О крайне раздражающих особах и их способности соединять сердца

Хэштег «Новая_стерва_ в_школе» красуется у каждого в профиле, и Лидия недовольно сжимает губы, поправляя выбившуюся из прически прядь. Ей нет дела до переехавшей в их Богом забытый город Брук Маддокс — пафосной блондинки с выжженными кончиками волос (Лидия заметила), мятным блеском на губах, отвратительно короткими юбками и замшевыми леопардовыми туфлями на высоком каблуке (вышедшими из моды, к слову). Она похожа на порно актрису или второстепенную героиню дешевого ужастика, которую обычно находят в вульгарном ярко-розовом нижнем белье с замершим на лице испугом. Мартин наплевать, почему вот уже вторую неделю всех интересует её личная жизнь, а фотографии в обнимку с Тео Рэкеном набирают лайков больше, чем она в новом купальнике, явно подчеркивающем все достоинства. Мартин всё равно на вылизывающие взгляды парней, которые сыпятся на эту стерву, когда она идет по коридору, виляя бедрами и громко стуча каблуками по мраморному полу. Даже Скотт ловится на преследовании глазами, краснея под обиженным и осуждающим «что это было?» Киры. А Мэйсон задумывается над сменой ориентации, наблюдая за ее хищной походкой, думая, что с парнями построить что-нибудь стоящее с такой-то конкуренцией у него нет никаких шансов. Лиам вовсе остается в раздевалке чуть дольше, чтобы иметь возможность вдохнуть запах ее отвратительно приторных духов и через маленькую щель увидеть цвет обтягивающего нижнего белья. Финсток ловит его на этом несколько раз, влепляя дополнительные занятия в наказание, но это не мешает Данбару отбывать их и продолжать возвращаться к подсматриванию, истекая слюной, как бездомный щенок на обглоданную кость. Мартин даже с какой-то горечью пересматривает подаренные ним валентинки с написанными неровным почерком стихотворениями, очень уж страдающими от сбитого ритма и несуразных рифм рода «Лидия, ты — затерявшаяся в море мидия». Не то, чтобы ей было приятно сравнение с живущим в глубоких водах моллюском, но, по крайней мере, она вдохновляла его на что-то большее, чем нелепое преследование и вздрачивание на фотографии профиля каждый вечер. Лидия даже впервые улыбается надоедливой Малии, шепчущей на ухо «так выглядят шлюхи, да?» и яростно кивает головой в ответ. Мартин знает, что ничто так не сближает людей, как неприятие какой-либо особенно раздражающей особы, и они проводят несколько часов за обсуждением длины ее юбки, чересчур вызывающего декольте и прожженного образа жизни, выпивая по три чашки американо каждая. Лидия после не спит от переизбытка кофеина в крови, всю ночь пересматривая ленту в инстаграме, через каждую фотографию встречаясь с ярко накрашенными глазами и хищной ухмылкой, почти до крови прокусывая нижнюю губу. Когда Маддокс подсаживается к Стайлзу в столовой, скрещивая ноги у лодыжек, касаясь туфлей его колена, и совсем ненавязчиво кладет свою руку в нескольких сантиметрах от его, Лидия ломает пластиковую вилку и вздрагивает, как от сильной пощечины. Она набрасывается на Скотта с просьбой спросить, что та стерва так нагло и интимно шептала в ушную раковину Стилински, получая в ответ недоуменный взгляд с застывшим в зрачках испугом от такой настойчивости. Не получая информации, она нападает на самого Стайлза на парковке, прижимая его к ржавой дверце собственного джипа. Тот смотрит ошарашенно своими коньячными радужками, даже не слыша её от такой непосредственной близости и осознания, что Лидия Мартин, кажется, впервые в жизни приревновала его. Стилински приходит в себя, шумно откашливаясь, и с обезоруживающей ухмылкой говорит, что Брук сказала, что он напоминает ей одного знакомого из прошлой жизни со странным именем Ноа. Лидия слышит лишь вылетающее из его губ «Брук», и это имя разъедает все остальное, оставляя лишь раздражение, злость, ненависть и что-то еще. Мартин страшится дать этому название. Когда Лидия готовится к вечернике, посвященной дню рождения, закупая сотни воздушных шаров и литры отборной выпивки, рассылая всем приглашения, и поголовно получая отказы, она рыдает на крыльце своего дома с бутылкой вина в руке. Брук Мэддокс устраивает собственный праздник в этот же день с приглашенным Адамом Ламбертом и хэштеги #лучший_день_года и #не_могу_дождаться наводняют Твитер, провоцируя Мартин покончить с собой. Не иначе. В этот день она не идет в школу. Сидит в кровати, игнорируя бесконечные звонки, надувая шарики и лопая их ногтями, мечтая выцарапать Маддокс глаза. Крик матери ближе к вечеру и звонок в дверь заставляют ее выйти из своей комнаты с покрасневшими от слез глазами, распухшими веками и выражением полной апатии на лице. Мартин думает, что представляла себя не такой на пороге долгожданных шестнадцати. Громкое «с днем рождения» с ярким падающим на пол и запутывающимся в волосах конфети ошарашивает её, и она смотрит на застывших с натянутыми улыбками Стайлза, Скотта, Киру, Малию и Лиама отстраненно и непонимающе. Стилински как всегда разряжает обстановку, заходя с огромной пестрой коробкой, что застревает в проеме и протискивается лишь с третьего раза с легкой руки МакКола. Сидя за наспех накрытым столом с испеченным Стайлзом черничным пирогом (не лицеприятным, но очень даже неплохим на вкус) и вишневым пуншем, Лидия думает, что может быть у Маддокс и есть третий размер груди, непозволительно длинные ноги и автограф Адама Ламберта, но у нее уж точно не найдется таких друзей. А еще мягко улыбающемуся ей Стайзу Стилински как-то поразительно наплевать на Брук Маддокс со всем её арсеналом сомнительных, как кажется Лидии, достоинств. Впервые касаясь немного неопытных губ своими, Мартин думает, что одержала победу в самой главной битве. Нежно смотрящий на нее Стилински думает, что на этом поле боя сражаться бессмысленно, ведь спрятанное в груди сердце уже восемь лет ему не принадлежит.