ЕХО И ОКРЕСТНОСТИ: (иллюстрации, нарисованные словами)

      …напоминают тонкое черное кружево – ну, то есть, не самих Перчатках, а на тех, что поверх них надеты, ну, да не суть… Суть в том, что леди Меламори разглядывает означенные узоры с необычной заинтересованностью во взгляде, отрешенном и сосредоточенном одновременно. И эта сосредоточенность настолько не нравится сэру Лонли-Локли, что он считает нужным едва заметно нахмуриться, выражая неодобрение. (Впрочем, означенной леди это неодобрение, разумеется, до одного места – да-да, именно до того самого, на которое она обычно находит себе приключения, сказал бы сейчас Макс…) …но Макса нет уже которую дюжину дней, и голос Мастера Преследования становится все веселее, отчаяннее и резче, а глаза – все мертвее и тверже, так, что о них скоро можно будет уколоться, словно об арварохскую колючку. Однако сэр Шурф тоже крепкий орешек, и его никакие колючки не берут, даже арварохские – поэтому он просто хмурится чуть сильнее – так, что морщинка между бровей, уже много лун привычно не покидающая его лица, становится похожей на небольшую расселину. (На Марианскую впадину, как непонятно пошутил бы Макс, будь он здесь, но Макса здесь не…) – А что, сэр Шурф, – спрашивает Меламори, – твоя левая рука действительно убивает так, что жертвы ничего не успевают заметить? Быстро и совсем-совсем безболезненно? Голос ее звонок, как битая стеклянная крошка, а глаза серы, мертвы и спокойны. Они напоминают Мастеру Пресекающему пепел – тот пепел, что когда-то остался от его друга Тотохатты. И если бы сэр Лонли-Локли не был сэром Лонли-Локли, то, наверное, мог бы почувствовать что-то, похожее на страх. Но сэр Лонли-Локли продолжает оставаться тем, кто он есть, поэтому он просто хмурится чуть сильнее и невозмутимо отвечает: – Не совсем, леди Меламори. Быстро, но не всегда безболезненно. – Как так? – Та склоняет голову, и в своей совиной маске становится совсем уж похожа на взъерошенную птицу. Шурф останавливается, оборачивается к ней, и глаза его на каменно-невозмутимом лице выглядят неожиданно живыми. И очень-очень усталыми. – Для моих жертв действительно все происходит мгновенно и безболезненно, – сухо говорит он. – Другое дело, леди Меламори, что в некоторых случаях это может быть НЕ безболезненно для меня. Она вспыхивает, краснеет, раскрывает рот, чтобы ответить, потом закрывает. Отворачивается. – Сэр Шурф, ну ты просто… – Голос ее нервно дрожит и ломается. – Ты иногда совсем… И вообще… Она путается окончательно, замолкает, потом шепчет еле слышно: – Прости. И, не дожидаясь ответа, убегает прочь. Сэр Шурф молча смотрит ей вслед. Марианская впадина между сведенных бровей становится чуть мельче. Ненамного.