(Не)спокойной ночи

Эрен стоит, прислонившись к стене, и смотрит на них – спящих. Безмятежно и не очень. Армин спит беспокойно и нервно, комкая одеяло в руке – он никогда не считал нужным волновать друзей по какому бы то ни было поводу, однако и Эрен, и Микаса прекрасно знают, что его часто мучают кошмары. Что происходит в них – только ему одному и ведомо, только вот даже если он с утра и улыбается сонно, потирая щёку с ярким отпечатком подушки – отлежал, – им-то всё равно известно, что и сегодня он кусал губы во сне. Шумный и крикливый днём, ночью Жан спокоен как никогда; «избалованный мальчишка, маменькин сынок», – иронично хмыкает Эрен, и ему так не хочется признавать, что порой его тянет так же расслабиться, расправив затёкшие плечи, и просто спокойно уснуть, зная, что где-то далеко его всё равно ждут. Ждут и днём, и ночью; надеются, что он вернётся с этой бесконечной войны и вновь ляжет в заботливо приготовленную постель. Но постель кадета Йегера – голые холодные камни, обломки кирпичей разрушенного дома, и ждёт его только нескончаемая и выматывающая тоска, память о матери, у которой были такие тёплые и ласковые ладони. Положив сплетённые ладони под голову, отрешённо смотрит в потолок Марко – ему бывает сложно заснуть, из-за чего его часто просят заменить на карауле. Он никогда и не отказывается – просто сидит, пронизывая бесконечно спокойным и в то же время безумно тревожным взглядом темноту казармы, и, наверное, пытается вспомнить, каково это – чувствовать себя как дома. Когда кадет Бодт засыпает, его сон лёгок и тих – кажется, что только сейчас тишина снизошла на него и он больше не слышит изматывающих голосов войны у себя в голове. Рядом с ними Райнер кажется монолитной, ничего не чувствующей глыбой – сон у него богатырский и медвежий; разбудить его по утрам бывает невероятно сложно, и собирается на это трудное дело практически весь отряд. Сон Райнера – единственное напоминание ребятам о том, что ещё можно мерно дышать ночью, пока ещё разрешили видеть цветные сны, пусть и пословица про чистую совесть и лучшую подушку вовсе не про него. Он многое забывает днём, чтобы вечером, набрав воды в ладони, быстро сполоснуть лицо и завалиться на боковую, натянув на плечи одеяло. На соседней от бравого кадета Брауна кровати дремлет Конни – любитель развалиться и положить свои руки на чужую подушку, пусть даже она находится через проход от него. Сколько на него ругались, пару раз даже сталкивали на пол – всё без толку; а потом привыкли, и тихое, почти не привлекающее внимания сопение больше не прерывается товарищами. Скорее наоборот – бойкий и острый на язык днём, спящий парень выглядит практически беззащитным, что часто служит поводом для шуток. Иногда Конни смеётся во сне. В углу бессознательно и сонно отмахивается от приходящих стаями кошмаров мечущийся по кровати Бертольд – ночью он видит сотни, тысячи лиц; к нему тянутся десятки тысяч рук со стёртыми, покрытыми мозолями пальцами, а голову заполняют кричащие, воющие, молящие голоса. Бертольд не хочет спать – часто он допоздна сидит на карауле с Марко, чтобы просто помолчать, но дневная усталость быстро берёт своё; напарнику приходится подталкивать его в спину, чтобы он шёл на свою кровать, и иногда укрывать одеялом. Кадет Фубар помнит все свои кошмары, и возможность, казалось бы, передохнуть для него превращается в настоящую пытку. В казармах у Эрена не было случая увидеть, как спят девушки, но, кажется, оставшиеся неверующие боги сегодня благосклонны к нему, и вместо привычного уже сторожения всей этой мужской толпы можно украдкой подглядеть, что мучает девчонок по ночам. Микаса – Эрен помнит это с самого детства – всегда не спит, а дремлет; чутко, настороженно, реагируя на каждый доносящийся звук, даже если сильно измоталась днём. По вечерам она часто стягивает волосы в хвост, однако всё равно просыпается в прядях, рассыпавшихся по всей подушке; помнится, когда-то давным-давно он шутил над ней по этому поводу. Всегда стоило больших трудов уговорить её лечь спать и не стоять с ним в карауле, потому что не положено… И вообще, девушки должны спать. Кадет Браусс спит, почти целиком накрывшись одеялом – только русая макушка видна, да нос по утрам, отчаянно пытающийся выхватить запах готовящегося (а вдруг свезло?) завтрака. Саша часто ворочается, превращаясь в подобие кокона, и иногда даже не может понять, где оказались её закрученные в постельное бельё руки. А ещё – Микаса слышит с соседней кровати – она всегда разговаривает во сне. Кто знает, с кем, кто знает, зачем – кадет Аккерман никогда не прислушивается, уважая чужие тайны, и Эрен делает так же; ему вполне хватает осознания того, что неунывающую жизнерадостную девушку постоянно что-то тревожит. Если скользнуть взглядом по лежащей на спине Имир, то тут же создаётся ощущение, что она и вовсе не спит – Йегеру тут же становится неловко, и он отворачивается, однако внезапно понимает, что она всего лишь порой открывает глаза во сне и смотрит в потолок. Имир ничего не говорит, и выражение лица у неё не меняется, но нормальные люди так не спят, это точно, и, впрочем, было бы несправедливо обвинять её в этом. В конце концов, её вообще мало кто знает – за исключением, конечно, Кристы. Которая, к слову, несмотря на тихий вид, часто сжимает губы во сне, словно волнуется о чём-то. У людей с тайнами не бывает спокойного сна; и даже эта маленькая девушка, порой очень похожая на ангела, не может скрыть свои тревоги, когда закрывает глаза. Движения ресниц помимо воли выдают её, и тут уж ничего не попишешь – хотя многие предпочитают думать, что это следствия тягот войны, в которую она оказалась втянута. Кто знает, кто знает… Анни, облюбовавшая себе кровать в дальнем углу, часто просыпается – просто открывает глаза, убирает подушку под спину и молча сидит, напряжённо думая о чём-то своём. На Эрена она даже не обращает внимания, размеренно перебирая пальцами край одеяла – на лбу у неё можно заметить маленькую тонкую морщинку; кадет Леонхарт хмурится даже во сне. Интересно, когда-нибудь она же всё-таки улыбается? Но аккуратная Анни по-прежнему остаётся загадкой, не говоря ничего о себе, и это напоминает Эрену, что у каждого закопаны свои маленькие тайны. Над старым полуразрушенным городом медленно встаёт серо-розовый, словно тающий в весеннем воздухе рассвет – скоро в лагере вновь закипит жизнь, послышатся деловитые голоса, кого-то отправят в охрану… А Эрен будет помнить о том, что кто-то очень любит есть сухпаёк в кровати – вечно мальчишеская казарма в крошках; кто-то по утрам вечно не может найти свою форму – хозяйка любит дёргать босыми ногами во сне; кто-то силится забыть о том, что вечно преследует днём, и таких кадетов – половина отряда, если не больше… Эрен так надеется, что им удастся вернуться домой.