Через тернии к звездам

Джон Грейнджер, шериф полиции Питтсбурга, ехал на своем служебном автомобиле, полный мрачных дум. Позади у него была самая тяжелая неделя в жизни. Во вторник, когда Гермиона не пришла вечером домой, шериф забеспокоился. Дочка никогда не задерживалась после колледжа. Она всегда была благоразумным ребенком и послушной дочерью. После развода с женой он забрал десятилетнюю Миону и переехал из Вашингтона в Питтсбург, чтобы начать жизнь с чистого листа. Девочка пошла в местную школу, а Джон устроился в полицейский участок и за несколько лет исправной службы занял пост шерифа. В честь этого события Гермиона испекла праздничный торт и позвала соседей. Растроганный Джон крепко обнял ее и пообещал себе сделать все, чтобы она была счастлива. Внезапно их уютный маленький мирок постигла страшная катастрофа. Гермиону нашли утром в среду дорожные полицейские. Она лежала на обочине, совершенно закоченевшая от холода, в изорванной одежде. В руках у нее была школьная сумка. Когда Джон увидел дочку в патрульной машине, его сердце чуть не разорвалось. Дома он двое суток возился с ней, коря себя за то, что не уберег. А в его душе росла ненависть к подонку. Самое странное было то, что Гермиона не помнила или не хотела вспоминать его. И никакими способами невозможно было вытянуть из нее подробности того вечера. Более того, она замкнулась в себе, уткнувшись в свои книги. Джон сходил с ума от бессильной злости. Он мечтал посмотреть в глаза насильнику и лично убить его, или хотя бы избить до полусмерти. И не имело значения, что самосуд наказуем по закону, который он сам и представлял в этом городе. Между тем, состояние девушки оставалось шатким. Она стала рассеянной, потеряла аппетит и сон. А после того, как в субботу Гермиона упала в голодный обморок, Джон решил не искушать судьбу и в воскресенье утром отвез ее в больницу. Врач - Минерва МакГонагалл — сухопарая седая шотландка почтенных лет с пронзительными голубыми глазами за стеклами изящных очков, сочувственно покачала головой, встретив шерифа с дочкой. Ему не пришлось ничего рассказывать. Едва он открыл рот, чтобы объяснить проблему, Минерва жестом остановила его и увела Гермиону в свой кабинет, оставив Джона томиться в приемной. Спустя пятнадцать минут девушка вышла и молча села на стул. Джон всполошился, но тут вызвали его самого. Приказав дочери никуда не уходить, он зашел в кабинет. Минерва сидела за столом и что-то писала в медицинской карте. Увидев шерифа, она отложила ручку и посмотрела на него: — У девочки частичная амнезия. Она пережила сильное психологическое потрясение, и ее мозг запер эти фрагменты от сознания. Восстановление памяти может занять достаточно много времени. — Сколько? — выдохнул Джон. — Не могу точно сказать, мистер Грейнджер… Бывает и так, что память и вовсе не восстанавливается, — Минерва вздохнула и поправила очки, — но мы будем наблюдать за ней. Сейчас ей нужен покой и хороший уход. И вам стоит пройти вот эти исследования, — она протянула мужчине листочек с направлениями. — Результаты помогут нам быстрее установить истину. Джон опустил растерянный взгляд на лист белой тонкой бумаги: «электроэнцефалография, магнитно-резонансная томография, компьютерная томография»… Даже слов таких он раньше никогда не слышал. Его девочка прошла через такой ад, а теперь её снова придется мучить и таскать по врачам. — Х-хорошо, доктор, мы все пройдем, я… Однако Минерва перебила его: — Я лично позабочусь о Гермионе, мистер Грейнджер, а вы ищите преступника, — сказала она, глядя ему в глаза. — Это ваш долг, Джон. — Вы правы, Минерва, но она совсем не помнит его, — с досадой добавил он. — Может, помнит кто-то другой, — как бы между прочим бросила старушка. Джон давно знал эту женщину, она была удивительно мудрой и рассудительной. Гермиона легла в больницу, а Джон отправился в школу. Конечно, он мог послать молодого, но толкового следователя - Люка Эванса, но в этом деле он был заинтересован лично. Он должен найти того, кто разрушил его жизнь. Однако, когда он подъехал к школе, то увидел знакомое красное Рено. Джон закатил глаза. Журналистка местной газеты Жозефина Макфи уже успела прознать про его планы и, несомненно, поджидала его. Джон злился на нее, потому что она написала о Гермионе уже на третий день после трагедии и каким-то образом узнала, что он нанял психиатра Римуса Люпина. Пронырливая сорока! Молодая женщина, одетая в зелёное пальто, из-под которого виднелась светлая юбка, с улыбкой смотрела на шерифа. Переминаясь с ног на ногу, она поджидала, когда тот подойдет к ней. — Мисс Макфи, — кивнул он ей, изобразив на лице полное бесстрастие. — Шериф, — продолжая улыбаться, ответила журналистка и протянула ему руку, — рада встрече! — Взаимно, — произнес он, хотя в его голосе не было ни капли радости. — Я так думаю, мы собрались по одному и тому же вопросу? — не унималась она, отчаянно флиртуя. — Обещайте, что не будете мешать, — буркнул Грейнджер и зашагал вперед. Ему предстояла сложная работа с подростками, а Макфи могла все испортить. — Я бы с радостью, — следуя за мужчиной, говорила Макфи, — но понимаете, это моя работа. — Мешаться под ногами полиции, мисс Макфи? — с сарказмом спросил он. Ему хотелось, чтобы репортерша отстала. И как можно скорей. — Поверьте, я вам еще пригожусь, шериф, — ответила она таинственным голосом. — О, можно подумать, что ваши статейки… — шериф повернулся к ней и заметил, как Макфи откинула назад спадавшую на плечо волнистую прядь каштановых волос. Жозефина остановилась и в недоумении посмотрела на Джона. А тот так и смотрел в ее карие глаза, в которых совсем не было видно дна и которые, на его удивление, светились. Ему почему-то всегда казалось, что эта женщина коварна, но ее глаза… Они не желали ему зла. — Шериф, что с вами? — спросила женщина, взмахнув длинными ресницами. — Со мной все в порядке, а вы… вы ведете себя вызывающе! — проворчал он и ускорил шаг. — А вы оскорбили меня! — возмутилась Жозефина, догоняя собеседника, что было трудным делом, учитывая высоту каблуков журналистки. — А я обид не прощаю, Джон! — Я объективен, мисс Макфи! — прорычал он. — Я расследую дело, которое касается моей семьи! И не потерплю посторонних! — Я тоже в некотором роде расследую это дело! — Макфи упрямо вскинула подбородок и первой зашла в фойе школы. — И готова поспорить, что у меня выходит лучше вашего. Джон сердито промолчал, пропустив ее вперед. Он был уверен, что это блеф. Откуда ей знать… — Я вам помочь хочу, Джон, — повернувшись к мужчине, мягко сказала Жозефина, — и у меня есть свои источники… — загадочно улыбнулась журналистка. — Бестия, просто бестия, — пробормотал Джон, глядя ей вслед.