Часть 1
25 августа 2015 г. в 14:43
Куклы. Я играю в куклы.
Я — маленькая девочка. Меня нигде нет. Нигде. Я просто прячусь. Я просто играю в куклы.
Куклы, фарфоровые игрушки. Жених и невеста со счастливыми сияющими лицами.
А мне так и не удалось так сиять.
Мне казалось, что была я звездой, что горела яркими огнями.
Но было это лишь напыщенностью, прельщенностью. А на деле давно уже превратилась в белого карлика, уже исчезнувшую, уже погибшую звезду в плене отчаяния.
Я играю в куклы.
Я люблю в них играть.
Фарфоровые лица мне улыбаются, а я играю с ними в сказку, которой у меня так и не было. Раз, два, три — сколько раз я мечтала о сказке, той волшебной сказке души, и казалось мне, что с тобой она наконец-то осуществится, и я ее наконец-то прочитаю.
Только я давно уже разучилась читать.
Мне не нужны больше книги, не нужны больше сказки, я играю свою в этом закрытом бледно-сером пугающем пространстве.
Фарфоровые куклы танцуют волшебный танец, волшебную сказку, кружатся в ней и играют сами, играют собой.
А я сама — лишь пешка.
И ты, верно, со мной тоже играл. Хоть говорил, что любишь, казалось мне даже, что ты и есть всегда рядом, мое главное спасение. Только умчало спасение, исчезло, и убило меня.
Зато теперь я здесь. Я играю в куклы. Я снова маленькая девочка.
В комнату заходит кто-то в белом халате. Он часто приходит ко мне. Дядя. Я его не знаю, но он часто со мной разговаривает. Но я его не понимаю. Я продолжаю играть в фарфоровые куклы.
Он кого-то заводит. Женщина в сероватом плаще. Длинные тёмно-русые волосы. Уставшие руки.
Мама.
От этого слова становится немного теплее, и кажется, что сказка где-то рядом. Но снова обман, сказки нет. Тебя нет. Ты уехал.
— Привет, Машенька, — мама устало садится рядом со мной на кровать. Она пытается улыбнуться, но на глазах ее поблескивают слёзы. Не надо, мама, не надо.
В сказках не плачут.
Я аккуратно провожу рукой по маминому лицу, пытаясь вытереть слёзы. Но руки не слушаются, и я лишь бесцельно вожу рукой, пытаюсь до неё дотянуться, но все тщетно. Только в куклы и способна играть.
— Эх, Машенька… — дрогнувшим голосом говорит мама. — Возвращайся, я же знаю, ты меня слышишь. Возвращайся. Тебя сестрички ждут. Совсем вы у меня взрослые стали. Дашенька второй массажный салон открыла, Галя в Лондон уехала… Женя на Первом канале теперь работает… Пуговка теперь в школе для художников учится… А папа после всего… Просто работает курьером.
Говори, мама, не бойся. После всего… После того, как не смог мне помочь. После того, как я оказалась здесь. И никто ни при чем. Просто в детстве я не доиграла в куклы. Теперь мне можно.
Ты же меня оставил.
Я ни на что не реагирую. Мама, иди домой. Там тебя ждут. А я тут буду играть.
— Эх, Машенька, — снова говорит мама, встаёт с кровати, целует меня в лоб и уходит.
А играю. Играю. Играю в куклы.
Вдруг кукла-мальчик падает с кровати и разбивается.
Напрочь.
На осколки.
На коврик из миллиона.
Миллиарда.
Неисчислимого количества осколков.
Я встаю. Пол холодный. Как и все вокруг. Но я к этому привыкла.
Раз-шаг. Два-шаг.
И я танцую. Танцую на осколках, как танцевали те куклы.
И танцую теперь сама. На одной из них.
А другая мирно лежит и плачет, глядя на то, что осталось от их кукольной сказки.
Как когда-то смотрела и я.
Я тоже кукла, правда? Кукла из множества осколков, которые не склеить, из волшебной сказки, которую не услышать.
Я танцую.
Несколько шагов.
И вторая кукла тоже напрочь разбивается. Бей, танцуй!
Такая сказка без конца и начала.
Безумная сказка со странным финалом.
Которой и нет, но играет реприз.
Моё сердце кричит и падает вниз.
Я разбиваюсь, кидаю прочь руки,
Я стала такой же, фарфоровой куклой.
Теперь существует мир без опаски:
Закончилась та хрупкая сказка.
Дяди и тети заходят в палату и недоумевают. Им не понять. Им не узнать. Им не услышать эту сказку, им не поиграть с фарфоровыми куклами.
Пусть недоумевают от того, что разбиты куклы. В мягких стенах.
А я буду лежать на этих осколках и истекать кровью.
Ничего.
Когда-нибудь и ты поиграешь в эту сказку.
Поиграешь в фарфоровые куклы.