Маша

- Машенька! Здравствуй! - Здравствуйте, Зинаида Павловна… - Да ты проходи, проходи! Не стой в прихожей. Ох, что же ты меня не предупредила? Я бы к твоему приходу пирожков испекла! Ты же, наверное, любишь пирожки? Или блинчиков? - Большое спасибо, но я ненадолго. И с официальной миссией. - Даже так… ну… хорошо… - Зинаида Павловна, поскольку по состоянию здоровья вы не смогли присутствовать на официальной церемонии, мне поручено передать вам лично в руки. Как ближайшему родственнику. - Медаль… «За отличие в специальных операциях»… ой, я ведь не разбираюсь во всем этом… это… - Для таких как я и каким был ваш сын – это очень высокая награда. К сожалению, я не могу рассказать вам всех подробностей операции… - Я понимаю… Миша тоже никогда ничего мне не рассказывал… Маша, скажи… Миша…. он… - Он погиб героем. Он спас всех нас и ещё очень много людей. - Да, Миша мой всегда был таким. С самого детства всегда кого-то спасал. Недели не проходило, чтобы побитым не приходил. Я ведь одна его растила. Хоть и тяжко было, но я понимала, что это характер у него такой. А ещё он упрямый был. Он ведь так рвался к вам на службу… три раза его заявление отклоняли, а он все равно. И добился. - Михаил был образцовым солдатом и хорошим человеком. Вы можете им гордиться. - Могла… о, Господи, как же так получилось-то? Я ведь знала, знала, что он совсем не в кабинете сидит, как он меня постоянно уверял. Надеялась, что перебесится и будет у него все как у людей. Даже распашоночки его старые не выбрасывала – думала внукам сгодятся… а теперь… а теперь он стал героем. - Зинаида Павловна… ещё раз… примите соболезнования… - Ох, все хорошо, Маша. Все в порядке. Я уже почти осознала, что Миши больше нет. Знаешь… он ведь очень часто говорил о тебе. Как сейчас помню: в самый первый день он пришел домой буквально в шоке. Говорил: «Представляешь, мама, нами женщина командует! Я думал, меня ребята разыгрывают, как новичка, а оказывается серьезно». - Ну, для меня это в порядке вещей. - Тяжело тебе, наверное. Но Миша быстро все понял. Уже через неделю он совсем по другому говорил. Ох, дай Бог, память… а! «Самая здоровенная, сильная и свирепая девчонка, что я когда-либо видел. И командир отличный». Да… знаешь, мне кажется, ты ему нравилась… - Хм… не замечала я ничего подобного. Да и специфика работы исключает все личные контакты. - Да, я понимаю… - Ну, что ж. Я должна идти… - Так скоро… хорошо, Машенька. Ты только заходи, хоть иногда… Ну да, а что ещё мне могло присниться? Все как всегда. Мишка Любимовский, сержант. Перевелся в мою группу из полицейского спецназа. Толковый, одаренный парень. Далеко бы пошел, если бы не я. Да именно так. В том, что с ним случилось, виновата я. И без всяких смягчающих обстоятельств. Он и года у нас не проработал, не втянулся ещё до конца. И угораздило идиота в меня влюбиться. Обычно я у лиц мужского пола сначала похотливые мысли вызываю, а как пытаются познакомиться поближе – то вся похоть мгновенно превращается в панический страх. Но вот в тот раз парня крепко зацепило. Я к нему никаких ответных чувств не испытывала. Да и не могла: специфический образ жизни, боевая химия и много прочих малоприятных факторов уже давно выбили из меня последние остатки женского начала. И все бы не было так драматично, если бы это его состояние не оказывало негативного влияния на работу. Потеря концентрации, снижение внимательности и прочие грехи. Плюс навязчивые попытки меня «защитить», несмотря на то, что я была на голову выше его как боец. Короче я приняла решение перевести его в другую группу. Но не успела. Очередная операция пошла коту под хвост, и пришлось динамично отходить. И нужно было кого-то оставить прикрывать. То есть верного смертника. Я оставила Михаила. Он выполнил свою миссию – группа успела уйти. Но сам подорвался при попытке врага взять его в плен. Правильно ли я поступила? Безусловно. Михаил так и так бы ушел из команды, и, сохрани я его, вскоре пришлось бы лишиться уже двух человек. Чем-то в любом случае приходится жертвовать. Задача командира как раз в том и состоит – не только добиться результата, но и свести жертвы к минимуму. Ну а что до его чувств… не повезло парню, короче говоря. Нда, малоприятные мысли. Теперь уже и не усну, наверное. Может, оно и к лучшему: денек-то обещает быть нескучным. Я окончательно проснулась и внимательно осмотрелась по сторонам. Весь мой новый отряд спокойно спал на койках и сброшенных с них матрасах. Только одна лишь Лена, исполняющая обязанности часового, неторопливо измеряла бункер шагами, положив тесак на плечо. Славя часто елозила и вертелась на нижней койке. Видимо, связанные руки и ноги сильно ей мешали. Ничего, потерпит. Так, если сейчас Лена в наряде, значит проспала я, как минимум, часа два, ибо первой на пост заступила Элис. О! Не одну меня бессонница мучает! Вожатая… то есть Ольга тоже не спит. Обосновалась в темном углу и опять дымит сигареткой. Вот с ней я пока и поговорю. - Не спится, товарищ подполковник? – Присаживаюсь на край стола возле бывшей вожатой. - Как и тебе, капитан. – Собеседница крепко затягивается, чуть откинув голову назад. – И давай-ка сразу определимся: я уже давно в отставке, так что принимать командование по старшинству не собираюсь. Тем более, что наши армейские звания не соответствуют вашим, из НКВД. - Из ФСБ. - Один хрен. Ольга быстро покончила с сигаретой, резко, с хрустом, растянулась, и, сложив руки под грудью, в упор посмотрела на меня. Да, не зря говорят, что глаза – зеркало души. Не может быть у молодой красивой девчонки такого тяжелого взгляда. Не равнодушного, не ледяного. Именно тяжелого. Взгляда много повидавшего человека, притом видевшего в основном плохие, а порой и ужасные вещи. Видимо, я слишком глубоко задумалась, так, что даже бывшая вожатая заметила: - Что-то не так, капитан? - Да нет… все в норме… просто… - Да ни разу не просто на самом деле! – Понимаете, мне немного необычно с вами общаться. Еще с детства ветераны войны были для нас… ну… - Маразматичными стариками и старухами, увешанными побрякушками? – Ольга усмехнулась. – Они рассказывали странные истории и жили непонятными принципами? - Грубовато, конечно, но в целом похоже… - Все нормально. Так и должно быть. Наше время давно ушло, одна я тут подзадержалась. Знаешь, честно говоря, страшно было каждый раз 9 мая приходить на праздник и видеть, что нас остается все меньше и меньше. Но это жизнь. От нее никуда не деться. Хотя… да, мне вот «повезло» снова стать молодой. Смотрю на свои руки и глазам не верю: шрамов нет, кожа молодая и упругая. Но память-то осталась. Чем хороша старость? Тем, что образы прошлого тускнеют, становятся не такими страшными. Но это проклятое место как будто нарочно подарило мне ясный ум и твердую память. И я теперь снова все помню. В красках. Как хрустел снег в вымерзшем Ленинграде, как пахли сгоревшие вместе с экипажами танки… все… Женщина ненадолго задумалась, уставившись в пустоту, но вскоре продолжила: - И твоих коллег отлично помню. Немцы дружно в штаны накладывали, при одном лишь упоминании ОСНАЗа НКВД. Для меня было шоком, когда в фильмах последних лет про них начали показывать откровенную ложь. Как будто Гебельс, тварь, восстал из мертвых и снова взялся за дело. Притом врали настолько прямолинейно и тупо, что мне и досматривать такое не хотелось. Нас всех тогда начали воодушевленно мазать говном. В три слоя. То заградотряды у них своих же из пулеметов косили, то следователь-чекист всем подряд дела шил, то вдруг все начали про одну винтовку чуть ли не на десять человек рассказывать. Как будто в Сталинграде такое было. Я была там. Вранье это. Не было такого. У нас там вообще винтовок не было – они в городских условиях ненамного полезнее дубины. ППШ у нас были. И саперные лопатки. Вот этим мы фашистам хребет и сломали. Не могу представить себе её чувства. Просто не могу. Какой же силой воли нужно обладать, чтобы под конец жизни видеть все это и не сломаться? За себя я в подобной ситуации не поручусь. Легендарное было поколение. Не прав был Тихонов – не гвозди надо делать из этих людей, а поршни, турбинные лопатки и пулеметные стволы. Однако лирика лирикой, а её отношение к таким, как я или Лена надо бы уточнить: - А как же чекисты, заград отряды и прочая «кровавая гебня»? - Ты самокритична. – Ольга холодно усмехнулась. – Было все это, само собой. Вот только заградчики на самом деле дезертиров ловили и прочих вражеских засланцев. И в боях часто участие принимали, когда людей на передовой не хватало. Только не по своим стреляли, а как раз по врагу. И неплохо стреляли, должна сказать. Ну а чекисты… сейчас почему-то все замалчивают некоторые принципиальные вещи. Например то, что за линией фронта действовало огромное количество диверсантов и прочих вредителей. На оккупированных территориях кое-кто встречал фашистов хлебом-солью и с радостью помогал. Про банальных шпионов вообще молчу. Вот с чем боролись чекисты. Искали, вычисляли. Предотвращали настоящие катастрофы. Никогда не забуду молодого лейтенанта НКВД, который сумел вычислить двух вражеских агентов, планировавших отравить еду в нашем полку. Поймал их практически за руку. Одного ранил, второго убил, но и сам пулю в живот получил. Недолго мучился. Но нас всех спас. Не все, конечно, но большинство тех самых «кровавых палачей» из НКВД были именно такими. Так что к твоим коллегам я испытываю только уважение. Надеюсь, что ты их достойный наследник. - Забавно… вы ведь совсем недавно нас зверями и убийцами называли? - Мы все здесь убийцы, Маша, по большому счету. Просто принадлежим разным эпохам. Цели и методы у нас разные, но суть одна: мы солдаты. Что ж, ключевые слова прозвучали. Мне с ней все ясно. А значит, тянуть кота за резину больше смысла не имеет: - Ольга Дмитриевна, вы готовы снова встать в строй? - С превеликим удовольствием. – На лице ветерана сверкнула хищная ухмылка. – Командуй, капитан. Что нужно для эффективного проведения любой боевой операции? Наполеон говорил, что деньги. Притом три раза. Забавно, вот упади мне сейчас с неба чемодан с золотом, я бы на него даже внимания не обратила. Ну, разве что в качестве тяжелых метательных предметов можно слитки использовать. Естественно, сравнивать себя и Наполеона как-то немного самонадеянно, но суть-то не изменилась: не работает в данной ситуации этот принцип. Что же тогда нужно? Да все просто на самом деле: солдаты, оружие, разведданные и пространство для маневра. Солдат я навербовала по максимуму, ситуация в целом ясна и до утра скорее всего не изменится. Нет у Виолы других укрепленных пунктов кроме лазарета, где она и окопалась. Мои шпионки, Лена и Касуми, не зря по лагерю бегали и все маршруты патрулирования «пустых» отслеживали. Далее: маневр. Вот тут сложно, ибо наблюдательница уже наверняка сообразила, где мы спрятались, и установила посты наблюдения за всеми известными выходами из подземелий. Стоит нам сунуться – и тут же жди подлянок. Будем думать, немного времени у меня ещё есть. Ну а теперь самое главное: оружие. Вот этой проблемкой мы сейчас и займемся: - Ольга, буди Женю. Прогуляемся кое-куда. - Есть. – Бывшая вожатая без промедления начала выполнять мой приказ. - Лена, через десять минут как мы уйдем, буди всех остальных. Пусть приводят себя в порядок и готовятся. - Принято. – Сигма взглянула на часики на своем запястье. – Ещё приказы будут? - Нет. Выполнять. - Есть. - Вот, собственно, это место. Я вышла из тоннеля первой и осветила своим факелом большое количество различного шахтерского добра, хаотично расположенного возле массивных ворот, ведущих к люку возле памятника Генды. Сейчас эти ворота были самым суровым образом заблокированы. Во избежание, так сказать. Ольга и Женя со своими примитивными источниками света от меня не отстали, и уже с интересом изучали всю эту свалку. Притом Женя сразу же полезла в завалы и начала ворочать какие-то здоровенные ржавые девайсы. - Хм… я сколько раз тут бывала, но как-то не обращала особого внимания на все это добро. – Ольга закрепила факел на одном из опорных столбов. – Странно даже. - Ничего странного. Это для милой ленивой пионервожатой Ольги Дмитриевны в этой свалке ничего примечательного нет. – Наверное, в свете факелов моя кривая ухмылка смотрится совсем уж инфернально. – А вот подполковник Модова при виде всего этого мгновенно напряглась. - Ну да, наверное. – Ольга скрестила руки под грудью. – Удачно они тут реквизит разбросали. Да и ты, Маша, грамотно сообразила: из всего этого хлама наверняка можно много чего полезного понаделать. - Можно. – Женя, наконец, отвлеклась от изучения завалов ржавого железа. – Будь у меня больше времени, я бы и метательное оружие изготовила и приличное колюще-режущее. А так – будут только дубины с грубой заточкой. - Метательное? – Бумеранги что ли? - Арбалеты. Малогабаритные, конечно, и под короткий цельностальной болт. - Жаль. – Бывшая вожатая задумалась. – Очень хотелось бы иметь хоть что-то дальнобойное. Так-так… есть одна идея! - А что-то типа ножей метательных сделать сможешь? Лена и Мику имеют соответствующие мастерские навыки. Женя ещё раз осмотрелась, особенно задержав взгляд на паре старых вентиляторов, и ответила: - Смогу. Баланс, конечно, идеально не выведу, но метров на десять закинуть, думаю, смогут. - Отлично! Остальных тоже вооружай и подготавливай по максимуму. Ольга, проконтролируешь процесс. - Поняла. Оставив ветерана и оружейницу копаться в хламе, я вернулась в бункер. Отряд уже давно проснулся и, не смотря на столь короткий отдых, начал бодро готовится к предстоящему. Пока все шло нормально. За оставшиеся ночные часы девчонки более-менее вооружатся, экипируются и, с утренним рассветом, вернее прямо перед ним, мы выступим. Женю я оставлю в бункере вместе со Славей, а вот все остальные пойдут на штурм. Остался последний вопрос: как скрытно покинуть подземелья и сконцентрироваться возле медпункта? И вот тут мне нужна помощь Двачевской. В рассказе о своих приключениях с Семеном она несколько раз упоминала, что в бункер они попадали не через старый лагерь, а буквально проваливались сквозь землю. А раз можно куда-то провалиться, то, значит, можно и обратно выбраться. Для того, чтобы с этим всем определиться на месте, я взяла с собой Алису и, немного подумав, ещё и Юлю, в качестве местного проводника, и двинулась к интересующему меня месту. - Вот тут. – Двачевская закрыла глаза и зачем-то несколько раз повернулась вокруг себя. – Да, точно. Вон там, стало быть, корпус старого лагеря. Ну, на поверхности, само собой. Место мы нашли очень быстро. Элис и правда без проблем может GPS заменять, даже под землей. Как и предполагалось, потолок здесь уже прилично пошел трещинами, и обвалить его особого труда не составит, но кое-что мне определенно не нравилось: - Так, сеген, можешь прикинуть, сколько от этого места до корпуса? - Метров двести. Плюс-минус. - Тропинка близко проходит? - Почти на ней мы и провалились. - Хреново. – И это я ещё себя сдержала. – Если наблюдательный пост наверху таки есть, то они наверняка и подходы к старому корпусу пасут. - Ну да, а ту мы такие красивые из-под земли нарисуемся. – Алиса усмехнулась. – И это мы ещё не учитываем того факта, что Виола вполне может знать про этот провал. - Ясно. Идеи есть? Элис? Юля? - Мне кажется… я… знаю. – Молчавшая до того кошкодевочка все-таки решилась высказаться. – Есть ещё один выход. Он в шахтах. Там дерево… корни крепкие, сильные. Они провалились в пещеры и по ним можно подняться наверх. - Так, погоди. – Неужто нам повезло? В кои-то веки… - Где этот выход? Хоть примерно. - В Лесу… ну… деревьев много, но большой железный человек рядом, его хорошо видно. - Железный человек? – Двачевская слегка скривилась. – Ты о чем? О Генде что ли? Ну, это большая статуя мужика на центральной площади? - Да! Статуя! Там не далеко! – Юля начала радостно подпрыгивать. – Деревья, лесок! Там не видно! Сможем незаметно выйти! Ну да, и правда – повезло. Если проход на поверхность действительно расположен в зарослях возле площади… да хоть и дальше, за домиками – не важно. Выбираемся, концентрируемся у площади и рывком штурмуем базу противника. Медпункт, то есть. Охрана там наверняка будет, но на нашей стороне внезапность и ранее утро. Рискованно, конечно, но лучше, боюсь, ничего не придумать. Надо срочно осмотреть этот выход… - К нам кто-то приближается! – Юлины ушки резко дернулись, сама она мгновенно сгруппировалась и чуть припала к земле. Ножик уже у меня в руке, Элис оперлась спиной о стену со своей фомкой наизготовку. Я – напротив неё. Держим под наблюдением тоннель в обе стороны и одновременно друг друга. Юля замерла, прислушивается. - Кто? Сколько? Как далеко? - Сзади. Один… очень быстро приближается. – Кошкодевочка раздраженно поморщилась. - Я… чувствую… это Лена! И действительно, в тускло освещенный нашим единственным факелом кусок тоннеля буквально влетела сигма. Ну, я, конечно, предполагала, что с ее памятью и натренированной концентрацией можно тут все ходы и норы наизусть заучить, но чтоб так резво по пересеченной местности в полной темноте носиться… нда… Она и не запыхалась нисколько после такой гонки. Мгновенно сориентировалась, приблизилась ко мне и выдала: - Командир, с Мику происходит что-то непонятное. Она села в позу лотоса и ни на что не реагирует. Ольга велела привести вас. К свалке шахтерского добра мы буквально телепортировались. Первое, что бросилось в глаза – в помещении стало намного светлее. Кроме факелов горело ещё несколько то ли керосиновых ламп, то ли спиртовок-переростков, при этом они нещадно чадили и периодически постреливали. Кроме того, сейчас тут собрался вообще весь личный состав: даже связанная Славя все ещё удивленно хлопала глазами в дальнем углу. Ульяна с Женей над чем-то сосредоточенно копошились в другом углу, освобожденном от хлама. Ого! Это что? Женя умудрилась из металлолома заточной станок собрать? Ну да! Только с приводом в виде Ульяны. Остроумно. Мику действительно сидела в позе лотоса возле заблокированной двери. Беспокойства не проявляет, дышит ровно. Волосы уже обрезаны под плечи и ниспадают на опущенное лицо. Рядом курсирует Ольга с лопатой на плече. Лопатой? Внимательнее приглядевшись, я поняла, что грани её небольшого штыка остро заточены, а древко значительно удлинено. Этакий гибрид первобытного копья и саперной лопатки. Ну, ей, как ветерану Великой Отечественной, видимо, такое холодное оружие привычнее. - Доклад! – Резко приближаюсь к Ольге, не выпуская из рук ножа. - Самурайка наша в себя ушла. – Бывшая вожатая пожала плечами. – Вот так уже давно сидит и не шевелится. - Чудно! Как так получилось? - Ну, Женя ей оружие сделала. Так японка как увидела его, в руки взяла, так и выключилась. - Оружие? - Ага. Вон оно, перед ней лежит. Действительно, прямо перед коленями Мику лежало… ну, с натяжкой можно назвать это оружием. Узкая рессора от вагонетки, заточенная с одного края и с намотанными тряпками, очевидно, играющими роль рукояти и гарды. При наличии некоторой доли извращенной фантазии в этом можно было увидеть пародию на самурайскую катану. Ну, нет, не думаю я, что она из-за этого могла так разобидеться. Здесь что-то другое. Ага, ещё кое-что: от форменной пионерской рубашки Мику оторваны рукава и из них сделаны импровизированные напульсники, в которые воткнуты тонкие полоски метательных ножиков. Тех самых, которые я посоветовала Жене сделать для наших шпионок. Что же в итоге получается? Мику готовилась к сражению, размещала оружие как ей удобно, а потом, получив нечто похожее на катану, зависла. Опять её накрыло? Не похоже… так, в любом случае надо пытаться её в себя привести. Притом, срочно. Подхожу к японке, опускаюсь на колени. Все остальные смотрят на нас с интересом, но держаться на почтительном расстоянии. - Касуми, ты меня слышишь? - Да, командир. – Голос спокойный, даже расслабленный. - Что с тобой случилось? - Я достигла финальной ступени мастерства во владении своим телом и холодным оружием. Долгие годы я шла к этому, совершенствуя свои навыки. Но не хватало мне не техники и не опыта. У меня не было покоя в душе. Цель моей жизни, месть, была недостойной. Она смущала мой разум, не позволяла полностью очистить его и сосредоточиться только на бое. Ты показала мне другую цель. Достойную. Я обрела покой и равновесие. И тут же высшее мастерство открылось мне. Ого! Вот всегда с японцами сложно. Попробуй теперь, пойми что с ней дальше делать? А думать, как всегда, некогда: - Ты, получается, теперь полноценный самурай? - Нет. Самураем может быть только мужчина. Меня правильно называть «онна-бугэйся». Женщина-воин. Издревле добродетелью японских женщин были кротость, покорность и послушность. Война всегда была уделом мужчин, но… были и исключения. Женщины, вставшие на путь воина, отрицали свою сущность. Они посвящали самих себя битве, без остатка растворяясь в искусстве владения собой и оружием. Долг и честь вели их по пути служения своему господину. В битвах им не было равных. Они по праву заслужили прозвище «демоницы»… Время стирало из памяти народа героев древности, историю переписывали в угоду новым владыкам, но легенды о женщинах-воинах будут жить вечно. Именно благодаря самоотречению они в полной мере постигали все ступени мастерства. На первой ступени меч только в руке. На второй – он в голове. Третья ступень – меч в душе. Четвертая, последняя – когда меча нет ни в руке, ни в голове, ни в душе. Есть простая философская формула: «самурай без меча подобен самураю с мечом, только без меча». Вы, европейцы, смеетесь над ней, не понимая глубинного смысла. А ведь это и есть суть четвертой, финальной ступени мастерства. Когда воин не привязан к своей фамильной катане, когда ничто не сдерживает и не ограничивает его. Тогда любая палка в руках мастера может стать смертоносным оружием. С последней фразой Мику взлетела вверх… не подпрыгнула, а именно взлетела, словно бабочка с лепестка. Мгновение – и она уже стоит на земле, легко сжимая свой «меч». Остановленный в миллиметре от моей шеи. Я очень остро почувствовала движение воздуха и ту силу, что была вложена в резкий замах. Без шансов: может голову бы и не снесла, но шею точно сломала. И это ещё не все: в «полете» она успела метнуть ножичек. Он сейчас торчал из деревянного столба, но до этого прошел буквально впритирку с головой Ольги. И все это японка сделала, не открывая глаз! - Ты указала мне путь, Маша. Теперь я окончательно все поняла: не важно, каково моё происхождение. Не важно, как меня зовут, и что я делала раньше. Значение имеет только то, что происходит здесь и сейчас. Мы на войне. Враг силен и коварен. Ты – мой командир. И я пойду за тобой до конца. - Вот это нихрена себе! – Ольга ошарашенно смотрела то на метательный ножичек, торчащий из столба, то на японку. – Я уж думала, что меня ничем не удивишь… Ну да, тут не только она одна челюсть уронила. Со всеми это произошло. Ну, кроме сигмы, разумеется. Я вот, например, слышала, конечно, о чем-то подобном, но до конца в такие чудеса не верила. Пока сама только что не увидела… Что ж, отлично! Такой мастер вскоре нам очень пригодится. - Слушай, Лена, а ты так можешь? Ну, в смысле железякой махать и ножики кидать? – Быстрее всех в себя пришла Ульяна. Ни секунды не задумываясь, сигма ответила: - С открытыми глазами – да. С закрытыми – нет. Ну вот, с вооружением отряда вроде разобрались. Лене заточили её нож и ржавый тесак, Ульяна получила пару дубинок из водопроводных труб и арматуры, Ольга – гибрид лопатки и копья. Элис осталась верна своей суровой фомке, Женя её только поправила немного, ну а Юле вполне когтей хватает, я в этом на собственной шкуре недавно убедилась. Про меня девчонки, оказывается, тоже не забыли. Когда страсти после выступления Касуми немного улеглись, Женя с гордостью вручила мне эпический молоточек, килограмм на семь-восемь, как минимум. Древко удлинено и крепко обмотано тканью, головка сверху дополнительно зафиксирована парой железных клиньев. Суровая штука, короче. Настоящая сталинская кувалда. Ну что ж, вот и все. Пора выступать.