Pretend It's Ok

Они расстались. Когда это случилось? Кажется, неделю назад... или месяц? А может, год? Зейн не помнит и злится на себя, на свою беспомощность. Накручивает круги вокруг ее колледжа, что давно уже стал ему роднее своего. Прячет лицо за капюшоном и стоит, ссутулившись, у обшарпанной стены. Смотрит на ее застенчивую улыбку, на искрящиеся весельем глаза, на пухлые губы, что когда-то так нежно его целовали. А внутри опять что-то разлетается на осколки. Нельзя ему сюда приходить. Но его ничто не остановит. Он не знает, чего Перри стоит эта улыбка. Она держится изо всех сил, старается, делает вид, что ничего особенного не произошло. А ночами до сих пор беззвучно плачет в подушку. Лазурного оттенка глаза припухают, и утром приходится старательно обводить их темным карандашом. Она не любит краситься, но искусно носит свою беззаботную маску, лишь бы не выдать эту ноющую боль, что разрывает на части ее и без того разбитое сердце. Он вспоминает каждую минуту, проведенную с ней. Как они вместе бежали по лужам, спасаясь от непогоды, как делили на двоих ее ярко-желтый зонтик и смотрели, как красиво с него падают крупные прозрачные капли, на фоне зонта казавшиеся почти золотыми. А это были слезы. Небо плакало об их любви... У Перри карманный календарь так и пестрит обведенными красным фломастером датами. Это день их знакомства, а это день, когда он впервые ее поцеловал. Особенно старательно подрисована рамочка у одной из самых важных в ее жизни дат. День, когда они начали встречаться. 22 декабря. Самый холодный день в году. По крайней мере, для нее. Зейн пытается снова дышать и задыхается. Смотрит в зеркало и видит там все того же себя, все те же яркие глаза темно-коричневого цвета, ту же реальность, только перевернутую вверх дном. Изменился он, изменился и мир. Словно воздух теперь тоже пропитан тоской и одиночеством. Он заваливается на свой любимый, обтянутый светлой кожей диван и берет в руки тетрадь и ручку. Он пишет стихи, наплевав на всякие ритмы и рифмы. Главное — быстро, четко, со смыслом.

Я бы хотел вернуть тот день назад И сказать тебе, что всё хорошо, Потому что мы все делаем одно и то же: Мы просто не осознаем, Что наши дни сочтены.

Перри до сих пор носит в кармане его нелепый металлический кулон — единственную ценность, которой он так дорожил. Может быть, из-за выцарапанных обычным складным ножом ее инициалов на безделушке? Она не знает. Он отдал кулон ей на хранение, а она забыла вернуть его, разорвать последнюю связывающую их нить. Просто кинуть цепочку ему в лицо и уйти, стуча по паркету каблуками — было бы действительно здорово и осуществимо, будь она мерзкой, мелочной и мстительной. Но она не такая, и от этого больно вдвойне. Ему кажется, что он бесконечно идет босиком по давно разбитой дороге. Ноги стоптаны в кровь, а вокруг — лишь серый, бездушный лабиринт, из которого он безуспешно ищет выход. Как убежать от самого себя? Он не знает и просто в очередной раз ломает руки о холодный камень. Нельзя вот так просто взять и обрубить чувства. Он по-прежнему любит ее и никогда не сможет забыть. Дни медленно тянутся друг за другом, а он в свете перемигивающихся звезд он все еще видит те самые голубые глаза. В них всегда горели тепло и надежда. Как же ему сейчас не хватает этого! Безумие. Особенно учитывая, что в произошедшем на девяносто девять процентов виноват он сам. В глубине души Перри продолжает ждать, хотя за недели ожидание и сменилось одной горькой, заходящейся в крике отчаяния надеждой. Он нужен ей, словно какое-то жизненно необходимое лекарство. Она не может жить дальше с этой пустотой в сердце. Она хочет видеть его, слышать, кожей ощущать его присутствие здесь, рядом. Хочет, чтобы он задал ей один единственный вопрос в своей излюбленной, чуть расслабленной и в то же время нежной манере. — Ты вспоминала обо мне? Она пристально посмотрела бы в его столь любимые глаза и ответила максимально честно: — Каждую секунду. Перри мечтает, чтобы он спрятал ее от этих ужасных холодов, что воцарились в их родном городе ещё с конца осени. Но Зейн никогда не предложит ей этого, оставив самого себя изнывать от желания накинуть свою теплую кожаную куртку на ее беззащитные плечи.