***
Максим и Алина уплетали яичницу, когда раздался звонок в дверь. Алина посмотрела на своего временного соседа по квартире. Максим пожал плечами, понимая, о чем думает девушка. Его и самого очень интересовал вопрос, кто бы это мог быть в такую рань? Ведь время было всего лишь восемь утра. В такое время в гости не ходят, особенно приличные люди. Алина почесала голову и, встав, схватила тарелку и быстро кинула её в раковину. Сейчас её охватил какой-то непреодолимый страх. Она понимала, что за дверью может быть кто угодно: начиная от друзей Максима, заканчивая его девушкой, возможно, любимой. Сейчас ей было действительно неловко, что ночью она так внезапно ворвалась в жизнь этого молодого человека, совсем не спросив у него ничего про то, как он живет, с кем, есть ли у него девушка… Может, его девушка или даже жена работает каким-нибудь дизайнером и, как любой творческий человек, пропадает на работе с утра до ночи. Может, он живет с другом, который любит клубный образ жизни и приходит домой только под утро… Или, может быть, он живет на съемной квартире, и сейчас в дверь звонила хозяйка квартиры, которая, возможно, будет против того, что Максим (хотя и временно) живёт с девушкой… Она не спросила у парня ничего. Хотя если бы Алина стала спрашивать, это было бы похоже на допрос с пристрастием, так как вопросов было вагон и маленькая тележка. — Это кто? — Алина сжалась в комочек, допивая свой кофе. Максим пожал плечами. — Не знаю, я вроде никого не жду, — заметив реакцию Алины, он добавил: — Да не переживай ты так! Может, кто-то квартирой ошибся. У нас подъезд пьяный, такое часто случается. Девушка кивнула, но все же сглотнула слюну, пытаясь прогнать ком, прочно сидевший у неё в горле. — Максим, может, мне куда-нибудь спрятаться? Все-таки неудобно… Но Максим жестом остановил речь Алины. — Молчи. Не будешь никуда прятаться, потому что лично я никого не жду. И только сейчас Алина поняла, что подумала о ком угодно: о друзьях Максима, о хозяйке съемной (хотя и неизвестно еще, съемной ли) квартиры, об его девушке, но только не о себе. Ведь сейчас в дверь могли звонить её родители, которые неизведанным способом смогли вычислить местоположение своей дочери. И этого Алина боялась больше, чем всего остального. Она ушла из дома в два часа ночи, поссорившись с мамой и папой, но они же все-таки мама и папа! Какими бы они ни были, волнение и беспокойство за дочь все-таки должно было их охватить. Алина сильнее сжалась в комок, открывая часть белой кожи. Максим посмотрел на неё. — Пойдем, посмотрим, кто там? Алина пожала плечами. — Не бойся, пойдем. Алина встала с диванчика и на негнущихся ногах потрусила за Максом в коридор. Резко остановившись, она вновь пошла на кухню. Парень только пожал плечами, так как не совсем понимал, что происходит. И только когда девушка вернулась со сковородкой в руках, Максим засмеялся. Алина стукнула его по руке. — Чего ты смеешься? — шикнула на него Алина. — Сам же сказал, что никого не ждешь. А звонить могут просто для того, чтобы проверить, дома ты или нет. Максим хохотал что есть мочи. Девушка толкнула его в бок. — Хватит. Хочешь всех воров распугать? Максим закрыл рот рукой. Уж очень было забавно наблюдать, как эта молодая хрупкая девчонка делала грозное лицо и, вооружившись сковородкой, надеялась поймать злоумышленника. — Ты действительно надеешься поймать вора? — Макси-и-и-и-и-им! — раздался высокий звонкий голос из-за двери. — Открывай, я знаю, что ты дома! Максим внезапно схватился за голову, буквально вцепившись в неё пальцами. Алина испугалась. Ну да, говорит женщина, ну да, обладает высоким голосом, ну да, она знает Максима, потому что направляется, по-видимому, именно к нему, но она не увидела в этом ничего такого уж страшного. — Кто это? Парень повернулся к ней и побелевшими от страха губами спросил: — Алина, какое сегодня число? Девушка нахмурилась и потрогала лоб Максима. — Да нет, температурки вроде нет. Максим дернула головой, скидывая с себя руку Алины. — Почему ты так реагируешь? — Просто скажи, какое сегодня число. — Ну пятнадцатое, — проговорила девушка, — пятнадцатое августа две тысячи пятнадцатого года, если ты, конечно, не помнишь. Максим сморщился. — Да что с тобой? Ты что, так ненавидишь пятнадцатые числа? — Нет, — ответил молодой человек, — просто нам каюк. Алина разозлилась. — Ты можешь объяснить, что случилось или я так и буду стоять тут и смотреть на то, как ты убиваешься вообще без повода? — Я тебе позже все объясню, а сейчас… — Макс подошел к двери и открыл её. В ту же секунду в квартиру как вихрь ворвалась женщина средних лет, немного полноватая, обладательница того самого высокого голоса и, как сейчас могла видеть Алина, добродушного красивого лица. Она кинулась на шею Максиму, крепко обняв его, и чмокнула в щеку. Алина посмотрела на Макса. У него был такой вид, как будто он съел лимон, причем весь, целиком. Алина прыснула со смеху. Ей было весело. Она не понимала, кто это такая, что она хочет от Максима, что она скажет о ней, незнакомой девушке, но веселилась от души. — Здравствуйте! — Алина и глазом не успела моргнуть, как эта самая женщина подбежала к ней, и сжала в объятиях так, что, казалось, кости ломаются только так. — Дорогие мои, любимые, вот я и приехала, как ты изменилась, дорогая! — она посмотрела на Алину. — Пойдемте, что ли, на кухню, чай попьём? Максим глубоко вздохнул. — Алина, знакомься, это моя мама.***
Они втроем сидели на кухне. Алина усиленно мешала сахар в чае, делая вид, что очень увлечена этим процессом, Максим смотрел на мать тоскливым взглядом, а женщина уплетала вкусные булочки, которые в ходе её ревизии были найдены в дальнем углу хлебницы. Алине было очень неловко. Она не понимала, чем заслужила такой прием, почему эта женщина так кинулась ей на шею, хотя совершенно её не знала, и, что самое главное — почему она ничего не спрашивает про нахождение Алины здесь. — Ну рассказывай, деточка, как у тебя дела? — повернувшись к Алине, спросила мать Максима. Алина растерялась. — Все очень даже неплохо, — осторожно начала говорить она, нервно теребя мочку уха. — Если не учитывать того, что я сильно поругалась со своими родителями и ушла из дома. — Какая досада! — Алине сразу вспомнилась Фрекен Бок из мультфильма «Малыш и Карлсон», которая использовала вместо телефонной трубки душ. — Ну ты, я надеюсь, скоро помиришься с ними? — Алина пожала плечами. Она все еще не понимала, что отвечать. — Они же такие чудесные люди! Алина нахмурила брови, тщетно пытаясь понять, о ком говорит эта женщина. — Вы говорите о моих родителях? — девушка была весьма заинтересована этим диалогом, учитывая то, что в первый раз видела этого человека и понятия не имела, откуда она знает её родителей. — Да, да, именно о них, деточка, — мать Максима причмокивала губами, запивая чаем шоколадные конфеты, которых съела, наверное, не меньше пяти. — Они замечательные люди, даже представить не могу, что за конфликт такой у вас произошел. Молчание воцарилось в кухне на несколько секунд. Алина была в полной прострации и не понимала, как себя теперь вести. Именно сейчас ей показалось, что эта женщина сумасшедшая, так как только психически нездоровый человек может говорить о людях, которых совсем не знает. — Э-э-э… — Мам, — в разговор вмешался Максим, — ты не можешь знать родителей Алины. Женщина возмутилась. — Это почему это — не могу? И почему это ты называешь её Алиной? Прекрасно знаю я твоих родителей, Лерочка. Помню еще, как мы были у вас на ужине. Замечательные, дружелюбные люди, твоя мама еще давала мне советы по уходу за моим Пушком. Лерочка?.. Пушок?.. — Ма-а-а-ам, — протянул Максим, — ты не можешь знать родителей Алины, потому что Алина — не Лера! С Лерой мы расстались два года назад. А ты последний раз приезжала ко мне три года назад, когда и познакомилась с Лерой. С тех пор многое изменилось. Женщина даже перестала жевать конфету, восьмую по счёту. — Ой, простите пожалуйста… А я-то думаю, как Лерочка изменилась! Волосы перекрасила… — Алина покосилась на свои волосы. — Линзы цветные стала носить, у Лерочки-то всегда были голубые глаза… — Вообще-то карие, мам, — устало произнес Максим, — давай я тебе постелю в комнате, ты пойдешь, поспишь? Небось, устала с дороги? Она была легкой и трудной, небось… — Ой, — зевнула мать Максима, потягиваясь, — и не говори, сыночек… Пойду в гостиную, полежу часок-другой… Ты же не против? Максим покачал головой в знак согласия, а Алина именно в этот момент поняла, что он против, даже очень против, но матери сказать этого не осмелился.***
Когда неугомонная женщина была уложена в теплую постель, и Алина с Максимом остались наедине, девушка выразительно посмотрела на парня, давая понять, что ждет объяснений. Вздохнув, Максим начал говорить: — Понимаешь, мама приезжает ко мне очень нечасто, и даже когда приезжает, то я, как ты, наверное, заметила, не очень-то и рад. А если у меня во время её приезда еще и кто-то из друзей или девушек находится, то она никого особо не замечает. Точнее, замечет, но ей абсолютно пофиг, кого обнимать, кого целовать, и кто ты вообще такая в моей жизни. Её интересует только очередной хахаль, за которым она и приехала в Москву, чтобы потом уехать жить к нему. Здесь она ищет себе будущего мужа, а ко мне забегает только раз в три-четыре года, когда расстается с очередным муженьком. Бывает, чаще, но это если уж муж совсем ей надоел. Её не интересую я, не интересуешь ты или кто-то еще, она приезжает из Саратова не для того, чтобы повидать своего единственного сыночка… Понимаешь? Алина помолчала, переваривая информацию, а потом спросила: — И сколько же их было, этих несчастных? Максим выдохнул: — Она приехала за четырнадцатым мужем. Алина вытаращила глаза. Она никогда в жизни и не подозревала, что значит выражение «театр абсурда». Теперь ей все стало совершенно понятно, особенно когда в этот самый театр абсурда попала она лично…