Учащенный пульс

      Ванда поднялась на борт квинджета — Вижн отставал от нее на шаг, но каждую секунду контролировал ее. Он. Не может. Ее. Потерять.       Да. Стоит признаться, он не может ее потерять. Не может. А если ее брат — пропал, значит и на нее объявлена охота, а он не позволит никому и никогда причинить этой девушке боль. Она и так довольно настрадалась. Внезапный порыв несуществующей души — закрыть глаза на все, что происходит вокруг, схватить ее и увезти на далекий остров, где ни райские птицы, ни восхитительные фрукты, ни шум прибоя не смогут сделать ей больно.       — Пожалуйста, — прошептала она, глядя в глаза Стива снизу вверх, — не дай мне потерять его так же, как ты потерял Баки.       Она прошла в салон квинджета вслед за Капитаном, и тут же оказалась в объятиях Клинта, прежде чем успела что-либо понять.       — Что ты здесь делаешь? У тебя, ведь, кажется семья? Сын родился, — робко произнесла Ванда, и правда не понимая, что он здесь делает.       — Я должен твоему братцу, если бы не он, мой сын не увидел бы отца. Так что, все как всегда — быстро спасаем мир, и домой, — он хотел вызвать у девушки улыбку, заставить ее вдохнуть чуть легче, но ей определенно было не до этого. Она лишь кивнула, поблагодарила и оглянулась на Вижна, что не отводил от нее взгляда. Ни на секунду. Ни сейчас, ни когда бы то ни было еще. Он не имеет права.       — Знакомься, Бак, это Ванда Максимофф, — громко оповестил Капитан, и девушка только сейчас заметила Джеймса возле кресла пилота. Он поднял глаза на Стива, перевел взгляд на девушку и вновь взглянул на Роджерса.       — Она — друг, — добавил Стив на всякий случай и окликнул Вижна.       — Тоже из прошлого? — проскрипел Баки, что тут же взывало у Капитана добрую усмешку.       — Динозавры тут только мы с тобой, — ответил он, на мгновение отвлекаясь от тихого разговора с Вижном.       Ванда сделала пару шагов к Зимнему Солдату с почти незаметной опаской. Действительно, ей уже нечего терять, а значит, и бояться тоже нечего. Вижн, не отвлекаясь от разговора с Капитаном, следил за ней. В конце концов, он знал обо всех приключениях Барнса за последний век, и обо всех его жертвах тоже.       Ванда миролюбиво протянула ему руку, и он, помедлив, все же пожал ее в ответ. Он был не тем Барнсом, целовавшим ручку любой симпатичной девушки, но он был и не тем Солдатом, который эту самую руку мог без жалости оторвать. Он встряхнул сальными волосами и пробурчал что-то невнятное, что Ванда не стала воспринимать как антидружелюбный жест, поздоровалась с пилотом, узнав в нем героя из рассказов Капитана. Она помнила лишь прозвище, поэтому не стала долго разговаривать, и в итоге осталась стоять одна в самом центре квинджета. Ей его не хватает, она никогда не чувствовала это так ярко, как сейчас. Ни в больничной палате, где сидела, молча и нелюдимо, думая о том, как он. Ни в парке, когда болтала с Вижном, пусть и мило, но ощущая каждой клеточкой тела — что его рядом нет, что он не обнимет, не отпустит обидную шуточку. Сейчас это было в сотню, тысячу, миллион раз сильнее. Чувство, что его нет, перестало быть чувством. Оно стало осознанием.       Она не знала почему, но почему-то он уже числился мертвым. Во всех воспоминаниях он померк, начиная исчезать, а прошло всего лишь несколько часов. Он сам становился воспоминанием. Она не чувствовала его, но вместе с тем корила себя за каждую дурную мысль, хотя и думать о том, что осталась одна, не переставала.       Прикосновение теплой руки к ее плечу заставило ее проснуться. Словно щелчок, включающий механизм. Одно прикосновение — и она уже отвлеклась от темных мыслей, поражающих всю ее, вот бы еще раз так — проснуться в своей постели и осознать, что все было лишь сном, длиною в жизнь. Что не было ни снарядов Старка, ни пыток Гидры. Ничего. Она проснется на полчаса раньше брата, приготовит его любимый кофе и тосты, затем он подвезет ее до работы, а вечером — заберет, потому что не позволит идти по улице одной в темное время. Они поедут к родителям на традиционный пятничный ужин, где те будут выспрашивать Пьетро, знает ли он хоть что-нибудь о загадочном молодом человеке сестры. Затем — они вернутся в квартирку, которую снимают на двоих, досмотрят фильм, который не могут посмотреть уже больше недели, разойдутся по своим постелям и уснут, шепнув, напоследок: «Спокойной ночи». Она хотела этого. Этой рутины. Одного и того же дня, что повторялся бы с незначительным изменениями триста шестьдесят пять дней в году всю ее жизнь. Она отчаянно желала того, чего у них просто не могло быть.       — Ты… — Вижн замолк, не зная, как правильно будет спросить. Он же знал, что она не в порядке, хотел знать насколько, не нужна ли ей помощь, но люди, кажется, так не говорят, ведь, да?       — В порядке, — бросила она, не задумываясь о значении слов так, как он.       Хотя, разумеется, она не в порядке. Она разорвана на тысячу частей, сломана, изранена, скомкана и потеряна. Она — лишь осколок давно разбитого зеркала, что спрятался в уголок, под шкаф, за диван, и продолжает жить. Она — лишь перекати-поле в пустыне, где человек никогда не ступит, не оставит следы своих ботинок. Она — лист бумаги с ошибкой, что скомкан и не нужен больше. Она — старая пуговица, что когда то красовалась на любимой кофте. Она — оборванная нить, которую никогда никуда не пристроишь. Она — сорванная за просто так травинка, что медленно засыхает, думая, что продолжает жить. Она — яркая бабочка, что летает всего один день. Она — выцветшая фотография без хозяина. Она — воспоминание, эхо, не прозвучавший ответ, каждое несказанное слово. Она без Пьетро — лишь отголоски чьего-то мира. Чьего-то. А на самом деле — его. И если она — осколок зеркала, то он — тот, кто в зеркале отражался.       — Все будет хорошо, — Вижн произнес фразу, которой утешал себя каждый, но и в которую не верил никто. Так странно, не правда ли? Люди верят во что-то, заранее зная ответ. Так и Ванда. Она верила в жизнь брата, заранее считая его мертвым.       Вижн пытался, но не мог понять. Ведь у них, кажется, нет ни одной причины для того, чтобы верить в его смерть, верно? Они были странными, неописуемыми и не понятными. Но вместе с тем, каждый утверждал, что он не более, чем раскрытая книга. Если бы все было так просто! Наверное, каждому из них действительно просто понять другого, но вот Вижну — нет.       Они, такие не поддающиеся логике, но, вместе с тем, слишком простые, становились для него ежедневным открытием. Они. Люди. Все еще «они», но никак не «мы». Он не в их числе.       Стив взглянул на девушку, что сидела на холодном полу, разглядывая свои ладони и произнося что-то без остановки одними губами. Вероятно, все, что она говорила, не предназначалось ни одному из присутствующих людей на квинджете. Вполне возможно, а скорее всего, именно так — она говорила именно с тем, кого здесь не было, и его отсутствие ей ничуть не мешало. Она говорила, говорила, говорила, не останавливаясь, словно не различимые слова стали единственной мантрой, поддерживающей жизнь.       Капитан попросил Вижна позвать ее, и он не знал, почему у него самого не хватало на это смелости. Наверное, он просто не сможет смотреть в ее пронизывающие глаза, которые пытают одним лишь мимолетным взглядом. Он не сможет сказать ей ни слова, не сможет даже позвать ее по имени, ведь человек, в сущности, существо слабое. Даже единственный взгляд на нее, такую странную, разглядывающую свои ладони с покрасневшими кончиками пальцев, причинял боль, возвращая Стива в сороковые, когда он обязан был смотреть в глаза тем, у кого погибли друзья, а может — семья, и говорить то, что и так было ясно каждому.       Вижн присел на корточки перед ней и тихо назвал ее имя. Она, с пустотой в глазах, подняла взгляд. Абсолютно безжизненный, словно ее здесь не было. Мечтательная улыбка на губах, настолько не настоящая, что сразу наводила подозрения. Он позвал ее вновь, и только после этого она, кажется, его заметила. Шепнула его имя и рассмеялась. Вижн неосознанно нахмурился, вглядываясь в покрасневшие зрачки девушки.       — Все в порядке? — окликнул его Стив, когда все остальные уже собрались вокруг большого стола.       Вижн не знал, что ответить. Кажется, да. Когда улыбается, это ведь хорошо, верно? Но улыбка Ванды это нечто особенное, не похожее больше ни на одну улыбку. И сейчас… Что-то определенно было не так. Он знал, она не готова улыбаться.       Он взглянул на нее снова. Она снова шептала что-то беззвучно, улыбаясь. Действительно беззвучно, потому что он ничего не слышал, как бы свой аудио-интерфейс не налаживал. Еще одна странность — красные, ярко-красные, как человеческая кровь зрачки.       — С ней что-то… Хм. Не так? — Стив подошел ближе, наклонился и так же тихо позвал ее.       Он коснулся ее плеча, потому что на его голос она никак не реагировала. Может, просто слишком глубоко в своих мыслях, чтобы слышать их. Он так и думал — она не здесь, она никогда не хотела быть здесь и всеми силами сейчас пытается вырваться.       После его прикосновения она вздрогнула, огляделась, тяжело выдохнула и встала, сказав свое, человеческое: «Я в порядке».       — Мы провели небольшой анализ. Вот все базы Гидры, когда-либо существовавшие, — Стив показал на голограмму-карту, полную маленьких красных точек. После этого, сделал что-то на пульте управления, и большая часть исчезла. —Формально, Гидры больше не существует. Были уничтожены все руководители, в большей части баз мы побывали и смогли удостовериться. Осталось лишь несколько, куда ни мы, ни Щ.И.Т. сюда не наведывались, но, вполне возможно, Гидра умирает вместе со своими хозяевами. Возле одной из таких замечена подозрительная активность, не так далеко от Вашингтона. Туда и направляемся.       — Почему туда? — спросила Ванда тихо, потому что не хотела возвращаться в мир нацистских опытов современности и видеть все катакомбы и жуткие подземные разветвления вновь. Одна база не сильно отличалась от другой.       — Ты прекрасно знаешь, он не мог уйти сам. Верно ведь? Кто мог его похитить? Врагов у вас нет, есть только один единственный общий враг, и повторять его название в четвертый раз не имеет смысла. Наверное, они до сих пор считают, что вы принадлежите им.       Принадлежите им. Принадлежите. И вот, они решили забрать свое. Забрали Пьетро, ведь это проще. А Ванда, разумеется, сама придет за ним. Она сама зайдет в ловушку, только потому, что он — где-то там. Он ждал ее. Она была в этом просто уверена. Ждал точно так же, как ждал в соседней камере, пока ее вернут с очередного эксперимента.       — Итак, вот база. Клинт, твоя позиция здесь, — Стив указал на какое-то место на крыше, и Бартон спокойно кивнул. — Сэм, ты отвлекаешь внимание. Справишься? Вижн, мы с тобой заходим внутрь и ищем Пьетро как можно быстрее. Ты прочесываешь правое крыло и этот сектор, я — остальное. Баки, держи квинджет наготове, чтобы в любой момент мы могли уйти. Что-то мне подсказывает, что у нас нет сейчас возможности истребить всю базу. Всем ясна задача?       — Э… Нет, — хмурясь, сказала Ванда. — Я иду с тобой или с Вижном?       — Ты сидишь с Барнсом. Присмотришь за ней? — Джеймс кивнул, взглянув на девушку. — Я все же надеюсь, что когда твой брат проснется, мне не придется отводить глаза и говорить что-то нечленораздельное. Поэтому ты — здесь.       — Я все равно не согласна, и силы ты как-то нерационально используешь.       Он ее уже не слышал. Ванда все думала, как бы выскочить незаметно. Иллюзия — отличный вариант, но ей казалось, что на Зимнего Солдата ее силы не подействуют. Та же история, что и с Клинтом. Все собирались, доставая оружие       Ванда все маячила рядом с Капитаном, даже несколько мешая, но вполне возможно, что на это она и рассчитывала. В конце концов, даже бравый и терпеливый Стив не выдержал, поставил Ванду рядом с Баки и сказал держать ее. Ванда была больше, чем удивлена, она возмущенно приоткрыла рот, готовясь уже бросить в сторону Капитана что-нибудь язвительное, но в последний момент не решилась, как не решался подойти к ней Вижн перед тем, как они покинут квинджет. Это ведь абсолютно нормально, так? Вон, Хоукай обнимал ее на прощание, говорил что-то тихо, как и всегда, со своей вечной легкой ухмылочкой, так почему же Вижн не мог? Они же, кажется, тоже друзья, так почему же он так и не мог подойти к ней, коснуться ее плечиков и почувствовать ее руки на своей спине? Почему это казалось противоестественным и неправильным? Они ведь друзья.       Стив вручил ей наушник, пообещав, что они все время будут оставаться на связи, и вышел из квинджета последним. Баки сел за штурвал, обогнул базу, включил маскировку и поднялся вверх, паря над прикрытием Гидры, готовясь в любой момент вытащить Стива из очередной передряги.       — Ты помнишь все? —спросила Ванда, подходя к креслу пилота.       — Почти. Уже гораздо больше, чем пару дней назад. День за днем вспыхивает добрая сотня старых-новых воспоминаний, — неохотно произнес Баки, оглянувшись на девушку. Еще полсотни воспоминаний о милых Нью-Йоркиских девушках. Он коснулся ее руки, в добром дружеском жесте и кривовато улыбнулся, явно потеряв навык, — с твоим братом все будет хорошо.       Ванда кивнула и включила наушник, проверяя связь. Все было хорошо, Стив говорил шепотом, стараясь не привлекать особого внимания. Он отметил, что база почти пуста, и кроме двух охранников он пока никого не встретил. Вижн сказал, что не видит вообще никого, и, благодаря сенсорам, он предполагает, что в его части вообще никого нет, он предложил присоединиться к Стиву, и тот согласился. Сокол, если и говорил что-то, так лишь то, что скучно кружить над зданием просто так. Никакой обороны. Ничего. Они, вероятно, ошиблись с базой.       — Вот, кажется. Стивен, этаж вниз, двести метров влево, единственная комната с закрытой дверью. Номер двенадцать от лестницы, кажется. Я вижу… Хм. Тело, — Ванда охнула, как только услышала голос Вижна, искаженный аппаратурой. Он мгновенно понял свою ошибку и тут же добавил, — спокойно, Ванда. Живое тело. Но я даже не знаю, твой ли это брат.       Стив и Вижн оказались возле комнаты одновременно. Стив сделал шаг вперед первым, толкнул дверь щитом, с опаской вошел. Вижн — вслед за ним, сканируя помещение вновь. У стены, напротив огромных старых окон в следующую комнату, старая кушетка, на ней — молодой мужчина. Роджерс переглянулся с синтезоидом и кивнул, указав на неизвестного, лежащего на кушетке. Вижн приблизился к нему, коснулся плеча, желая взглянуть на лицо, чтобы узнать, кто это.       Пьетро. Именно он. Он практически не изменился за это время, разве что, на лице проступил липкий пот, он почти не дышал, очень медленно, вдыхая понемногу, словно воздуха могло не хватить.       — Спит? — шепотом спросил Стив, приближаясь.       Вижн пожал плечами. Странно, что здесь никого нет. Словно эти чудовища Гидры хотели, чтобы Мстители нашли юношу. Словно сейчас должно случиться что-то.       И это случилось. Он раскрыл глаза, увидел Вижна. Приоткрыл рот, и синтезоид узнал в этом Ванду, что постоянно делала так. Он вскочил, ощетинился, отпрыгнул в сторону — и все за долю секунды. Так, что даже сенсоры Вижна не сразу успели все уловить. Что-то определенно шло не правильно. Они оба понимали это — не может человек, несколько дней назад вышедший из комы, перемещаться со скоростью света. Даже несмотря на то, что этот человек — мутант. С супер регенерацией.       Пьетро смотрел на них, не узнавая. Его тело было причудливо изогнуто, спина скрючена, плечи перекошены, руки безвольно висели, словно он был тряпичной куклой. Он тяжело дышал и все смотрел на них, и смотрел исподлобья, пытаясь понять, кто они и почему кажутся знакомыми.       — Стив? Эй, все хорошо? Это мой Пьетро? Он жив? — нетерпеливо произнесла Ванда, прижимая наушник к уху, потому что боялась не услышать что-то и пропустить.       Баки внимательно следил за реакцией девушки и прислушивался так же, как и она, потому что молчание Стива и правда было странным. Он переживал. Он волновался. Он заново научился переживать за того парня, что дрожал как осиновый лист, стоило ему поранить палец. До смешного… Барнс с каждым днем все больше и больше вспоминал и верил в то, что когда-то они были друзьями. Он учился верить и любить своего друга по-новому, потому что от прежнего тощего и маленького друга мало что сохранилось, разве что — идеалы. И, почему-то он не хотел, что странноватая подруга Стива училась заново любить своего брата. Или чтобы он учился любить ее.       — Не уверен, — шепнул Стив едва слышно, и ни один так и не понял, на какой именно вопрос это был ответ.       Клинт сказал, что спускается к ним, и Стив снова проигнорировал это, ничего не ответив. Ванда взглянула на Баки испуганно. Выключила микрофон со своей стороны и тихо шепнула:       — Там что-то не так, нам нужно идти к ним, — Джеймс потратил минуту на раздумья. С одной стороны, они должны оставаться здесь, чтобы в любой момент обеспечить безопасную эвакуацию всем членам команды, но с другой… Стив всегда отвечал. Что-то определенно пошло не так, как они задумывали.       Вижн и Стив отступили на пару шагов назад. Клинт за это время успел преодолеть несколько этажей. Пьетро шаркнул босыми ногами по грязному полу, готовясь шагнуть на встречу. Время такое медленное, такое тягучее, кажется, еще немного — и удастся его прорезать, уничтожив навсегда.       Пьетро прыгнул вперед на Стива с такой скоростью, что супергерой не успел даже ничего заметить. Он отшвырнул его в сторону, но Стив успел зацепиться за юношу, и они полетели через стекло, разбивая его, на огромный склад.       Ванда вскрикнула, услышав звук бьющегося стекла и побежала вперед, обгоняя Баки.       — Ведьма, жилет, — выкрикнул он, останавливаясь и замечая, что она все в той же больничной пижаме и красной куртке. И так эта девчонка собирается спасать мир?       — Мне он не нужен, — на бегу бросила она. Еще немного и, казалось, сравняется по скорости с братцем. Клинт сказал, что обходит склад с другой стороны, чтобы они имели возможность поймать Пьетро. От Стива не слышно ничего — лишь его тяжелое дыхание и какие-то тяжелые, редкие хлопки и звуки. Уилсон влетел на склад практически одновременно с Бартоном, и они быстро нашли Капитана. Ранен. Пара ссадин на лице. Разбита ладонь. Но жить то он определенно будет. Вижн появился рядом с ними, сказал, что он не может зафиксировать Пьетро в состоянии покоя из-за его изменившейся скорости. Автоматная очередь — он явно был не рад их видеть, да еще и нашел где-то оружие. Кажется, не к добру все это. Ванда не стала мучить себя поисками входа на склад и зашла так же, как и Капитан — через стекло, которое перед ней уже заботливо разбили. Баки спрыгнул за ней. Она вывернула стопу, приземлившись, но не вскрикнула, не подала ни единого звука. Пьетро все же услышал, наверное, тяжелое приземление Баки. Он подоспел к вновь прибывшим одновременно с Вижном. Пока Баки отвлекал его внимание, Вижн сгреб Ванду в охапку и оттащил, не позволяя ей рисковать своей жизнью, он спрятал ее прежде, чем Пьетро успел на нее взглянуть. Окликнул Барнса.       Тяжелые ящики — за ними вся команда. Пока они успели добежать до них, Пьетро выпустил еще несколько пуль, не попав. Меткость определенно не его конек, но с другой стороны, они, похоже, стали его целью. Ради достижения цели он может приблизиться на опасное расстояние и выстрелить в упор. Они — просто цель. Она — не более, чем просто цель.       Юноша пытался отдышаться после продолжительного бега. Та странная машина наверняка сейчас отвлечена. Они — цель. Они посягают на его свободу. Они хотят уничтожить его. Они — против него. Он знал это прекрасно, и это, было, наверное, единственным, что он знал. Ему не говорили ничего про девчонку, странно, что Мстители притащили кого-то вместе с собой, они так не делают обычно, но, она тоже с ними. Она такая же, как и они. Она — тоже цель. И, пусть он видел лишь ее силуэт, он был уверен, убить ее не составит труда.       — Ванда? Какого черта? — выругался Стив, не заметив, как присвистнул Клинт. — Разве я позволял тебе приходить сюда?       Ванда обиженно надула губы и сложила руки на груди. Она пыталась представить, где брат. Пыталась понять, что с ним. Он наверняка видел, что это она. Почему тогда стрелял?       — Вижн? — тяжело дыша, спросил Стив.       — Да, Ванда, это не правильно, — кивнул он, расставляя приоритеты и думая о том, кого защищает в первую очередь. По косым взглядам компании, он понял, что от него ждали чего-то другого. Очередной сбой, как только Ванда появилась рядом. Наверное, импульсы ее чар так на него влияют, не иначе. — Хм, я вижу небольшие изменения в коре головного мозга, изменение скорости. На первый взгляд — незначительные изменения в составе крови. Выводимые. Сыворотка. И… Гиппокамп, искусственное нарушение работы.       — Гиппокамп, — задумчиво повторил Стив, вспоминая, пока остальные пытались переварить сказанное и понять. Вижна бессмысленно просить расшифровать, понятнее он сделать не сможет.       Он слышал это слово раньше, определенно. Не так давно. Возможно, в последний год. Гиппокамп…       — Из-за значительного вмешательства в лимбическую систему головного мозга, мы не можем быть уверены, что когда-либо воспоминания вернутся. Полностью — никогда. Но вообще, это первый на нашей практике опыт искусственного воздействия на гиппокамп и предсказывать последствия очень трудно, — словно скороговорку, произнесла девушка в белом халате, которая каждый день уведомляла его о состоянии лучшего друга.       — Он нас не помнит, — наконец произнес Стив, выдыхая и опуская глаза, потому что смотреть на Ванду хотелось меньше всего.       — Это что, любимый метод Гидры? — возмутился Уилсон, чертыхнувшись.       — Ну, тогда у нас только один вариант, — прохрипел Баки, перекидывая автомат из одной руки в другую.       — Черта с два, — закатила глаза Ванда, а Стив успел возмущенно цокнуть. Он ее не помнит, но она его помнит просто прекрасно. И она не позволит причинить ему боль, даже если он изо всех сил старается их убить.       Свист ветра. Новая автоматная очередь. Его смех. Он звал их, заставляя сердце сестры изнывать и разрывать на части.       Варианта все же два. Вырубить его, а потом запереть в камере, самим же искать решение, пока хватит сил. Второй – всего-навсего пробудить воспоминания. Всего-навсего пробудить воспоминание парня с автоматом. Который стреляет без раздумий. Это понимали все. Понимали, кто может пробудить его. Все понимали это, когда Ванда делала шаг к выходу из их укрытия. Все понимали, что она не остановится, когда просили ее подождать. Все понимали, что это их единственный шанс уйти живыми. Вырубят Пьетро — Ванда их в ответ. Обезвредят Ванду, и Пьетро убьет их всех.       Жизнь пяти сейчас зависела только от нее. От нее одной. От этого ребенка в пижаме с маленькими ладонями, спутанными волосами и серьезным взглядом. Она была ребенком, не способным на такую жертву. Такую ношу.