А впереди была она.

Я лежу на кровати. Белый потолок застилает мой взор. Который я уже день нахожусь здесь? Или, лучше спросить, который месяц? После того случая с попыткой суицида с меня перестали спускать глаз. Надо же было тогда им всем проверить, жив ли я. Воспоминания о Лене больше не будоражат мой мозг. Я ведь так и не смог приблизиться к ней. Она с другой стороны этого мира, а я пока что здесь. О ней не с кем поговорить, ведь в "Совенке" помимо меня были лишь другие пионеры. Существуют ли они сейчас? Были ли они вообще? И не было ли это просто больным сном всеми забытого одиночки? Была ли Лена настоящей? Шрамы на моих руках подтверждают реальность моего перемещения в тот чертов пионерлагерь. Да и мой возраст, почему-то, остался с "Совенка" таким же. Мать и отец поначалу не узнали меня, а даже если и узнали, то не придали значения моему неудачному способу воссоединения с бывшей возлюбленной. Поначалу они делали вид, что им не наплевать, но вскоре бросили приходить в мою палату. Наверное, так даже лучше. Все равно каждый день происходит одно и то же. Одинаковые белые упаковки с лекарствами, одинаково ложно - сочувствующее лицо лечащего врача, одинаковые монотонные вопросы. Предложение рассказать о своих проблемах снова отправляется куда подальше вместе с самим предлагающим. Вся эта монохромная платформа, которая уже давно никуда не движется, лежит внутри всех этих врачей. Я давно отказался от всякой помощи, ведь что это за помощь, которая не приносит никакого результата? Все, чем я жил по происшествии тех семи дней, была Лена. Девочка с фиолетовыми волосами, с самым глубоким на свете взглядом. Пугливая, но такая милая. Трясущаяся от каждого шороха, прижимающаяся ко мне в поисках защиты. Она бы никогда не была мной оттолкнута. Но... Я больше никогда не обниму ее. Никогда не прижму к себе. Не утешу. Не скажу, что все хорошо. Не смогу стать для нее героем. Не смогу защитить ее. Потому что ее больше нет. И все из-за меня.

***

Раньше я любил ее. И после того, как был неожиданно спасен (хотя сам и не желал этого), долго думал, что теперь все кончено. Пробовал передозировку таблетками - меня откачали врачи. После этого свободно из своей камеры (а как иначе, здесь я чувствую себя, будто в тюрьме) я вышел порядка двух или трех раз. Да и, собственно, немудрено. Несколько раз меня пытались затолкать в психушку, но все тесты на адекватность я проходил без отклонений. Просто был асоциальным, только и всего. Никогда ни с кем не общался в больнице, не знакомился со сверстниками и общался лишь с врачом, да и то, общением это особо не назовешь. Понемногу на меня все забили, и я стал жить своей размеренной жизнью отшельника. В самом начале моего лечения по моей просьбе предки притащили мне ноутбук. Благо, в комнате было несколько розеток, и я смог немного отвлечь себя от произошедшего. Так все и продолжалось.

***

Постепенно я начал понимать, что мои чувства к Лене растворились в той самой ванне, вместе с моей кровью. Я, конечно, никогда не смогу забыть ее и жить дальше, как нормальный, обычный человек. Но я понимаю, что стоит только окунуться в этот нереальный мир и меня снова затянет в пучину отчаяния. А мне еще хочется пожить в реальном мире. Хоть и не до конца понятно, для чего...