***
Анастасия Москвина… точнее уже Анастасия Беккет созерцала марсианский закат. Выглядело это красиво, но, на ее взгляд, и как-то печально, учитывая то, что она через пару часов должна была покинуть эту планету, дабы отправиться на какую-то недавно основанную колонию в Скиллианском Пределе, где была крайне уникальная фауна, которая сильно заинтересовала уже не юную ученую. И не смотря на то, что там наверняка будут заслуживающие интереса экземпляры особо опасной ядовитой фауны, своих нежно любимых пауков-лицеедов Анастасия все-же взяла. Ну не могла их Анастасия тут оставить, не могла! Зловещее шипение в террариуме усилилось, а это означало, что муж Анастасии зашел в комнату. — С возвращением, Джон! Как прошла поездка? — ученая подскочила к космодесантнику и обняла его. — Если честно — то не очень. — Беккет был как всегда стоически немногословен: — Когда отправляемся? — Через три часа. Поверить не могу, что я покидаю Марс навсегда. Это ведь моя родная планета — я тут родилась и выросла… — это было видно не только на словах — в среднем, уроженцы Марса были выше других людей из-за более низкой гравитации. Только обладающий пропорциями шкафа космодесантник мог сравниться с ученой в росте. Еще раз посмотрев на красную пустошь за иллюминатором, Анастасия предложила: — Слушай, а давай напоследок прогуляемся по поверхности? Беккет с сомнением посмотрел на местный ландшафт, но увидев нездоровый огонек в глазах ученой, согласился: — Ну, думаю, небольшая прогулка нам не помешает. Путешествие до шлюза и процесс облачения в прогулочные скафандры не занял много времени, и, наконец, влюбленная парочка ступила на грунт красной планеты. Беккет искренне не понимал, что тут было такого интересного, однако все-же проследовал за идущей в непонятном направлении ученой. Десять минут неспешной прогулки наконец привели дуэт за какой-то небольшой холм, где ученая склонилась над небольшим камнем: — Джон, иди сюда! Джон пошел. Анастасия внимательно изучала камень, что был весь покрыт какой-то непонятной субстанцией, которой Беккет определил как лишайник. Ну, или не лишайник. Но в любом случае, космодесантник в отставке спросил: — Что это? — Это искусственно созданный лишайник, что вывела группа из соседнего отдела. Он уже растет по всему Марсу. — Что-то он какой-то чахлый… — Ничего, скоро они выпустят новый лишайник, живучее этого. — после этих слов Анастасия взяла один поросший лишайником камень и убрала в подсумок. — Возьму один камушек на память. Космодесантник никак это не прокомментировал. Вместо этого он достал из своего подсумка небольшой складной ножик и положил на место камушка. — Эм… Что это? — Подарок Марсу. Примета такая есть солдатская — если ты был на Марсе, надо обязательно оставить подарок (желательно оружие), иначе удачи не будет. Ведь Марс — бог воинов. — Звучит бредово. Беккет, в своей обычной манере, это никак не прокомментировал. Вместо этого он посмотрел на часы, встроенные в скафандр, и сказал: — Пора возвращаться. Осталось только два часа — а нам еще до космопорта добраться надо. — Ну пошли. — Анастасия встала, отряхнула с себя марсианскую пыль, и пошла в направлении колонии. Через час, после возвращения домой и поездки до космопорта, семейная пара в последний раз взглянула на поверхность Марса, и Джон спросил Анастасию: — Я забыл, а как-хоть эта новая колония называется? — Честно говоря не помню. Вроде ее астрономы назвали «Мендуар», но Партия решила, что это звучит не очень, и потому собралась переименовывать. Говорят и Иден-Прайм хотят переименовать…***
-…И я в очередной раз заявляю, что Скиллианский Предел по праву принадлежит Батарианской Гегемонии, и Советский Союз должен эту территорию немедленно покинуть! — распевался соловьем батарианский посол. Товарищ Иванов в уже который раз закатил глаза и заявил в ответ: — Товарищ Трашир серьезно ошибается — предъявляла-ли ранее Гегемония права на Предел? Подавала-ли она документы в Совет Цитадели с официальным заявлением? Основывала ли она там колонии? Три раза нет! Поэтому я считаю все требования товарища Трашира беспочвенными и голословными, а потому — не заслуживающими никакого внимания. Конечно, товарищ Трашир может по прежнему сотрясать воздух своими сентенциями о том, что СССР в галактике без году неделя, что Гегемония давно присматривалась к этой части галактики, что мы должны знать свое место, и все в таком духе, но факт того, что отныне и во веки веков Скиллианский Предел является нашим по праву, не изменить. Надеюсь когда-нибудь до товарища Трашира это дойдет. — закончив свою речь, товарищ Иванов с умилением посмотрел на то, как зеленеет от гнева Драбак Трашир. От этого он становился похож на опухшую жабу откуда-то с болот Припяти. Наблюдавшие за этим цирком советники решили прервать в зародыше возможную гневную речь батарианского посла. Советница Тевос включила микрофон и заявила: — Как уже мы говорили раньше, посол Иванов прав, посол Трашир. Вы не заявляли на эти территории претензии ранее, и не можете заявлять свои претензии теперь, когда они заняты советскими гражданами. Вы можете обращаться к нам с этими претензиями хоть каждый день, мы все равно будем вам отказывать. Буро-зеленый, страдающий излишним весом, батарианский посол открыл рот, закрыл рот, снова открыл рот и заявил: — В таком случае, если многоуважаемый Совет не может выполнять свои задачи по обеспечению справедливого и беспристрастного разрешения подобных этой проблем, мы больше не видим смысла более находиться здесь. Батарианская Гегемония официально отзывает свое посольство на Цитадели! — после этих слов Трашир повернулся к Иванову, что в данный момент улыбался как Чеширский Кот, и заявил: — А на вашем месте, «товарищ» Иванов, я-бы не слишком радовался. Вы захватили наши земли, посмотрим, сможете-ли вы их удержать! — Вы нам угрожаете, товарищ Трашир? — Я предупреждаю! — после этих слов гневно тряся вторым и третьим подбородками и исполинским животом, батарианский посол направился к выходу. Наблюдая за уходом своего оппонента, Иванов тихо пробубнил себе под нос: — Сказочный идиот… — после чего уже обратился к советникам: — Позвольте в очередной поблагодарить вас, товарищи советники, за проявленное благоразумие, которого, к сожалению, не хватает моему коллеге из Гегемонии. А теперь, если вы не возражаете, я, пожалуй, пойду. Мне назначена встреча в девять часов…***
В Москве было солнечно. Стоял прекрасный летний день, температура была оптимальной, ветер умеренный, атмосферное давление было в норме, а на небе не было ни пятнышка. Однако настроение у нового Генерального Секретаря ЦК КПСС Николая Москвина (приходившегося некой ученой с Марса весьма дальним родственником и прямым потомком и тезкой того самого Николая Москвина. Даже внешне он был весьма похож на своего предка, но, в отличии от него, он был гораздо… уравновешеннее) было не очень. Еще раз затянувшись, Москвин потушил сигарету и спросил: — Информация достоверна? Голограмма товарища Голицына кивнула. — Абсолютно. У нас есть множество донесений из нескольких источников, начиная от Омеги и Цитадели, заканчивая Кхар’Шаном. Гегемон решил «тайно» пригласить на Кхар’Шан своих пиратских баронов. Нет сомнений, что скоро в Пределе станет беспокойно. Стоящая рядом голограмма товарища Иванова добавила: — Этот жирный идиот Трашир на всю галактику заявил, что Гегемония отзывает посольство на Цитадели. -Значит конфликта не избежать… Я так понимаю, эти корсары атакуют колонии в Пределе, или по всему нашему пространству? — Нельзя исключать и такого варианта. — заявил Голицын. — Впрочем, мы тоже можем кое-чем ответить на эти провокации. Мои аналитики разработали план по внедрению на батарианские миры автономной модификации зондов-подрывников с весьма… необычной задачей. Думаю, вскоре в Гегемонии возникнет крупное восстание рабов. — Это конечно хорошо, но что скажет товарищ Хамада? Изрядно постаревший японец, теперь занявший пост главнокомандующего ВКС, уважительно кивнул (все-же вековые традиции так просто не стереть из истории народа) и сказал: — Несколько крупных эскадр патрулируют Предел и центральные миры, и готовы отразить любое нападение. Но Предел — место сложное для астронавигации. Слишком большие расстояния между колониями, мои корабли могут не успеть вовремя, а обеспечить защиту всех миров просто нереально. — Это плохо. В таком случае, может стоит увеличить гарнизоны? — взгляд Москвина устремился к голограмме маршала Железнова — высокого бородатого мужчины с комплекцией шкафа. Такой человек мог-бы согнуть рельсу и не вспотеть. Маршал Железнов кивнул и произнес: — В принципе я могу выделить дополнительные войска для гарнизонов, но это означает распылить наши силы… а они нам еще пригодятся в будущем, если мы нанесем удар. — а вот конкретно куда нацелен удар — по базам пиратских баронов, или по средоточию зла — Гегемонии, маршал умолчал. Впрочем, можно было быть смело уверенным в том, что в недрах Генштаба разработаны оба, а то и больше, варианта. Но, в целом, ситуация складывалась не очень приятная — колонии надо защитить, но ресурсов на защиту колоний не хватало. И в то-же время надо приструнить Гегемонию. План «Спартак», как его прозвали аналитики КГБ, может сработать, но этого не хватит, чтобы вывести Гегемонию из игры. В идеале следует вообще стереть это государство с лица галактики, но за него может вступиться Цитадель. Ей не выгодно, чтобы Гегемония или Союз чрезмерно усилились, ибо в таком случае для Цитадели появился бы новый соперник, а ей и без этого хватает проблем, как, например, неожиданно возникшая из пепла Кварианская Стратократия, что недвусмысленно желала видеть Цитадель в гробу, в белых тапках. Но все-таки, учитывая соотношение сил СССР и Гегемонии… Соблазн продемонстрировать всей галактике мощь Союза Советских Социалистических Республик был слишком велик… Москвин достал очередную сигарету и закурил. — Ну что-ж, товарищи, выражаю вам благодарность за ваши действия. Теперь-же нам остается только ждать, когда зверь угодит в капкан… После еще пары минут обсуждения ближайшего будущего, Москвин попрощался с членами этого небольшого совещания, отключил проектор и вышел на балкон. Москва жила своей жизнью. По улицам гуляли простые горожане, мерно тарахтели автомобили, в небе то и дело пролетали звездолеты с ближайшего космопорта, где-то вдалеке тихо парила гражданская версия «Кирова», использующаяся в качестве аттракциона для приезжих и отдыхающих. Сделав последнюю затяжку, Николай положил окурок в пепельницу и вздохнул, посмотрев наверх, в сторону статуи вождя мирового пролетариата: — Вот вам, Владимир Ильич, и светлое будущее. Даже среди далеких звезд есть угнетаемые и угнетатели…