Большая девочка

      Когда Элеонор заходит в просторный зал ресторана, Луи тут же подскакивает со своего места. Он улыбается так искренне, так радостно, словно она несет ему ключ от вселенной. Он одет в обычные черные джинсы и в тон рубашку. Весь его вид так и кричит: «Хэй, кто тут суперзвезда?». Элеонор чуть замедляет шаг, чтобы рассмотреть его. Она не ошиблась, он действительно осунулся, словно не шевелился долгое время. — Привет, привет! Спасибо, что пришла, честно говоря я не особо наделся на это. Я цветы принес, розы, я просто так, ты не подумай. Они просто красивые и ты тоже, очень, — Луи прорвало, ничто не могло его остановить. Он все тараторил, а девушка так и не произнесла и слова. Парень галантно пододвинул к ней стул и продолжал свою пламенную речь. — Я заказал вино, красное. Они сказали, что оно очень хорошее, я знаю, ты любишь вина… — Я больше не пью, — прерывает резко она его. Луи резко замолкает и немного теряется, Элеонор продолжает. — Но ты можешь пить, меня это не беспокоит, — ей становится немного жаль, напоминать ему о том, что он тоже причастен к ее сумасшествию. — Как ты? — в итоге выдает он. Наверно так правильно, задать вопрос который мучает тебя, резко. Словно отдираешь пластырь. — У меня целый багаж антидепрессантов, транквилизаторов и других медикаментов. Психолог, с которым я вижусь чаще, чем вижу собственное отражение в зеркале, но я в порядке. Знаешь, сейчас я в относительном порядке. Он позволяет мне рассортировать мою жизнь по полочкам. Все мои воспоминания в отдельных пробирочках и подписаны. Я в порядке. — Это хорошо? Да, то-есть таблетки это конечно отстой, но если ты хорошо себя чувствуешь, то это здорово? — он неуверенно мнет салфетку в руках. К ним подходит миловидная официантка и спрашивает какие блюда они выбрали. — Зеленый чай, я не голодна, — говорит Элеонор официантке. — Я заказывал до этого вино, можно отменить? Я тоже буду чай, черный. Может десерт, Элеонор? — Нет, мне достаточно чая, — настаивает на своем девушка. — Тогда только чай, — парень отдает меню девушке и переводит взгляд на Колдер. — Тебе настолько неприятна моя компания? — с долей горечи произносит он. — Не то чтобы… Доктор Ланштейн просил не говорить с тобой дольше получаса. Знаешь он правда беспокоиться обо мне. А я склонна доверять ему, — она честна. — Только полчаса. Мы сможем встретиться еще? — с надеждой, он не скрывает, как это важно ему. Луи заглядывает в ее глаза и почти умоляюще ждет ответа. — Я не знаю, правда. Я поговорю с врачом и если он скажет, что можно то, я подумаю. Единственная причина по которой я хотела встретиться с тобой… У меня есть пара вопросов. Они конечно дурацкие, но мне нужно услышать их от тебя, — Луи внутренне напрягся, не зная какие вопросы она хочет услышать и какие ответы лучше дать. Он кивнул в знак согласия. — Ты любил меня? — Элеонор неловко ухмыляется и покачивает головой. Вслух этот вопрос звучит так по-дурацки. — Да, — честно, не задумываясь отвечает он. — Нет, кажется мне не нужно было знать это, — печально вздыхает она. Луи на секунду зажмуривает глаза до головокружения и спрашивает. — Тебе было бы легче если бы не любил? Почему? — Странная любовь выходит. Ты бил меня, а я терпела. Ты изменял мне, а я терпела. Черт, наши отношения были прописаны в контракте. Почему я? Что за извращенная игра была? И почему ты забрал меня в этот чертов Хэмпшир? Я ведь умирала там? Ты не замечал? — Элеонор не заметила как прокричала все это в лицо ошарашенному парню. Он даже не успел вставить и слова, как девушка резко поднимается из-за стола, и бросает напоследок. — Нет, нет. Мне не нужны ответы. Мне легче без тебя. Будь добр, не появляйся больше в моей жизни. Не надо. Без тебя проще, — она недоглядываясь выбегает из здания. На ходу девушка набирает знакомый номер и ждут ответа. — Колдер ты провела с ним пятнадцать минут и уже звонишь мне. Хочешь я ему врежу? Так давно чешутся руки! — голос Тони может успокоить самых страшных демонов внутри Элеонор. Они словно засыпают, когда португалец только начинает говорить. — Лучше бы я провела с ним положенные полчаса и не испытала ни единой эмоции. Он взбесил меня, а значит, я что-то испытываю. Подавляю, но испытываю и это злит меня еще больше! — Элеонор раздраженно тянется за сигаретами. Зажигалка предательски не поддается уговорам и не выдает желаемый синий огонек. — Тебя забрать? — спокойно уточняет парень. — Нет, я приеду сама, поймаю кэб и к тебе. Ты ведь не занят? А даже если, я скоро приеду, только докурю, — Элеонор знает, что может схлопотать штраф за курение в неположеном месте, но нервы сейчас ни к черту, ей все равно. Ее разозлили слова Луи, что он любил ее. Только она ни как не может идентифицировать, что ее злит больше, то что он говорил о любви в прошедшем времени или все же из-за того, что его любовь была зла и жестока. Только она упорядочила более-менее свою жизнь, как он врывается и делает все это невыносимым, все вновь переворачивается все вверх дном. «К черту, Лондон!» — хочется прокричать ей на всю Оксфорд стрит. Докурив, она садится в машину и все еще жмурится. Злость все никак не выветрится из нее, оставаясь на губах горьким привкусом сигарет. Мысль, что она едет к Тони утешает ее. Она пытается успокоить сознание, как ее учил врач. Сидя в уютном салоне она начинает считать. Она делает глубокий вдох считая до четырех. Воздух наполняет ее голову. Она считает до семи держа воздух в себе. Она считает до восьми медленно выдыхая. Элеонор повторяет комбинацию несколько раз и наконец ее сердцебиение приходит в норму. Дышать становиться значительно легче. Гнев отходит на второй план, сейчас в ее голове только незначительное раздражение. Голос доктора, где-то на задворках сознания шепчет, что она должна контролировать свои эмоции и чувства. Но она не может с собой ничего поделать, раздражение в какой-то момент только усиливается от неспособности управлять собой. Голос водителя резко прерывает ее попытки очистить сознание, свой внезапностью. — Мы на месте мисс, — говорит он низким голосом. От чего-то он напоминает ей голос Гарри. «— Здесь никого нет, я могу сесть в это кресло!» Воспоминания об игре в «невидимая Элеонор» вновь сводят на ноль спокойное сознание. Луи принес с собой чемодан прошлого, от которого она так хочет избавиться! Немного грубее положенного, девушка отдает деньги за поезду и выходит из кэба. Она все так же нервно ищет на дне сумке памятую пачку сигарет, затяжка, вдох, выдох. Теперь гораздо легче. Свет из квартиры Тони, говорит, что парень ждет ее на кухне. Она уверена, что он заваривает ей чай с мелиссой, как она любит. Все же, как хорошо, когда тебя любят. Она вбивает знакомый пароль от входа в подъезд не задумываясь. Ей все еще хочется безумно курить, но она понимает, что в подъезде курить, это сверх наглость. Элеонор не особо церемонясь о спокойствии владельца квартиры, начинает резко барабанить в дверь. Тони чертыхаясь на всех возможных языках, открывает дверь, уже готовый выдать километровую речь об умственных способностях Колдер. Но как только он открывает дверь он видит в глазах девушки, что-то такое, от чего резко передумывает о гневной речи. Парень распахивает свои руки для объятия, а девушка тут же бросается к нему. Элеонор утыкается ему холодным носом в шею и не говорит ни слова. Только жмурится изо всех сил, старается позорно не разревется. Слишком. Всего лишь пятнадцать минут, а душу словно целый век пытали на самом нижнем уровне ада. Так они и стоят в нелепой позе, замеревшие на пороге квартиры, даже не потрудились закрыть дверь. Соседи привыкли к странностям соседа, который не бывает по долгу дома, но если он в Лондоне, то об этом знают все. Сердцебиение девушки вновь вернулось к привычному ритму, боль отступила, воспоминания о прошлом вновь вернулись к прошлому. Она сможет пережить это. Тони ласково целует девушку в висок и ведет за собой на кухню, предварительно закрыв дверь. — Прости, что я так, — девушка не заканчивает свою мысль, только взмахивает руками, стараясь передать свою мысль. — Ерунда, смотри даже не четыре утра и ты сама пришла, — шутит парень, припоминая ей случай полугодовой давности. У нее среди ночи была паническая атака, захлебываясь слезами Элеонор начала набирать номер друга. Сонный Тони не смог ничего разобрать, но тут же пошел к ней. Благо в Париже они живут недалеко друг от друга. Но все же несколько кварталов Тони пробежал в своей пижаме. — В этот раз все проще, — Элеонор передернуло от воспоминаний, как она в скрюченном состоянии валялась на полу в ванной и выла от боли. Панические атаки наверно худшее, тебе больно, страшно без какой-либо на то причины. Частью себя ты понимаешь, что ничего страшного в этом нет, но большая часть все же уверенно бьется в агонии. И ты не можешь с этим ничего сделать. Тони был рядом, обнимал, шептал, что все пройдет. Никто в это не верил, но так было нужно. Панических атак не было уже почти больше месяца, девушку уже это радовало. — Рассказывай, — Тони протягивает ей огромную чушку наполненную мелисовым чаем и Элеонор улыбается уголками губ. Ей становится теплее. — Я спросила, любит ли он меня, а он сказал, что да, — выдавила из себя она. Тони приподнял одну бровь и усмехнулся. — Какой-то своей больной и извращенной любовью он тебя действительно любил. И что же тебя так расстроило? — парень открывает окно и облокачивается на подоконник. Свежий ветер врывается в квартиру. Элеонор вновь тянется за пачкой сигарет, протягивая одну из них парню. Так они и сидят в молчании, затягиваясь горьким никотиновым дымом. — Может мне проще было бы знать, что он просто издевался надо мной? Просто не вяжется у меня в голове, если любил, то какого черта относился ко мне как к игрушке на коротком поводке? — никотин не может заглушить печаль в ее голосе. — Что говорит Ланштейн? — докуривая сигарету спрашивает друг. — Сказал, что мы поговорим об этом завтра. Честно говоря мне показалось, что он не уверен, что этот разговор будет конструктивен. Потому что у меня завтра разговор с ним и как только я вернусь в Париж. — Я тебе изначально говорил, что не стоит, но может оно к лучшему. Медленно, но верно тебе придется свыкнуться, что ты любила психопата, — парень начинает улыбаться своей какой-то отдельной мысли. — Парочка психически нестабильных людей встретились. Браво. И в кого я такая везучая? — Элеонор греет руки о теплые бока кружки и думает о том, что ей делать дальше. — Может мне хотелось бы, чтобы он все еще меня любил, — тихо произносит она. Тони смотрит на нее выжидающе, ожидая усмешки, что она скажет, что решила так пошутить, что это такая забавная ирония, но девушка этого не делает. — Любовь странная штука. Это необъяснимо, но такое бывает. Может стокгольмский синдром? — Да брось. Период в Хэмпшире я вообще не помню, все как в тумане. Мне говорят, что я пыталась утопиться, а я не помню. После того случая, - да, они именно так называют смерть подруги, — я вообще мало, что помню. Обрывки слов и лиц, не больше. Странное чувство, потерять несколько месяцев и не помнить. — Как знакомо звучит то, — парень наливает им еще чая. — Я так устала от этой боли, — девушка упирается подбородком о стол. Тони ласково гладит ее, как послушного пса. — Все будет хорошо, — уверенно произносит он. — Правда, правда? — Правда, правда, — она верит ему.