаясь скрыть сарказма. Я пожала плечами и не спеша ответила: — Да, а почему нет? Я на самом деле считаю своей главной обязанностью спасать других. В мире, где я мечтаю жить, должно царить добро. — И ты хочешь сказать, что по твоей вине никогда и никто не пострадал? Что, Соки, за все время работы маршалом у тебя не было побочного ущерба? — Теперь голос Бена звучал как натянутая проволока. — Да… Нет…, а что? — Растерянно спросила я. Внимательные глаза вампира, буквально сверлили меня взглядом. Он был так серьезен, что мое сердце начало ускоренно биться. Бен качнул головой и не спеша произнес, голосом, ставшим глубоким и темным: — Соки, давай сыграем с тобой в одну интересную игру. Если сейчас ты на честном глазу, скажешь мне, что не считаешь себя виновной ни в чьей гибели, то я тут же отпущу тебя отсюда, сию же минуту. Только не вздумай соврать… Иначе… Слова вампира заставили с удвоенной силой забиться мое сердце, теперь оно буквально было готово вылететь у меня из груди, а кровь в моих венах потекла с невероятной скоростью. Моя свобода была так близко, так близко и… несбыточно далеко. — Я… Я не могу сказать этого. — Выдохнула я устало. И опустила глаза. Я вспомнила свою бабушку и слезы сжали мое горло. Я громко глотнула. И едва не всхлипнула. Бен встал напротив меня и скрестил руги у себя на груди. — Кем доводится тебе эта седая женщина? — Она моя Ба. — Ответила я. — Ба? — Бабушка. Она мне ба-буш-ка. — По слогам произнесла я, судорожно глотая ком из слез подступивший к горлу. — И она… — Погибла по моей вине. — Совсем тихо ответила я. — По твоей вине? — Недоверчиво поднял светлые брови вверх Бен. — Но как? — Ну… это длинная история. — У нас с тобой много свободного времени, — сказал вампир и уселся в кресло напротив меня. Я молчала. Мне не хотелось говорить с моим тюремщиком о том, что было для меня таким тяжелым. — Ты можешь просто все вспомнить. Если тебе так будет легче. — Произнес Бен и пристально посмотрел на меня.