Через тернии к звездам

Сегодня в редакции «Дейли Питт» почти никого не было. Главный редактор Джордж Буш по кличке «Президент», отсутствовал на рабочем месте третий день, из-за чего все сотрудники разбежались по своим делам. Все, кроме мисс Макфи. Прикусив зубами колпачок ручки, женщина что-то внимательно перечитывала на экране своего ноутбука. Отстранившись, она в раздумьях забарабанила пальцами по столу. Затем, повернувшись к окну, Жозефина поправила свои очки, и глубоко вздохнув, снова повернулась к ноутбуку. Размяв пальцы, журналистка продолжила печатать. Спустя полчаса она откинулась на спинку кресла и улыбнулась, явно довольная своей работой. — Здравствуйте. Я могу зайти? — подняв голову, Макфи увидела, что в дверях ее кабинета стоит Драко Малфой. Искусно скрыв свое удивление, она улыбнулась и жестом пригласила его зайти. Закрыв за собою дверь, Малфой прошел в комнату и сел напротив женщины. — Чем могу быть обязана, мистер Малфой? — закрыв ноутбук и сложив перед собою руки, она внимательно посмотрела на парня. Жозефина уже чувствовала, что назревает что-то интересное и готова была все запоминать, а если нужно и записывать. Драко осторожно произнес: — Я бы хотел, чтобы вы не писали больше о Гермионе Грейнджер. Это важно для меня. — Вот как? И почему же, позвольте спросить? Вы лично заинтересованы в мисс Грейнджер? — Она… хороший человек, мисс Макфи, и не заслужила всего этого кошмара. — Мальчик мой, мне это не нужно! — и заметив, что Малфой хочет возразить, она подняла руку и остановила его. — Я пишу то, что считаю нужным. Мне не нужна ни слава, ни сенсации, ничего из этого. Мои статьи толкают людей думать, они сами делают выводы. Каждый должен заниматься своим делом: полиция - искать виновных, доктора - лечить, а журналисты - писать. — Все равно не понимаю, — не отходя от шока, проговорил Драко. Ему не верилось в то, что он видел и слышал. Перед ним была не та Жозефина Макфи, которую привыкли видеть окружающие. Журналистка поднялась и, обойдя стол, села в кресло напротив парня. Она взяла его за руку и внимательно посмотрела в его глаза. — И не нужно, — Жозефина продолжала улыбаться. — Я даю тебе шанс, поверь, я не со всеми такая щедрая. Мои статьи ничего не значат, пока нет доказательств, это просто слова! А ты можешь все изменить. — Как? — Исправь свою ошибку. Только тот, кто действительно раскаивается, сможет заслужить прощение, — Макфи поднесла свою руку к щеке Драко и погладила. — А ты действительно раскаиваешься. Используй этот шанс с умом. — Почему вы мне помогаете? — Малфой смотрел на женщину и понимал, как ему этого не хватало. Нарцисса давно не уделяла ему внимания, как прежде, а Драко так не хватало простого общения. Чтобы пожалели, обняли, не осуждали… — Потому что однажды мне не дали такого шанса. И кто я теперь? — она развела руками и печально улыбнулась. — А ты можешь. И знай: только приди и я помогу! Не бойся никого. Твой отец влиятельный, но только меня боятся жители этого города. Впервые за все это время Драко искренне улыбнулся. Он пришел сюда, чтобы поставить паршивую журналистку на место, а вышло наоборот. Она дала совет и пожалела. Простила его ошибки, разве это возможно? Малфой посмотрел на Макфи и заметил, что перед ним снова та хитрая личность, которую все привыкли замечать. — Так что иди. И не старайся себя сильно выдавать, а то попадешь под мою статью, — ухмыльнувшись, говорила женщина. Драко поднялся и кивнул. Перед ним сидела Жозефина Макфи, но только в ее глазах он видел то же самое тепло. — Конечно, мисс Макфи, — и вышел из кабинета. Женщина сняла очки и закрыла ладонями лицо. Она старалась всеми силами сдержать слезы. Журналистка не позволяла себя плакать уже много лет, и сейчас не исключение. Открыв рот в беззвучном крике, Макфи закусила губу. Ей никак не удавалось свыкнуться с мыслью, что у нее тоже мог быть сейчас ребенок, ровесник Драко Малфоя. *** Джон поздоровался с прошедшим мимо него коллегой и внезапно остановился. Он просто не мог поверить в то, что видел. Возле входа стояла Жозефина и любезничала с его напарником. Мужчина не мог поверить в то, что эта особа посмела прийти сюда. Ведь он не один раз напоминал ей, что ему достаточно видеть ее в этом городе. Сжав кулаки, он быстро пошел к этой парочке. Женщина заметила приближающего к ним шерифа и, попрощавшись со своим собеседником, пошла навстречу мужчине. На ее лице была привычная ухмылка, и она с восторгом наблюдала за злым лицом Грейнджера. Вот что она любила кроме своей работы, так это злить местного хранителя порядка. — Что вы здесь забыли, мисс Макфи? — сквозь зубы прошипел Джон, с вызовом смотря на нее. После вышедших статей о его дочери, написанных рукой Жозефины, он просто не мог даже смотреть на нее. — Сначала нужно здороваться, мистер Грейнджер. Добрый день, — поправив и без того идеально сидящий на ней красный пиджак, сказала Макфи. — И что, нельзя прийти в гости? — Мы с вами не друзья, чтобы делать такие визиты! — А у меня новости. Я хотела их вам сообщить первому, пока статья не вышла. — Снова сплетни? Вы же ничего другого писать не умеете, — улыбка с лица журналистки сошла и, сжав зубы, она со злостью смотрела на Джона. — Не устраивайте комедию, шериф. Здесь много людей! А новости о вашей дочери! — женщина увидела злобный взгляд и с триумфом продолжила: — Она начала вспоминать! — Пойдемте! —  схватив Жозефину под локоть, Грейнджер потащил ее в свой кабинет. Только двери за ними закрылись, мужчина со злостью уставился на журналистку. — Что во всем городе больше не о чем говорить, как о Гермионе?! — Это главная новость. Остальным с ней не сравниться, — пожав плечами, просто ответила Макфи. И, пройдя к столу, села на стул, внимательно следя за собеседником. — Хватит о ней писать! — женщина снова пожала плечами и вздохнула. — Не вижу мотивации прекращать. — Жозефина, — позвал шериф и подошел к женщине. — Я прошу. Прекрати писать ради меня. Это не приведет к добру. Если ты не прекратишь, то… — Что?! — она встала и так же зло посмотрела на собеседника. — Как ты смеешь меня об этом просить?! Журналистика — моя жизнь! Это все, что у меня есть! И я не позволю тебе это отнять! — показывая на себя указательным пальцем, говорила женщина. Злость Джона уже прошла, и он с болью смотрел на лицо Жозефины. — Я не прошу бросать все. Не пиши о Гермионе — и все! — Я тоже просила, — закрыв глаза, сказала Макфи и сглотнула комок невыплаканных слез. — А ты меня не слышал… Теперь не слышу я! — Ради меня… — сделал последнею попытку Грейнджер. Он видел боль женщины, и это передавалось и ему. — Однажды ты меня ставил перед этим выбором. И тогда, как и сейчас, я выбираю свою профессию, — Жозефина схватила свою сумку и быстрым шагом пошла к двери. Уже возле нее она остановилась. Она повернула голову и посмотрела на Джона. — Я пришла сказать, что твоя дочь вспомнила какую-то машину. И хотела попросить, чтобы ты не был суров и жесток, если что-то узнаешь. И хотела надеяться на твою рассудительность. Дай ему шанс, который не давал даже мне… — под конец прошептала журналистка и, развернувшись, вышла, оставив шерифа наедине со своими мыслями. Он никак не хотел верить, что Жозефина Макфи не простила ему. Только не она. У нее всегда было доброе, понимающее и сочувственное сердце. Неужели боль, что была ею когда-то испытана, до сих пор осталась в ней?