Родителей - выбирают

      - Поверить не могу, что ты все еще жив, - пробормотал Рон, когда они сидели в библиотеке, сгорбившись за очередным домашним заданием.       - А с чего мне помирать? – удивился Гарри.       - Ну… вы же с братом Сами-Знаете-Кого чуть не грохнули. А слизеринцы типа всегда за него.       - Рон, скажу по секрету, слизеринцы от Волдеморта и сами не в восторге, - хмыкнул Гарри.       - Да ладно, папа говорил, что все Пожиратели с этого факультета! – не поверил Уизли.       - Ага, а твой папа говорил, с какой радости Пожиратели за Волдемортом на войну поперлись?       - Они ненавидят магглов, - пожал плечами Рон. – И магглорожденных. И Дамблдора.       - Ясно. Ну, отвечая на твой вопрос – слизеринцы не тронут змееуста, - пояснил Гарри. – Даже если я буду обниматься с Дамблдором и объедаться вместе с ним сладостями, я все равно носитель редкого темного дара, связанного с самим Салазаром Слизерином.       - Ты, конечно, извини, но я до сих пор понять не могу, как ты такой у Поттеров уродился.       - А никто понять не может, - развел руками Гарри. – Отец чистокровный, бабушка из Блэков, наследие откуда угодно могло вылезти. Хоть бы от тех же Певереллов.       - Да ладно! – удивился Рон. – Это ж сказка!       - Насчет Даров Смерти не знаю, а Певереллы были. Один в род Слизеринов влез, другой в род Гриффиндоров, а основная ветвь Годрика – это Поттеры…       - Офигеть.       - Не то слово. Бабушка мне все уши родословной прожужжала.       - Бывает же, - покачал головой Рон. – Так что там слизеринцы? Ты это, пойми правильно, я ж не просто так интересуюсь…       - Ну-ка?       - Мои родители… - Рон понизил голос. – Ну, они не очень любят темных магов. У мамы Пожиратели двух братьев убили, Прюэттов. Уизли тоже хорошо порезали в первой войне. А я тут со слизеринцем дружу, они это не очень одобряют. Я им, конечно, сказал, что ты Поттер и из хорошей семьи, но мама не очень в это верит.       - А ты сам? – напрямую спросил Гарри.       - Ты не похож на слизеринца, - честно признал Уизли. - Общаешься с Гермионой и Дином, никогда их не оскорблял, опять же я, Предатель Крови, и тебя это не волнует… Вроде как.       - А серпентаго? Я тебе прямым текстом сказал, что я темный.       - Думаешь, Прюэтты офигенно светлые? – кисло заметил Рон. – Маман если захочет, так проклянет, что мало не покажется. Думаешь, у кого близнецы учились, по книжкам? Как бы не так! Семейная школа.       - Но у вас репутация…       - Репутация! – скривился Рон. – У нас тут у всех репутация! Отец любит возиться с маггловскими игрушками и зачаровывает их под артефакты, нелегальный бизнес и все дела. Магглорожденные волшебники на ура скупают эти… как их… мик-ро-вол-нов-ки. Ему нравится, он за это магглов и любит, только никогда не говорит прямо, за что конкретно. Вот и считается безобидным чудиком. А нам это только на руку, чем хуже о нас думают, тем больше шансов у нас защититься.       - Нифига ж себе! – оценил Гарри. – Никогда бы не подумал!..       - Уизли – те еще интриганы, - с некоторой гордостью сказал Рон. – У нас есть семейное правило: ручками работаем, ручками, не надорвемся. Это на случай выживания. Мои родители с нуля отгрохали нехилый такой домик… По правде говоря, архитекторы из них те еще… Но зато я смогу и сам себе жилище зачаровать и защитить, научился невольно. Все каникулы у себя в комнате ремонт делал, приезжай в гости, покажу! У нас талант есть семейный, артефакторика, так вот маман все хочет из «Норы» такой артефакт сделать, типа как Хогвартс. Правда, и денег на это уйдет офигенно много, дом придется перестраивать заново, но родители говорят, что уже поняли, как правильно делать, и можно этот черновой вариант менять.       - Сурово.       - Школа жизни. Мы впряглись за Дамблдора потому, что он нам безопасность гарантирует. А придут к власти Пожиратели – нас всех убьют…       - О… - Гарри задумался. – Я понял. Ну, честно говоря, я и сам еще не очень в своем факультете разобрался… Вообще Слизерин это тоже школа жизни – нас всю жизнь считают темными магами, готовыми вот как только, так сразу рвануть магглов резать. Нам заочно не доверяют, и если слизеринец попадается на каком-то правонарушении, сразу же думают, что это какая-то интрига. Пошел на кухню посреди ночи? Наверное, хочет кому-нибудь зелье подлить. На Астрономической башне звездами любуется? Наверняка ждет сову с письмом, которое при преподавателях получить нельзя. Гуляет по замку? Выслеживает, где гостиная Гриффиндора, Когтеврана или Пуффендуя – в зависимости от того, где поймали… Ну, и все в таком же духе. Проблем не оберешься, поэтому Слизерин в первую очередь учит не попадаться. Что бы ты ни задумал – пирожных у домовиков выклянчить или недруга проклясть – сделай так, чтоб никто тебя не видел, не слышал, не было никаких улик и было твердое алиби.       - Логично, - нехотя признал Рон. – Но, согласись, такое отношение обоснованно!       - Это замкнутый круг, - вздохнул Гарри. – Я читал, что раньше самым опасным факультетом считали Когтевран – умные, амбициозные, всегда в нейтралитете к школьным войнам, а что на уме – никто не в курсе. С Когтеврана выходили Министры Магии, много чиновников, а слизеринцы оставались в тени. Серые кардиналы и прочее. А потом началась война, после которой темную магию как таковую объявили вне закона, а ее адептов – преступниками. Особенно все, что связано с кровью, люди насмотрелись на то, что такая магия может натворить, испугались, ну и… сам понимаешь. А у чистокровных вся традиционная защита на крови, кровью скреплялись договоры, проклятия, чары… Стоило выйти запрету…       - М-да.       - Вот-вот. Магглорожденные, которым магия в новинку, нюансов не различают и уперлись, что называется, рогом. Нельзя позволить злу распространиться вновь! А чистокровки вызверились на непривычные волшебному миру устои… Традиции и все такое. Был скандал, и Слизерин попал под раздачу, как самый темный. А потом пришел Волдеморт, который очень хотел захватить власть, сыграл на чувстве превосходства чистокровных, национализме и элитизме. Ну, поначалу именно так и было, а потом у него кукушку сдернуло и понеслось… И снова – Слизерин в опале, потому что темный. Среди Пожирателей было дофига когтевранцев, но запомнили только слизеринцев, из-за политики факультета и самого Волдеморта. Вроде и есть, за что нас во всех грехах подозревать, да двойными стандартами попахивает. Ну, а раз нас так активно не любят, лучше быть, чем слыть. Все равно репутация уже подмочена.       - Понимаю…       - Ну, так вот, о Волдеморте. Пока он ратовал за традиции, за ним шли. Потом вырваться из гражданской войны оказалось попросту нельзя, полилась кровь, а там зуб за зуб, месть, все дела… Заподозрили неладное к концу семидесятых, в самый разгар, когда Волдеморт поднял палочку и на чистокровных. Деваться оказалось некуда, Темная Метка – фактически рабское клеймо, а в ряды благородных Вальпургиевых Рыцарей затесался всякий сброд из уголовников. Тут-то прежние идеалы пошли прахом… И появилось Пророчество. А Пророчества на ровном месте не возникают, - Гарри вздохнул. – Так что сейчас слизеринцы искренне рады, что Волдеморт исчез, и им недовольны потому, что он дискредитировал традиционные воззрения. Но если он вернется, то первыми под раздачу попадем именно мы, как самые верные сторонники, - Гарри изобразил кавычки. – Шаг влево, шаг вправо – Авада в лоб. Дело швах.       - Понимаю, но принять не могу, - искренне высказался Рон. – Ну, а ты сам?       - А что я… - Гарри задумался, но то, что Рон рассказал ему о своей семье, было явно не предназначено для чужих ушей. Пришлось отвечать откровенностью на откровенность: - Шляпа хотела отправить меня или на Гриффиндор, или на Когтевран. Но я ее убедил.       - Почему?       - Во-первых, насолить родителям, - Гарри скривился. – У меня в семье не все так гладко. Мэтт любимый сын, а я так, придаток. Еще и откровенно темный придаток. Что я забыл на Гриффиндоре? Меня бы там точно убили. А Когтевран… Читать-то я люблю, но на Слизерине… Хм, понимаешь, это не совсем моя тайна. То есть, и моя тоже, но…       - Не хочешь – не говори, - быстро сказал Рон.       - В общем, - решился Гарри, - во-вторых, у меня была глубоко личная причина проситься на Слизерин. У меня там родственники неожиданно нарисовались.       - Ого, - оценил Уизли. – Это серьезно. Ну да, Поттеры светлые, и ты с ними не в ладах, поэтому решил найти связи на стороне, я прав?       - Типа того.       - Удачно? – серьезно спросил Рон.       - Ты не поверишь, - Гарри счастливо улыбнулся. – Еще как удачно!       Младший Поттер, радостно насвистывая, чуть ли не вприпрыжку бежал по длинной арочной галерее. Настроение у него было просто прекрасным – еще бы, Гарри сегодня смог правильно трансфигурировать жука из пуговицы, получил «превосходно» за сочинение по чарам и даже не пострадал от особо вредной колючки в теплицах! На обед и вовсе подали любимый пирог с курицей, что для молодого растущего организма было настоящим праздником желудка.       Несмотря на разлад в семье, у самого Гарри все складывалось отлично: слизеринцы, хоть и не одобряли его дружбу с «грязнокровками и гриффиндорцами», все же препятствий не чинили, Гермиона подрастеряла свою категоричность и теперь не нудела над ухом с очередными поучениями. А Рон показал себя отличным спутником в прогулках по Хогвартсу – благодаря старшим братьям, он знал много школьных легенд, и щедро делился своими знаниями.       - Вот это Ровена Шотландская, - вдохновенно рассказывал Уизли, показывая на очередную статую. – Говорят, она была преподавательницей и окаменела от горя, потеряв возлюбленного.       - Здорово! – восхищенно протянул Гарри, разглядывая лицо молодой женщины. Статуя была настолько мастерски сделана, что поверить в историю с окаменением оказалось проще простого.       - А в этой зале однажды была битва. Слизерин схлестнулся с Пуффендуем, даже погибшие имелись, - Рон передернул плечами. – С тех пор здесь ничего нет, вроде как зал молчания.       - А что они не поделили?       - То ли кто-то кого-то оскорбил, то ли кто-то в кого-то влюбился и это кому-то не понравилось… Ой, не знаю, не вдавался в подробности.       - О, а это мое любимое место, - Уизли привел Гарри в миниатюрную уютную башенку, украшенную стрельчатыми витражами с рисунками роз. Удивительно, но тонкий аромат цветов наполнял круглое помещение, успокаивая и даря уют. – Говорят, здесь сам Годрик Гриффиндор вздыхал по своей Прекрасной Даме! – Рон хихикнул. – Но здесь мило.       - Не то слово! – согласно кивал Гарри…       Такие рассказы здорово оживляли и без того живой замок. Прогуливаясь по коридорам, мальчик с легкостью представлял себе картины из прошлого, и не надо было никакого хроноворота, чтобы попасть в самую гущу давно минувших событий. Далекие Основатели становились намного ближе, Гарри даже иногда казалось, что он видел их силуэты в тенях Хогвартса. Это было волшебно – думать, что Хогвартская Четверка за просто так играет в прятки со студентом, невидимо присутствуя и оберегая от неприятностей. И стоит чуть-чуть поторопиться, и можно увидеть, как за очередным поворотом мелькает подол платья Кандиды или мантия Слизерина…       - Смотри, куда идешь! – рявкнул чуть не сбитый с ног Мэттью.       - Прости, - повинился Гарри.       - Чертов слизеринец… - прошипел брат, потирая отбитое плечо. – Что, рад, небось, да?       - Ты о чем?       - Устроил представление, великий темный маг! А мать с отцом теперь с ума сходят! – Мэттью, кажется, прорвало. – Напугал их до полусмерти и в ус не дует!       - Можно подумать, ты не напугал! – Гарри никак не мог понять, почему достопочтимый братец вздумал возмущаться.       - Скажи прямо, ты это все подстроил?       - Что подстроил? Квирелла убил или змею вызвал? Так змею ты наколдовал, как сейчас помню…       - Ты же мог просто испепелить змею, так нет, начал с ней разговоры разговаривать! – прищурился Мэттью. – Что, припекло всем серпентаго продемонстрировать?       - Да что случилось-то?! – Гарри забеспокоился. Может, гриффиндорцы не оценили наличие у Избранного братца-змееуста? Так сколько времени уже прошло!       - А то, что ты темный и не лечишься! – рявкнул Мэттью. – Я понятия не имею, что там надумал Дамблдор, но, не приведи Моргана, ты окажешься Избранным!       Гарри изумленно воззрился на брата, а тот, зло сверкнув глазами, процедил:       - Не смей позорить семью, Поттер!       - А я не Поттер! – огрызнулся потрясенный Гарри. Нет, конечно, стоило ожидать, что Мэттью не потерпит потерю своей исключительности, но Гарри почему-то не ожидал. Он искренне считал свой факультет индульгенцией от ревности старшенького, все-таки в общественном сознании «темный маг» и «Избранный» понятия не сочетаемые, вот только Мэттью явно проникся туманными предположениями директора. Уследить за логикой брата Гарри был не в состоянии, но общую суть претензий уяснил. И среагировал на самую болезненную – упоминание фамилии, от которой мальчик уже стал отвыкать, воспринимая ее как псевдоним для прикрытия.       - Да ты что? – сощурился Мэттью.       Осознав, что ляпнул лишнего, Гарри поспешил выкрутиться:       - Быть может, тебе стоит выпить зелье Ясности Ума и вспомнить, что именно это ты лично подтвердил не далее, как два месяца назад?       - Двадцать баллов с Гриффиндора, - мрачно произнес Мэттью.       - Что?       - Еще бровь приподними и будешь совсем похож. А если постараться, то вообще сойдешь за Снейпа, вон уже и интонации копируешь, фанатик чертов, - высказался брат. Окинув напоследок растерянного Гарри нехорошим взглядом, Мэттью гордо удалился. А Гарри так и остался стоять в коридоре, пытаясь понять, что это вообще было.       То ему семью не позорить, то на Снейпа похож… На Снейпа похож?!       Гарри бросился к ближайшему зеркалу и впился в свое отражение взглядом. Прошло так мало времени, не мог он сильно измениться! И действительно, вроде ничего принципиально нового Гарри в своем отражении так и не увидел, хотя честно вглядывался. Вздохнул с облегчением, отстранился… и замер, буквально фиксируя выражение лица. Вот оно!       Взгляд. У него изменился взгляд.       Для стороннего наблюдателя, скорее всего, не самая заметная деталь – за проведенное в Хогвартсе время Гарри действительно начал меняться. У него появились друзья и уверенность в себе, он четко знал, что есть люди, которым он действительно нужен и важен, и что это чувство искренне взаимно. Волшебный замок подарил ему умиротворение, разжег детское безудержное любопытство к жизни, позволил ребенку побыть именно ребенком, а не отчаянно цепляющимся за бытие зверьком.       Вот только Мэттью – нарочно ли, ради оскорбления, или по природной наблюдательности – сумел провести самую точную параллель и назвал конкретное имя. И удивительным образом попал в точку…       Безусловно, истинный сын своего отца и наследник Мародеров, не мог не испытывать неприязни к Снейпу. Как только брат дал существенный повод, Мэттью тут же объединил его и ненавистного преподавателя в свой персональный образ Вселенских Сволочей – вполне закономерное явление. Просто потому, что декан Слизерина, притча во языцех в доме Поттеров, сам по себе олицетворение Зла для потомственного гриффиндорца. Просто потому что братишка-змееуст, стоило появиться намеку на его претензии на «избранность», из отступника-еретика превратился в ярого последователя пресловутого Зла. Да еще интонации эти…       Нет, Гарри действительно стремился стать максимально непохожим на Поттеров, где инстинктивно, а где вполне осознанно пытаясь повторить манеры настоящего отца. Выпад Мэттью показал наглядно: повторяет вполне похоже, и это бы льстило, не будь опасности преждевременного разоблачения. Злопамятный Мэтт запомнил, куда смотреть, и стоит появиться маломальским изменениям… Одно дело – поддразнить, другое – дать вполне конкретную наводку!       Гарри очень боялся реакции Джеймса Поттера. И просил мироздание только об одном: о возможности спокойно пережить это лето. Чтоб были готовы пути отступления, чтоб мать подготовилась и не оказалась вышвырнутой на улицу без гроша в кармане… Хотя по факту измены не было, Гарри все равно свято считал – отчим не станет мелочиться. Заподозрит жену во всех грехах, ведь не оправдается же! Даже при заступничестве Дамблдора. И все, пиши пропало…       «Ну, Мэтт! – расстроено подумал мальчик. – Какого ж черта ты такой наблюдательный-то, а?..»       Так, стоп. Успокойся, Гарри. Как говорила МакГонагалл? Будь достоин своего факультета так, как родители были достойны своего? Воистину, нечего тут руки опускать! Еще не все потеряно, а значит, имеет смысл попробовать обернуть ситуацию в свою пользу.       Первый экзамен имени Салазара Слизерина объявляется открытым!       На следующий день студенты и преподаватели с изумлением наблюдали за рыжим кудрявым мальчишкой, в которого превратился Гарри Поттер. Он немного отрастил себе волосы, так, чтобы они легли пышной шапкой и не торчали в разные стороны, перекрасил их в мамин оттенок и теперь только что руки не потирал, наслаждаясь произведенным эффектом. Хочешь что-то скрыть? Положи на видное место!       - Ты что, в Уизли записался? – поддел Малфой, оценив изменения.       - Уж лучше в Уизли, чем в бледные поганки! – ехидно парировал Гарри.       - Как это по-плебейски, любить вульгарный рыжий, - не остался в долгу тот. – Самое оно для отщепенца.       - Зато я не выгляжу жалкой пародией на своего отца, - фыркнул Гарри.       - Ты выглядишь жалкой пародией на волшебника! Впрочем, что еще ожидать от сына грязнокровки?..       От удара Малфой отлетел к стене.       - Ах ты ж!.. – наследник гордого чистокровного рода, забыв про палочку, рванулся в рукопашную.       Они успели отвесить друг другу несколько весьма сильных тумаков, прежде чем подоспели старшекурсники.       - Вы что, сдурели?! Драки запрещены! – заорала Пенелопа Кристалл, оттаскивая Гарри за шкирку.       - Минус двадцать баллов с каждого! – рявкнул Перси, с явной неприязнью оглядывая слизеринцев. – И оба в Больничное Крыло!       - Мы еще не закончили, Малфой! – прошипел Гарри, пытаясь вывернуться из хватки старосты.       - Кишка тонка, - презрительно фыркнул тот, но замолчал под взглядом Перси.       Разозленные старосты и все еще негодующие первокурсники так и не заметили фигуру в нежно-розовой мантии, проводившей их нехорошим взглядом…