Невиновный

      Гарри лежал на подобии кровати и смотрел в потолок камеры. Он не помнил, сколько времени прошло с тех пор, как очутился здесь. Сначала еще удавалось отследить дни, хотя бы по приблизительным ощущениям и по приемам пищи. Сейчас же он уже ни в чем не был уверен. Прошла неделя? Две? Месяц? Безразлично. Ничего не имело значения.       Гарри приподнялся на локтях и попытался нащупать очки. Он начал мыслить здраво, (если вообще можно мыслить здраво в таком месте), это значит лишь то, что дементоры ушли. Хоть какая-то передышка. Гарри тяжело вздохнул и встал с кровати. В камере по-прежнему было темно, но мальчик уже начал привыкать к мраку. Глаза подстраивались, и он мог уже не только безошибочно угадывать очертания предметов, но даже и рассмотреть некоторые детали. Камера была маленькой, с низким потолком, каменным холодным полом и неровными стенами. В углу находилось прямоугольное каменное нечто, заменяющее Гарри кровать. Вот такая вот обстановочка. Мальчик снял очки и отложил их в сторону, без них все перед глазами расплывается и даже забываешь , что находишься в тюремной камере. Вспомнилось время, когда Гарри считал, что на свете нет худшего места, чем дом Дурслей и худшей компании, чем они сами, ну и, пожалуй, Волдеморт. Как же он ошибался! Во всем, кроме Волдеморта.       От размышлений Гарри оторвал тихий кашель. Мальчик быстро обернулся и подошел вплотную к железным прутьям решетки. Его сосед обернулся и, заметив его, кивнул в знак приветствия: - Как себя чувствуешь, мальчик? Гарри поморщился. Как можно себя чувствовать, находясь в таком месте? Ну явно не скакать от счастья. - Бывало и хуже, - отозвался он и невольно задумался: а бывало ли? - Страшно и представить, что у тебя за жизнь такая. - В ней есть и хорошее, - ответил Гарри так, будто пытался сам себя в этом убедить, - дружба, например. - Дружба, - задумчиво проговорил его собеседник, - у меня тоже она была. Когда-то. А потом двое моих друзей погибли, один предал всех нас, а еще один скорее всего ненавидит меня и убежден в моей виновности.       Гарри не знал, что на это ответить и промолчал, разглядывая мужчину. Теперь он смог разглядеть бороду и длинные волосы, наверное они были темными, хотя в этом мраке все кажется черным. - А ты так и не сказал, зачем ты ему понадобился, - вновь заговорил заключенный, - я ведь тут уже около 14-ти лет сижу, никаких новостей из внешнего мира. - Это моя самая нелюбимая история, - вздохнул Гарри, присаживаясь на холодной пол камеры. - Тогда расскажешь ее потом как-нибудь, - предложил мужчина. - Расскажу, - неохотно согласился мальчик. Заключенный отполз к стенке, облокотился на нее, и, после минутного молчания, спросил: - А ты многих в Хогвартсе знаешь? Гарри пожал плечами: - Хотите узнать про кого-то знакомого? - Да, - ответил мужчина, играя с почти оторванным рукавом рубашки, - там должен учиться мой крестник. Ему тоже должно быть пятнадцать. - Как его зовут? Из моих знакомых никто о Вас точно не упоминал, - задумчиво ответил Гарри. - Да и не стал бы, - грустно отозвался мужчина, - он ведь тоже наверняка уверен в том, что я виновен, Хотя он будет прав. Я действительно виновен! – голос мужчины сорвался на крик, - если бы я знал, если бы...я должен был понять! Гарри наблюдал за происходящим, он не знал, как повести себя в подобной ситуации. Что сказать? Хотя вряд ли его слова помогут этому мужчине, винившего себя во всех грехах. Но промолчать не вышло: - Не вините себя, хоть я и не знаю всей ситуации, но я уверен, что он простил бы Вас. Мужчина поднял на него глаза и пробормотал: -Его зовут Гарри. - Гарри? – еле слышно повторил мальчик, судорожно перебирая имя всех знакомых ему одногодок, но никого из них не звали Гарри. Это не может быть правдой, это просто ошибка и его крестник не учится в Хогвартсе. Он переехал во Францию и поступил в Шармбатон, ну или в румынский Дурмстранг наконец. - Да, - вновь заговорил мужчина, - Гарри Поттер. Ты знаешь его?       Если бы кто-то спросил Гарри, что он почувствовал в тот момент, он вряд ли смог бы передать словами всю ту гамму чувств и эмоций, нахлынувших на него. Первая мысль была о том, что у Гарри есть крестный, была радостной. В ней воплощались все его мечты о семье. Но она сметалась другой мыслью о том, что они вдвоем сейчас в Азкабане, и надежды о счастливой жизни совсем не вписывались в его мрачную атмосферу. И, наконец, этот человек знает о чем-то ужасном, за что чувствует себя бесконечно виноватым перед своим крестником. И Гарри совсем не хотелось узнавать еще больше плохого, как будто ему в его жизни этого не хватало. - Я знаю его, - наконец сказал Гарри, - очень хорошо знаю. Мужчина оживился и подполз ближе к решетке: - Вы друзья? Что с ним? Как он? - Как я уже говорил, бывало и лучше, - отозвался Гарри и, надев очки, пристально всмотрелся в своего собеседника. Тот придвинулся еще ближе к решетке, и легкая улыбка коснулась его губ. Но через секунду взгляд тут же помрачнел. - Гарри? - Собственной персоной. - Как бы я хотел встретиться с тобой при других обстоятельствах, я...       Разговор их был прерван приходом дементоров. И оба вновь погрузились в воспоминания о самых ужасных днях их непростых жизней.