Опа! Нежданчик!

      Добиться расположения заносчивого англичанина — задача из разряда «миссия невыполнима», причем в самом буквальном смысле. Чего только Франциск уже не перепробовал: ухаживания, откровенное предложение начать отношения, попытка насильного подписания брачного контракта… бесполезно. Англия лишь язвительно отнекивался и уходил, оставляя Францию ни с чем. И, в конце концов, Бонфуа решил, что так больше продолжаться не может. Оставался один метод, далеко не проверенный, но, скорее всего, действенный. Не то, что Франциск верил в способности магического трио, но что-то же они должны были уметь?       Собственно, сам Соединённое Королевство Великобритании и Северной Ирландии, он же Артур Кёркленд. «Великий» маг, ревностно оберегающий тайны своего клуба, бормочущий заклинания даже во время приготовления обычной овсянки, из-за чего последняя выходит едва ли пригодной для употребления в пищу. Чего удивляться, лучше бы чаще с рецептом сверялся. Может, маг он и неплохой, но было бы верхом глупости обратиться к нему с просьбой помочь в охмурении его же. Вариант отметается.       По-хорошему, стоило бы обратиться к Румынии. Правда, по неподтвержденным данным, Штефан Маноле был вампиром, но это же не мешает помогать людям в их горе? Особенно, если это не простые смертные, а воплощения наций? Но сейчас не об этом. Как показала практика, Румыния лучше всех умел обращаться с магическим даром, несмотря на то, что очень увлекался чёрной магией и фольклором. Только не стоило при нём упоминать даже вскользь имени Влада Цепеша — выдаст всю правду как есть, хоть месяц после этого с включенным светом спать, трясясь от страха под одеялом. Единственный минус — может случайно рассказать о необычном визите, потому не стоило обращаться к нему со столь деликатной проблемой.       Оставался последний вариант: Четиль Томассен, королевство Норвегия. Молчаливый, почти не проявляющий эмоций и ведущий затворническую жизнь. То что надо, этот точно не расскажет, даже если Франция и заявится к нему со столь странной просьбой. Единственное смущающее обстоятельство: это разговоры с какими-то феями и троллем, но даже с этим можно смириться после английских единорогов и зеленых невидимых кроликов. Разве что заинтересовать Норвегию будет трудновато.       Именно поэтому Франциск сейчас и приближался к дому Четиля с решительным настроем уговорить его на помощь «безответно влюблённому». Ну, это Франция такую легенду придумал, на случай ненужных и щекотливых вопросов. Кто, собственно, «объект воздыхания», он даже и не собирался уточнять: в сознании большинства сложилось чёткое впечатление, что Франция не особо разборчив в том, кому дарить свою любовь. Стар, млад, мужчина, женщина, даже некто, не принадлежащий к Homo Sapiens… Бонфуа любит всех и во всех позах. Только мало кто удосуживается подумать, что любовь бывает ещё и платонической, считая, что на такое извращенец не способен. И Франциск умело пользовался этой своей репутацией.       Норвегия, любящий уединение, жил, можно сказать, на отшибе собственной столицы, в коттеджном районе. Франции пришлось вдоволь поплутать, чтобы обнаружить практически ничем не примечательный дом. Одноэтажный, из тёмного, скорее всего, крашеного дерева. Четырёхскатная крыша, покрытая торфом, настолько высокая, что под ней, скорее всего, скрывается не просто чердак, а целый дополнительный этаж. Дом расположен на небольшом пригорке, поэтому к нему ведет дорожка, ступеньки которой вырыты прямо в земле и для удобства выложены досками. Вокруг участка сплошь лес, так что мимо пройдешь и не заметишь, если точно не знаешь, что ищешь.       Скандинавского мага нигде не было видно. Оно и понятно: на что Франциск надеялся, явившись без приглашения и предупреждения? Только на то, что Четиль все же окажется дома.       Ещё и двери с «лицевой» стороны коттеджа – той, что обращена к дороге — не было. Франциск, недоуменно повертев головой, решил обойти его слева, благо, что дорожка продолжалась, и оказался прав: крыльцо обнаружилось с другой стороны, обращённой к подобию на внутренний двор, окружённый плотной стеной леса. Дверь, что естественно, заперта. И звонка нет. Хотя какой звонок, тут, наверно, электричества-то нет.       Франция постучал костяшками пальцев по двери, готовясь с порога завалить Норвегию своей просьбой, чтобы у того не было возможности отказаться. План был проработан идеально и до мелочей, его не должно было испортить несогласие мага. Да он права не имеет отказать!       И тишина. В доме, казалось, никого не было.       Бонфуа кашлянул и поёжился, нервно оглядываясь. То, что вокруг никого не было, одновременно играло на руку и наводило жуть, несмотря на милейший пейзаж и лесное окружение. Раз уж решился — нужно идти до конца. Поэтому Франциск постучал ещё раз, кулаком, чтоб хозяин дома наверняка услышал.       И — чудом, конечно, не назовёшь — по ту сторону двери раздался какой-то невнятный возглас (на что Франция ничуть не удивился), удар (вот тут его брови слегка приподнялись в удивлении), а после приближающийся шорох. Открыл ему Четиль. На лице Норвегии не отразилось ни капли удивления, как, в прочем, и всегда: эмоции скандинавский маг проявлял только из-за семьи и ради приличия. Судя по тому, насколько узкой была приоткрывшаяся щель, впускать гостя в дом Норвегия особо не спешил.       Франция улыбнулся и хотел было поздороваться, как откуда-то из глубины дома послышался возмущённый и довольно громкий голос:       — Нор! Ты же сказал, что сбор твоей секты через час!       Бонфуа узнал голос кричавшего: младший брат Норвегии, Исландия. Томассен вздохнул и повернулся куда-то вглубь коридора, крикнув в ответ:       — Он и будет через час! И прекрати называть нас сектой!       В голове мирового любовника мгновенно звякнул колокольчик о том, что убираться отсюда надо как можно быстрее, и, желательно, до того, как появятся Румыния и Англия, а потому нужно действовать быстро.       — Четиль, я не займу у тебя много времени, — тут же произнес Франциск, очаровательно улыбаясь. – Всё, что мне нужно, это чтобы ты помог мне в одном деликатном деле.       — С чего это я должен тебе помогать? — будничным тоном переспросил Норвегия, упираясь плечом в дверной косяк. — С трудом припоминаю, чтобы тебе вообще хоть что-то когда-то было от меня нужно.       — Вот именно! — Франция сделал «страшные» глаза. — Я никогда у тебя ничего не просил, а теперь мне очень нужна твоя помощь. В ответ я сделаю всё, что угодно… в пределах адекватности.       Четиль задумался. Он внимательно смотрел в глаза Франциска, словно искал подвох, но никак не мог определиться к чему прицепиться. Но, похоже, было что-то такое, что Франция мог сделать, потому что Норвегия кивнул и слегка отодвинулся, открывая дверь пошире.       — Выкладывай. И постарайся быстрее.       Бонфуа прошел в коттедж, тут же принимаясь объяснять Томассену суть своей проблемы. Норвегия не перебивал, внимательно слушая, и вообще вёл себя так, словно ему было глубоко всё равно на ту трогательную историю, что ему прямо сейчас рассказывали. А воодушевленный Франциск даже забыл пожаловаться на убранство, с позволения сказать, дома, потому что будь это самый обыкновенный день, от которого не зависит дальнейшее, он непременно принялся бы выяснять, как Четиль может жить в этой развалюхе, и сетовать на старые дома Парижа.       Франция даже не смотрел, куда его ведет Норвегия. А привел тот его в небольшой подвал, и даже каменный, как ни странно. По стенам сплошь и рядом полки с непонятными банками и шкатулками — лишний гвоздь забить некуда, — но все на удивление опрятное и чистое, чуть ли не стерильное.       — Я понял, что ты от меня хочешь, — произнес Норвегия по окончании рассказа. — Плата будет приличная, но я пока не стану её озвучивать, ты услышишь условие, когда мне это понадобится. Помочь же тебе просто, но должен предупредить, что будут некоторые… побочные эффекты.       — Побочные эффекты? — настороженно переспросил Франциск, отрываясь от созерцания ближайшей полки с резными шкатулками.       — Та, кто выпьет зелье, которое я тебе дам, влюбится в первого, кого увидит, — кивнул Четиль, раскрывая потрёпанную книгу, лежащую на письменном столе из тёмного дерева. — И от зелья нет противоядия. Если пассия тебе надоест, ты не сможешь совершить отворот.       Бонфуа незаметно перевел дух. Всего-то! Он-то уж подумал на нечто похуже. Первое легко выполнимо — уж он-то проследит, чтобы Артур выпил зелье когда рядом никого не будет. Второе… Франциск и не собирался избавляться от вредного англичанина, даром, что ли, столько лет за ним ухлестывал.       — Это совершенно не проблема. Я уверен, что всё выйдет как нельзя лучше.       Норвегия хмыкнул, ничего не ответив. Скандинавский маг уже вовсю готовил приворотное зелье. Запах в подвале то и дело менялся: Франция успел почувствовать корицу, типографскую бумагу, мяту… и, в конце концов, весь этот букет ароматов заглушил стойкий запах петрикора*.       Решив, что лучшим действием будет ни в коем случае не мешаться под руками, Франциск отошел подальше, с ленивой заинтересованностью разглядывая полки. Банки не были подписаны, но некоторые из них оказались прозрачными, что позволяло разглядеть содержимое. В одних угадывались различного цвета порошки, в других — чьи-то ногти… Бонфуа мог бы поклясться, что даже мелкие косточки видел.       Место… не очень приятное. Лучше бы уйти отсюда поскорее, получив желаемое.       — Не трогай, — тихо попросил Четиль, кинув косой взгляд на Франциска, протянувшего к одной из шкатулок руку. — Там очень восприимчивый материал. Рванет так, что на этом месте больше никто ничего никогда не найдет.       Бонфуа руку тут же от крышки отдернул, опасливо смотря на неведомую вещь. Рванет, значит. Что же это может быть?       — Забирай.       Что-то звякнуло об поверхность стола. Франциск обернулся и увидел маленькую склянку с прозрачной жидкостью внутри. На его лице сама собой расползлась довольная улыбка.       «Знаешь что, Англия? А загляну-ка я завтра к тебе в гости. На чашку чая».