Письмо кумиру

      «Здравствуй, Тэхён. Знаю, ты, навряд ли когда-нибудь получишь это письмо. Скорее всего, ты даже не узнаешь о моём существовании, ведь я всего лишь очередная фанатка. Но всё же, даже если ты никогда не увидишь и не узнаешь, я должна это написать, я больше не могу держать всё в себе. Я очень слаба, чтобы выдержать столько невысказанных и не выраженных чувств. Именно поэтому я решила написать тебе письмо. Письмо, которое никогда не будет отправлено и, возможно, всю жизнь пролежит на полке среди книг.       Сейчас, единственно, что я могу, так это сидеть и часами смотреть на тебя через экран компьютера. Но я благодарна хотя бы этой возможности. Я безумно люблю смотреть, как ты улыбаешься. Ты даже не представляешь, какого мне, когда ты искренне улыбаешься и смеёшься. Нет, я не про тот «сухой» смех, что прописан по сценарию, а именно про твой, настоящий и искренний смех, от которого и у меня на лице появляется улыбка. Тот смех, что означает, что ты сейчас счастлив. Да, возможно, даже за этим всем скрывается безграничная боль. И когда я это осознаю, становится невыносимо. Меня просто разрывает от незнания и двоякого чувства: надежды, что ты смеёшься искренне и правда сейчас счастлив, и мыслей, что сейчас тебе плохо, и ты нуждаешься в поддержке. И всё же, я всеми силами убеждаю себя, что у тебя всё хорошо, дабы успокоить сердце, ноющее от боли.       Второе, что я могу, это слышать твой голос и слушать твоё пение. Каждый день, каждый час, каждый раз, когда есть возможность. Слушать и пытаться понять и окунуться в те чувства, что ты испытывал, когда пел эти строки. Возможно, наши представления отличаются. И даже, может быть, что ты посвящал эти строки определённому человеку. Но, как и любая другая фанатка, у меня есть возможность мечтать. Возможность хоть на секунду представить, что в этих строках ты упоминал меня. Иногда, мне кажется, что это выглядит очень жалко. Но всё же, это единственное, что помогает согреть душу. Но даже без всего этого, я готова просто слушать твоё пение. Закрывать глаза и пропускать через себя каждую ноту. Бывает, что твой голос звучит очень реально. Настолько реально, что, кажется, я чувствую твоё присутствие, ощущаю твоё дыхание, твоё лёгкое прикосновение. Но как же трудно возвращаться в реальность…       Третья моя привилегия — это ругать тебя. Ругать, когда узнаю, что с тобой что-то стряслось и когда ты заботишься о себе меньше, чем о других. Ведь я очень беспокоюсь о тебе. И, конечно же, ругать тебя из-за того, что ты очень красив и так далёк. Иногда, у меня просто дыхание перехватывает от того, настолько ты прекрасен и я просто пытаюсь отвлечься на что-нибудь другое, но каждый раз эти попытки с треском проваливаются.       И четвёртое, что в моих силах, это поддерживать тебя на расстоянии. Беспокоиться о тебе каждую минуту, молиться о твоём здоровье и счастье. И в то же время ощущать себя настолько маленькой и бесполезной, что хочется выть от безысходности. И я завидую, очень сильно завидую тем, кто может видеть тебя каждый день, слышать твой голос, твой смех, знать, что с тобой всё в порядке. Да, я тоже могу это всё ощутить, но лишь на какие-то несколько минут, и этого чертовски мало.       Но всё же, ничего не изменить. Я так и останусь для тебя очередной фанаткой, а ты, навсегда будешь моим кумиром. И пусть ты никогда этого не узнаешь, я всё равно скажу: Я люблю тебя, Ким Тэхён. Безумно. Безответно. Навсегда.» — БОЖЕ МОЙ! Ты, правда, меня так сильно любишь? — спрашивает Тэхён, дочитав вслух это и поворачиваясь ко мне. А я сижу и проклинаю себя за то, что не сожгла этот «бред юной фанаточки» ещё на следующий день.       «Ну и чёрт его дёрнул почистить эти книги от пыли. Ох, как же стыдно. Дура. Кто такой бред хранит?» — ругаю я себя, кутаясь в плед так, чтобы были видны лишь глаза, и он не заметил мои пылающие от смущения щёки. — Просто я была в то время молода и глупа. Я же сказала тебе не читать. Зачем ты вообще это взял? — возмущаюсь я, дабы разрядить всю сложившуюся неловкую ситуацию. Знай я тогда, что это всё когда-нибудь попадёт к нему, я бы себе руки оторвала. Ох, под чем я была, когда это писала? — Но это же так мило, — улыбается он и тянется рукой к моему лицу. Я пытаюсь отползти на другой край дивана, но его рука, что держит мою ногу ещё с самого начала письма, не даёт мне этого сделать. — Я даже не представлял, что ты меня любила ещё два года назад. Ох, если бы я только знал, что кто-то так мной восхищается, — широко улыбается он, резко выхватывает плед и открывает моё пылающее лицо, — я так и знал, что ты сейчас смущена. — Айщ, да кто тебя просил его читать?! — раздражённо говорю я, пытаясь отвоевать плед и попутно отобрать письмо. — Я же говорю, я тогда была просто глупой фанаткой под действием гормонов, так что не стоит всё так воспринимать и отдай письмо. Я его разорву, сожгу, а пепел развею на ветру. — Нет, я его сохраню, буду показывать их нашим внукам и хвастаться тем, как же сильно меня любит их бабушка, — говорит он, улыбаясь и резко тянет на себя, от чего я не удержавшись, падаю на него. — Идиот! Только попробуй это кому-нибудь показать! — отталкиваю я его и сажусь на место. — И что же мне тогда будет? — ухмыляясь, спрашивает он. — Увидишь! — Зря ты это сказала. Ты же знаешь, что у меня любопытство сильнее чувства самосохранения, — отвечает он, явно что-то замышляя. — Ну пожалуйста. У всех бывают секреты молодости, которые стыдно раскрывать. Сжалься же надо мной, Ким Тэхён. — Хорошо. Но тебе придётся его выкупить. — Что? Это вымогательство? — Возможно. Итак, выполнишь три моих желания и оно твоё. — Ох… ну и что же это за желания? — Итак, первое… хм… Напиши ещё одно, — отвечает он радостно сверкая глазами. — Что? — резко встаю я с места. Мои глаза, кажется, увеличились в размерах. Ещё раз повторить свой позор? Нет-нет-нет, ни за что! — Ну, я узнал, что ты думала обо мне два года назад, а теперь хочу знать, что ты думаешь обо мне сейчас. — Нет. НИ ЗА ЧТО! — Ну ладно. Думаю, Хоби-хёну и Чимин-хёну будет интересно почитать, — говорит он и тянется за телефоном. — Нет-нет, только не они. Хорошо, я напишу. Обещаю, — обречённо отвечаю я и сажусь обратно. — Вот и умничка, — мило произносит он и треплет меня по щеке. Боже, и в кого я влюбилась. — Чем ещё меня добьёшь? — Эм, а про остальные я ещё подумаю, — говорит он, хотя по нему видно, что все его коварные планы на мой счёт уже готовы. Я, тяжело вздохнув, встаю и направляюсь в свою комнату. — Ты куда? — удивляется он. — Хочу сказать, что топиться, но, к сожалению, за ручкой и альбомным листом, — произношу я и продолжаю свой путь, обдумывая о том, что же написать, чтобы снова не опозориться — Постой, напишешь позже, — говорит он и тянет меня за руку. Я послушно сажусь обратно, смотря в пол. - Эй, ты чего? Обиделась? — Нет. Просто мне неловко. Я, правда, не знаю, зачем я это написала. Трудно было, наверно, сдержаться. Но признаю, что это правда. Как бы это не смущало, я правда написала там всё, что чувствовала, — отвечаю я, не поднимая головы. — По-моему, это самое милое признание за всю мою жизнь, — говорит он, тихо и тепло, рассмеявшись, и обнимает меня, целуя в щёку. Я улыбаюсь и обнимаю в ответ.       Хотя эта ситуация очень смущает, я рада, что моё письмо всё-таки не осталось без ответа. В тот момент я была уверена, что лист бумаги сможет навсегда сохранить в себе те чувства, которые мне было тяжело сдержать, и о них никто не узнает. Знай я тогда, что он будет рядом спустя два года, написала бы я письмо? Думаю, да. Я бы поделилась своими мыслями, хотя бы для того, чтобы не забывать через что прошли мои чувства до этих моментов. О чём же я напишу следующее письмо? О том, что он идиот, который часто заставляет меня смущаться. Но он любимый идиот, который даже смущение и злость способен превратить в радость.