Навсегда

      Она не помнила, сколько она здесь, как она появилась на свет. Ей кажется, что все всегда было так: она, океан, ветер. Она подставляла лицо ласковому солнцу, развалившись где-нибудь на валуне на одном из маленьких, затерянных среди волн островков. Она почти не различала дни и ночи. Устав – засыпала, изредка проголодавшись – утоляла голод водорослями. Она знала, что где-то есть другие русалки – их гибкие блестящие тела изредка мелькали в глубине, но ей не нужна была компания ей подобных. Ей было комфортно одной. Единственные друзья - игривые дельфины, находили ее во всех уголках необъятного океана, и это было единственное общество, которого ей хотелось. Где-то были и другие. Двуногие. Она видела их: на побережьях теплых вод они подставляли бледные, несуразные тела жаркому солнцу, напялив на себя, странные, еще более несуразные одежды, они погружались на глубину. Она внутренне посмеивалась над ними – то, что для них было глубиной, для нее - почти поверхностью. Она была бы счастлива, если бы ледяное сердце способно было испытывать счастье.       С некоторых пор ее сны перестали быть недолгими выпаданиями из реальности. Она видела странные картинки: молодые двуногие женского пола – она была одной из них, двуногий мужчина, со светлыми волнистыми волосами, который был другом ей и кем-то явно большим для одной из других. Но чаще всего снился высокий двуногий: широкоплечий, темноволосый, с пронзительными голубыми глазами. «Я всегда буду любить тебя», - говорил ей этот двуногий. После таких снов она всегда просыпалась с болью в сердце. В ледяном сердце русалки, которое не умеет болеть.       Сны снились все чаще. Пробуждения были все болезненнее. Она больше не резвилась с дельфинами, не собирала ракушки на морском дне. Она, как одержимая, металась по океану, пытаясь избавится от боли.       Источник этой боли был где-то недалеко. Ее как магнитом тянуло к этому источнику. Красивая бухта. Горы вдалеке. Большой, величественный мост. Воспоминания нахлынули волной: она – Фиби Холливелл. Зачарованная. Ведьма. И она бросила своих сестер. Убежала от того, кого любила больше жизни. Променяла их всех на мифическое спокойствие, на забвение.       - Черт бы тебя побрал, Фиби, - вслух выругалась она, - Сколько ты проплавала? Как ты могла? Ты должна вернуться к ним. Спасти свою любовь. Если ее еще можно спасти.       Водоворот закружил Фиби и сознание покинуло ее.       Очнулась на пляже. Хвоста больше не было. Снова были ноги. «Двуногая», - хмыкнула девушка, разглядывая их так, будто видит впервые. Домой. Домой! Домой!!! Просить прощения у сестер. «Пайпер беременна!» - корила она себя, - «Пейдж еще только учится быть ведьмой, а я бросила их. И, Коул, если они уничтожили его, или он сам сделал что-то с собой, я не прощу себе этого!». На берегу валялась забытая кем-то майка, накинув ее на себя, Фиби почти бегом побежала к дому.       - Только бы успеть, только бы не оказалось поздно, - как мантру повторяла она.