К сожалению, все прекрасное быстро заканчивается, и этот день тоже закончился слишком быстро. Наверное, у меня ни разу не было настолько эмоционального дня. Встреча с отцом, мое признание и отъезд Никиты. Все произошло слишком быстро, чтобы это было правдой. Но часы безжалостно показывали полночь, что заставляло прощаться с Никитой и этим днем.
— Во сколько ты завтра улетаешь? — спросила я, когда мы дошли до моего подъезда.
— Утром, скорее всего, если честно, я не помню, — на его лице засияла улыбка. — Этим мама занимается, мое дело только проснуться.
— Я хочу проводить тебя завтра!
— Ксюша, — коснувшись моей щеки, произнес Никита. — Я не хочу смотреть, как ты плачешь, или чтобы ты видела, как плачу я. Мне будет тяжело уезжать, еще с утра я бы улетел с легким сердцем, а теперь, меня гложут сомнения. Хочется быть с тобой.
— Никит, я приеду завтра! Неизвестно, когда мы встретимся еще раз, поэтому я должна там быть, — я легким касанием убрала его отросшие волосы, которые уже падали ему на глаза. — Но, если ты против, мы можем попрощаться сейчас.
— Ну, смотри у меня! Если зарыдаешь в тот же час поедешь домой!
— Договорились! — немного наклонившись ко мне, Никита поцеловал кончик моего носа, наверное, я еще ни разу не была счастливее, чем сейчас, рядом с ним. Мое сердце по-прежнему бешено колотилось в груди, ни на секунду не умолкая. — Позвони мне, как узнаешь у мамы, когда уезжаешь!
— Панда, ты ужасная девушка! — он засмеялся, по-прежнему смотря в мои глаза. — Ты должна была сказать, что любишь меня, а ты все: мама да мама!
— Никита, — я снова стояла красная, как помидор, не знаю даже, что меня смутило на этот раз. — Ты меня смущаешь, — робко произнесла я в ответ, я снова увидела его прекрасную улыбку. — Я, наверное, пойду уже поздно, встретимся завтра!
Его руки опустились ко мне на талию прижимая к себе, и сам он наклонился ко мне так, что наши лбы касались друг друга. Мои бабочки снова начали порхать без остановки, и я закрыла глаза, ожидая еще один поцелуй. Его губы лишь слегка коснулись кончика моих губ.
— Спокойной ночи, Ксюша.
Я улыбнулась ему и зашла в подъезд, на прощание еще раз помахав рукой. Как только входная дверь захлопнулась на моем лице тут же появилась улыбка, во все тридцать два зуба. Когда мои чувства немного пришли в себя, я аккуратно открыла дверь, надеясь не разбудить маму, но она не спала. Я увидела её на кухне, сидящую в темноте и нервно курящую тоненькую сигарету. В последний раз мама курила, когда папа бросил нас и, почему-то, я догадываюсь, что расстроило её на этот раз.
— Мама, все хорошо? — я включила свет на кухне и увидела её красные от слёз глаза, и на душе заскребли кошки, что я веселилась и оставила её одну. — Мама, — подойдя к ней я захотела обнять её, но она ловко вырвалась из моих объятий и, подойдя к раковине, обрызгала лицо ледяной водой.
— Иди в комнату, Ксюша, мы завтра поговорим, — её тон был таким же, как всегда, спокойным и твердым без капли эмоций.
Я послушно выполнила её просьбу, ибо знаю, что она все равно ничего не расскажет мне, пока сама не захочет. Переодевшись в мягкую пижаму, я легла в постель, завернувшись в одеяло с головой. Через минуты три ко мне пришло сообщение от Никиты:
«Завтра в семь утра электричка, так что в шесть будь готова».
Следующим моим действием я посмотрела на свои часы и ужаснулась, ведь время было почти час ночи. Легче было и вовсе не спать, а то я очень боялась проспать все на свете. К счастью, события сегодняшнего дня и так не дали мне спокойно закрыть глаза. Мой мозг мучили множество вопросов и первым из них был: «О чем говорили родители? И говорили ли вообще?». К сожалению, на этот вопрос мне пока никто ответить не может, разве что мама, но точно не сегодня.
***
Равно в шесть, я была уже готова к выходу. На мне были обычные джинсы и футболка, а сверху надета парка и завязан шарф. Я вышла на улицу, но Никиты еще не было. Зато на улице была красота. Было довольно тепло и снег, который успел выпасть за эту ночь блестел, как миллионы бриллиантов. Я глубоко вдыхала холодный воздух себе в легкие — это был лучший способ не дать себе заснуть, потому что именно сейчас глаза слипались, как никогда. На моё счастье из подъезда выбежала младшая сестра Никиты, Алиса, и, увидев меня, помчалась ко мне. Она просто прыгнула в мои объятия и от неожиданности я упала на спину, что окончательно разбудила меня.
— Эй, вы чем занимаетесь? — услышала я голос Никиты и тут же вскочила на ноги, как ни в чем не бывало, а на его лице была ослепительная улыбка. — Офигеть, какие у тебя синяки под глазами! — он подошел ко мне и тыкал мне почти в глаза. — Офигеть!
— Идиот! — огрызнулась я, и, отвернувшись, скрестила руки у себя на груди.
— Все здесь? Тогда поехали! — сказала тетя Юля, и мы все загрузились в машину на заднее сидение. Никита взял меня за руку и так и не отпустил её, пока мы не приехали.
Теперь я знаю, что самое ужасное на этом свете. Прощаться. До того момента, как мы не приехали на вокзал, я и не думала, что это будет настолько больно. Я смотрела, как Никита нежно обнимает свою маму, потом отца, затем Алису, и когда он подошел ко мне, я больше просто не могла сдерживать слёз.
— Сейчас домой поедешь, если будешь плакать, — Никита нежно стер слезу, катившую по моей щеке. — Как будто в армию провожаешь.
— В армию хотя бы год только, а тут — почти, навсегда!
— Глупость, как только мы чуть-чуть повзрослеем, я в тот же день заберу тебя с собой еще немного осталось.
— Это ты сейчас так говоришь! — засмеялась я.
— Я люблю тебя.
— Я тоже, — я уже по привычке убрала его волосы с глаз. — И подстригись, пожалуйста.
— Что ты меня «тоже»? — я даже растерялась немного.
— Люблю, — прошептала я.
— Никита, уже посадку объявили, — раздался голос тети Юли.
— Я уже скучаю по тебе, — сказала я. — Поскорее увидеться снова.
Он ничего не ответил мне, лишь поцеловал меня в губы, немного прикусывая нижнюю губу. А я пыталась запомнить его вкус и запах, чтобы помнить на все время нашего расставания. От него, как всегда, пахло чем-то сладким вперемешку с дорогим одеколоном.
— До встречи, Панда!
