Мой вишневый ангел

Моя челюсть встретилась с полом. - Как? Правда? - Абсолютно, - она подняла вверх бокал, - ну, за моего магистра! Я понял, что все будет интереснее, чем мог себе только представить. - Итак, - я решил прервать паузу. - Что конкретно ты хочешь знать? - Она уплетала пиццу и качала второй ногой в воздухе. - Все, - я оторвался от своих пальцев, которыми до этого нервно стучат по столу. - Хорошо, только дай мне пару секунд. - Она принялась за салат. Я усмехнулся и потянулся к ее щеке губами. Она в это время жевала, и когда я ее поцеловал, картинно мило закатила глаза. - Ну, что же. Меня зовут Т/и Т/ф. Я из Украины. Сегодня я закончила университет и получила диплом магистра в области классической филологии. - Эм ... - Шшшш, это был аннонс. Итак. В 17 лет я поступила в университет. Наша система немного отличается от вашей. Сначала 4 года бакалавр, потом год или 2 магистратура. Классическая филология это латынь и древнегреческий языки и литературы. Плюс, естественно, культура и история. - История? - Я усмехнулся. - Именно. И сегодня я получила красный диплом - высшую степень оценки. - У тебя был экзамен? - Ну, что-то типа того. Они, то есть преподаватели, общались со мной на разные темы моего профиля. - Они приехали сюда? - Я немного недоумевал. - Нет, конечно, - она улыбнулась и положила мне в рот кусочек пиццы, - они были в Киеве, у нас была онлайн конференция. - Вау, - я засмеялся, потому что вспомнил, как она обламывала гидов на экскурсиях, и как читала стих тогда в ресторане. Это был ее профиль, она была как рыба в воде. - Ты вспомнил экскурсии? - Она прищурилась. Я засмеялся еще больше и погладил ее по ноге. - То есть тебе 23? - Да как ты мог так подумать? - Возмущению не было предела. - Стоп, ты же сама сказала! - Сицилийский акцент в минуты негодования. - В 17 поступила, плюс 6 лет учебы ... - Но ты же меня не дослушал, - она дотянулась и кулачком постучала меня по лбу. - О боги, простите, - я поднял руки вверх, показывая, что сдаюсь. - Мне не 23. - А сколько? - А сколько дашь? Я бы дал ей 23, без макияжа 17, в минуты негодования 5. - Я потом решу. - Я закончила заочно. Потому что с моей работой нельзя нормально жить, - она немного горько усмехнулась, - с нашей работой. Она была с нами уже 2 года, и мы об этом не знали? А как она до этог сдавала эказамены? Я взял одну ее руку в свою и начал водить по ней кончиками пальцев. Она смотрела на наши руки, а потом перевела взгляд на меня. - Что еще? У меня было так много вопросов, но я расстерялся. - Какой твой любимый цвет? - Вообще, серый. Но еще люблю бирюзовый и синий. - Тогда в Риме, ты потрясающе выглядела. То платье и цветы..., - я немного расстерялся, потому что вспомнил как она выглядела. Она положила ладонь мне на щеку, а я взял ее за запястье. Ее глаза сейчас были серо-голубые, в обрамлении пышных ресниц. На лбу между бровями залегла маленькая складочка. - Ты выбрал мои любимые цветы. - Да, как на том обруче. - Спасибо, - она пригнула ветку к себе и вдохнула. Я мог смотреть на нее вечно. Все движения очень медленные и плавные. И сама снова была похожа на бутон только что распустившегося цветка. - Ты такая красивая, - я не мог сдержаться, - привыкай, теперь ты будешь это слышать постоянно. - Это будет забавно, - она улыбнулась и немного удивленно приподняла брови, - потому что, я никогда не слышала комплиментов. - Как это? - Она была такая красивая, что за чушь? - От стоящих мужчин никогда. - Значит, мы будем это исправлять. Она спрыгнула со стула на пол, и стала между моими коленями. Я закрыл глаза, а ее руки начали бродить по моему лицу. Вот, она водит пальцами по лбу, справа на лево и наоборот. Вот очерчивает линию бровей и носа. Гладит по щекам и скулам, приподнимает подбородок. Ее пальцы неуверенно прочерчивают контур губ. Я не могу сдержать вздоха. Я слышу, как она усмехается. Очень нежно, она дотрагивается своими губами моих. Ее ресницы дрожат как крылья бабочки на моей щеке. Я одной рукой обнимаю ее за талию, а второй держу за щеку. Она будто пытается себя контролировать, и обдумывает каждое движение. Ее губы очень мягкие, но она их, видимо, часто кусала. Наверное, из за нервов. Ее пальцы начинают перебирать мои волосы и зарываются в них. Я откидываю голову немного назад, а она закидывает ногу на мою, коленом упираясь мне в бедро. Я сильнее обхватываю ее талию и прижимаю к себе. Я не хочу ее опускать, ни на минуту, ни на одно мгновение. Я только хотел поднять ее и перенести на пол перед диваном, как вдруг ... Зазвонил ее телефон. Она нехотя ответа губы, и прислонилась лбом к моему лбу. - Возьми, наверное, это важно. Играла песня Il Divo Mama. Значит, мама. На экране горела знакомая фотография. Она без особого желания посмотрела на экран и отбила вызов. - Не будешь брать? Она посмотрела на меня с горечью. - Все сложно. Иногда, очень сложно. - Те открытки в Риме, кому ты их отправляла? - Маме, бабушке и Катерине. Ты ей, кстати, очень понравился. - А почему так много? - В каждом городе я покупала по одной открытке, и писала на них адрес. В туре было 32 города. Не знаю почему, но хотелось отправить все из Рима. - И больше никому? - Ну есть еще одна девушка, Маргарита. Но они с Катей очень часто видятся, поэтому она их передаст. Телефон снова завибрировал. - Возьми, я не буду мешать, - я отпустил ее, поцеловал в лоб и отошел к дивану. Тоже нужно было позвонить родителям. С Ниной все было хорошо, рожать примерно перед Рождеством, значит, я мог успеть. Я хотел бы, чтобы и Она провела его вместе с нами. А может, пригласить ее? Я спросил у мамы, не будет ли она против еще одного гостя. Мама поняла, что в моем сердце кем-то заполняется место, и сказала, что они с папой абсолютно за. Я радовался, но решил пока не предлагать ничего Т/и. Я обернулся на ее, и вся радость сразу исчезла. Она сидела на моем месте, и весь ее вид показывал боль. Одна рука держала телефон, вторая была согнута в локте и стояла на столе. Ею она вытирала бегущие слезы со своих румяных щек. Она молчала и просто тихо плакала. Тут ее лицо исказилось маской боли и отчаяния, и она бросила трубку. Я подошел сзади и начал успокаивающе гладить ее по спине. Она сложила руки на столе, уткнулась в них лицом и начала плакать еще больше. Она ревела, как буря на море, ее голос издавал немыслимые крики. Она вся тряслась и дрожала. Я продолжал гладить ее по спине, но не решался обнять. Я так хотел ей помочь, но не знал чем. - За что она так со мной, скажи мне, за что?! - Ее крик терзал меня. - Все будет хорошо, не плачь, - я просто не знал, что ей ответить. - Я не понимаю, за что? - Она обернулась и, не поднимая головы, обхватила меня за пояс. Ее слезы проступали через рубашку, я обнял ее и поцеловал в макушку. Она плакала но уже не так сильно. Я поднял ее со стула, ноги совсем были ватными. Потом переложил ее руки себе на шею, а саму поднял на руки. Такая крошечная, посравнению со мной. Ее слезы теперь текли по моей шее, а я шептал ей, что все будет хорошо. Она еще едва подрагивала. Я сел с ней на руках на диван. Ее посадил рядом, а ее ноги перекинул через колени. Она все также вцеплялась в край рубашки, но теперь что-то шептала мне в шею. Я наклонился и поцеловал ее в щеку. На лице не осталось и следа от макияжа. Глаза, полные слез, был и красными, как и ее прекрасное лицо. - Успокой меня, - ее голос немного трескался, она переложила руки себе на колени и начала теребить кольцо. - Хочешь мороженого? - Я хотел пошутить, но решил, что будет неуместно. Я, наверное, впервые в жизни не хотел шутить. Мои слова вызвали такую долгожданную улыбку. Она засмеялась и пальцами подтерла глаза. - У нас дома нет такого. - Оно есть в этой стране? - Она улыбается. Только мне. Мои пальцы гладят ее лодыжку, добираются до пальцев на ногах. Ее кольцо очень милое, цельное, без камней. Поверхность немного испещрена тоненькими линиями узоров. На ее маленькой ножке смотрится просто безупречно. - Да, есть, - она снова утыкается в свои пальцы. - Оно есть в радиусе 200 км? - Я положил свои руки ей на коленку. - Да, есть. - Тогда, едем? Она оторвалась от своих пальцев, и подняла на меня огромны голубые глаза. В них было непонятное мне стыдливое выражение. Я сейчас представил ее маленькой, с двумя косичками и мишкой в руке. И, наверное, когда ей предлагали что-то взамен на успоконие, она делала точно также. - Мне только нужно преодеться. - Так в чем проблема? - Я откинулся на диван и убрал руки с ее ног. Она наклонилась ко мне и поцеловала в щеку. Перед тем как вставать, прошептала: - Спасибо. В этом августе непонятно похолодало. Зашел в комнату за пиджаком и ключами. Через несколько минут она стояла в холле. На ней были светлые джинсы, немного большего размера, серая толстовка с капюшоном и белые кеды. Волосы были собраны в косу на спех. Я подошел и взял ее за руку. Всю дорогу мы ехали молча, я вел машину. Она с ногами залезла на сидение, и молча смотрела в окно. Я держал ее за руку и успокаивающе гладил по ней большим пальцем. - Куда нам нужно? - Я попытался вывести ее из омута памяти, в который, судя по выражению ее лица, она погружалась сильнее и сильнее. - А, да ,сейчас, - она быстро пальцами ввела на навиагаторе нужный адрес. Ехать было далековато. - Мы едем в другой штат? - Нет, - снова ее усмешка, - просто в тот магазин, где есть успокоительное. - Без проблем. Мы подьехали к небольшому магазину, распологавшемуся на первом этаж обычной 5-этажки. На витрине были надписи по-русски. - Что это? - спросил я, выходя из машины. - Магазин, -логичный ответ на логичный вопрос. Она отвечала с непринужденным видом, и будто-бы, немного повеселев. Мы зашли внутрь, и она взяла тележку. - Нам нужно что-то домой? - она же заведовала всей хозяйственной частью. - Ну, вообще .. - она немного сморщила свой носик, отчего мне захотелось смеяться. Мы ходили между рядами, я вел коляску, а она то и дело закладывала разные продукты. - А почему мы приехали именно сюда? - Просто мне тут легче, - она выбирала овощи, - здесь есть товары, которые я знаю, и которым могу доверять. Плюс, тут говорят по-русски и по-украински. А мне не хватает практики языка, - она снова улыбалась, хоть и немного, но уже что-то. Коляска медленно наполнялась. Было уже около 10, в магазине никого не было из покупателей, что, несомненно, было большим плюсом. - А где мы вообще? - В магазине, - она посмотрела на меня удивленно, вызвав смешок. - Нет, в смысле, какой это район? - Что-то типа русского квартала. Тут живут и работают многие, так скажем, славяне. И удобно когда рядом есть знакомые продукты, а не американские заменители. - Ты не любишь Америку? - Как страна, она чудесна. Есть очень много прекрасных мест и городов. Но иногда все кажется слишком наиграным. Будто и домики все карточные, и люди, как заведенные куклы, - она философски рассуждала, выбирая арбуз. - Он же огромный! - Это еще маленький, - она опустила большой арбуз в тележку, - у моей бабушки росли когда-то арбузы. Вот они были в два раза больше чем эти, и очень сладкие, - грустная улыбка сделал ее лицо еще более приятным. - Что еще есть дома чего нет здесь? - У меня была возможность узнать ее лучше. - Много чего. - А Катерина, Вы давно знакомы? - Мы дружим всю жизнь. Рита, Катя и я познакомились на ... одном кружке. И очень долго туда ходили. А потом я бросила. Я понял, что это были танцы или что-то вроде того. - Почему бросила? - Просто так, - она пыталась безразлично ответить, но у нее был слишком задумчивый взгляд. Она не сможет мне соврать, никогда. - Где это чертово мороженое и чем оно такое особенное? - Всем, - мы как раз подъехали к холодильникам, - когда я была маленькая, дедушка мне всегда его покупал летом. Мы ели его вместе с ним, и ни с кем другим больше. А потом дедушки не стало, и мороженое теперь как приятное воспоминание. И успокоительное, - она достала из холодильника несколько пачек в синей упаковке. - Прости, я не хотел. - Все хорошо. Я же его любила, значит это приятные воспоминания. И вообще, привыкай, это моя привычка всегда извиняться, - она чмокнула меня в нос. - Почему? - Не помню уже. Просто всегда считаю себя недостойной. И сейчас тоже, - Она обернулась и грустно на меня посмотрела. - Как раз сейчас, это не твоя забота. - Но почему я? Ты можешь иметь любую девушку на целой планете. А выбираешь ту, у которой серый любимый цвет и которая поет в душе! - Я не хочу ее иметь, я хочу ее любить, - я придвинулся ближе и прижал ее к себе. - Я, наверное, никогда не пойму. - А тебе это и не нужно. Просто улыбайся и я буду счастлив. - А сейчас, сейчас ты счастлив? - Вполне, - и я наклонился к ее губам. Она поднялась на носочки и обняла меня за талию. Она улыбалась, я чувствовал, как ее губы время от времени немного меняли форму. Она отстранилась посмотрела мне прямо в глаза. - Спасибо. - За что? - Это еще одна привычка. Сейчас просто так. На кассе она расплачивалась не долларами, и не карточкой, а своими купюрами. Они шутили с кассиршей на русском. Я забирал пакеты и сказал той спасибо на русском. Она улыбнулась мне и ответила пожалуйста на итальянском. Домой мы ехали весело. Она включила музыку и мы вместе подвпевали. Она умудрялась еще и пританцовывать сидя. Мне так нравилось, когда она радовалась смеялась. Пела она, кстати, очень хорошо, попадала в ноты и вытягивала длинные. Но после этого закашлялась и просто стала проговаривать слова. Я невольно вспомнил про таблетки. Когда приехали, то разложили продукты и рухнули перед диваном есть мороженое. Оно и вправду было очень вкусным. Была нежная шоколадная глазурь, покрытая орехами, а внутри ягодный джем. Именно то, что надо. Мы доели и начали просто играть в гляделки, время от времени отвечая на вопросы друг друга. У нее никогда не было домашних животных, но она всегда хотела собаку и лошадь. Нужно их познакомить с Уолтером. В школе любимым предметом была география, потому что она любит путешествовать. Готовить научилась в 5 лет, и радуется, когда мы оставляем пустые тарелки. Жить не может без рукоделия. Все эти мелочи были важными для меня. Именно в них я видел ее настоящую. Та девушка в офисе, ей достаточно просто улыбнуться. - А почему ты выбрала именно языки? Тем более такие? - Я даже и не помню уже, если честно, - снова врет, - просто, показалось,что это будет интересно. - Тебе понравилось в Италии, Южной Америке, Европе? Ты там уже бывала? - Да, случалось, - снова это складочка между бровей. Я потянулся и расправил ее пальцем. Потом, последовав ее примеру, я начал самими кончиками пальцев исследовать ее лицо. Она томно закрыла глаза. Вот я касаюсь ее век и они начинают немного подрагивать. Вот едва касаюсь скул и щек, на которых играет такой живой румянец. Вот очерчиваю контур идеальных губ. Я придвигаюсь к ней и целую. Я пытаюсь передать все, что чувствую: и счастье от того, что она рядом; и радость, что теперь могу вот так просто обнять и поцеловать ее; и волнение, за те лекарства у нее в ванной, просто за все чувства, которые она у меня вызывает. Она обхватила мою голову руками и не менее настойчиво начала отвечать на поцелуй. Я чувствовал ее каждой клеточкой . Я выпрямил перед собой ноги, и она села сверху. Она жадно хватает меня за губы. Я распустил ее волосы и зарывался в них пальцами. У нее была пышная мягкая грива, которая сейчас щекотала мои щеки и шею. Мои руки начали тянуть вверх толстовку, и я почувствовал под пальцами ткань футболки. Толстовка полетела куда-то в сторону, а я притянул ее ближе за талию. Она последовала моему примеру и потянулась пальцами к пуговицам на моей рубашке. Нет, это неправильно. Но я не мог ее остановить. Мне нравилось, как она, немного царапая, пррводит пальцами по моей шее, как ее губы целуют мои, когда она вся моя. Но все равно, это неправильно. И только я об этом подумал, как она отпрянула от меня, села на ноги, а лицо закрыла руками. Она очень часто дышала, видимо, от волнения. Я взял ее руки в свои и убрал от лица. По ее щеке текла одинокая слеза. - Из-за этого не нужно плакать, - я старался сделать голос наиболее вкрадчивым, - это не должно случиться сейчас, сегодня, завтра, через неделю. Это будет тогда, когда ты будешь готова. - А так как врать мне ты не умеешь и, вряд ли, научишься, то не сможешь обмануть. Она молча кивала. - Дело не только в тебе, - я продолжал, и очень аккуртано положилей руки на талию, - но и во мне. Я не хочу чтобы это было сейчас. Я готов ждать, и я буду ждать, потому что .. Она подняла на меня свои снова красные глаза. - Потому что я влюблен в тебя, и хочу чтобы это было что-то большое, что-то именно между нами. - Ты такой хороший,- она прислонила свой лоб к моему, - не как те, другие. Совсем другой. Я не понимал, говорит она со мной, или, скорее сама с собой. - Они никогда этого не понимали. И не поймут. Они меня не любили, и даже не были влюблены. Они просто хотели меня, как какие-то животные. А ты ... Ты совсем другой. - Она подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза. - Ты правда готов? И все это ради меня? - Она не верила тому, что я сказал. - Да, да, да,- я запустил ей руку в волосы за ухом, - только ради тебя. Ты такая необычная, яркая, Ты так много всего умеешь. Ты .... - Я не умею кое-чего ... - И что же это? - Я пытался сделать смешливую интонацию, чтобы она хоть немного снова улыбнулись. - Я не умею любить. А даже если и да, я не умею и не смогу сказать об этом. Не сейчас, не сегодня, и может даже не через год, я тебе расскажу. Прости меня за эти тайны, снова. Но есть то, к чему ты еще точно не готов. Мое прошлое практически было безрадостным, а сейчас у меня появилось такое солнышко, как ты. И сейчас я счастлива. и сейчас я хочу быть с тобой. Она придвинулась ближе и поцеловала меня. Она снова плакала, но теперь она еще и улыбалась. Ее руки снова начали растегивать пуговицы на моей рубашке. - Эй, стоп, что ты делаешь? - Я даже немного расстерялся. - А может мне просто нравиться смотреть на тебя без рубашки? - Она хитро прищурила глаза и улыбнулась. Такой она всегда и будет. - А, ну тогда. ладно, - я поднял руки, показывая, что сдаюсь. Она продолжила меня целовать, пока ее пальцы медленно, но уверенно расстегивали оставшиеся пуговицы. Она распахнула рубашку и положила одну руку туда, где было сердце. У меня внутри все перевернулось. Ее рука была немного холодная, но такая мягкая пна ощупь. Она перестала плакать, но продолжала дарить мне такие мягкие, но такие глубокие поцелуи. Она помогла мне снять рубашку, и отправила ее вслед за толстовкой. Мы улыбались в темноте комнаты. Мои руки гладили ее выгнушуюся спину, такую ровну и прямую. Я хотел приподнять край футболки и провести пальцами по ее пояснице, но она убрала мои руки. Она все мне расскажет. И про год, и про таблетки, и про брюки с юбками, обо всем на свете. А сейчас я просто хочу быть с ней рядом. Я не знаю сколько времени еще прошло, но было точно далеко за полночь, когда она уснула у меня на груди, слушая как бьется сердце. До этого мы все время целовались. Она даже немного прикусила мою губу, после чего тихонько рассмеялась и заставила меня улыбнуться. А потом она слезла с моих ног, и легла рядом. Одна рука лежала у меня на груди, а вторая обнимала за пояс. Я одной рукой чертил узоры на ее спине через футболку, а второй придерживал за ногу, котору она закинула на меня. Мы о чем-то еще разговаривали, а потом я начал напевать Grande Amore, и моя спящая красавица уснула.