***
Стоит сказать, поездка в Орлей с самого начала поразила двойственностью происходивших во время неё событий. С одной стороны она проходила превосходно, практически без осложнений, а с другой – явно не задалась. В данном случае точка зрения имела огромное значение. Морозное утро дня, когда леди Инквизитор с советниками и многочисленными сопровождающими должна была отбыть в Халамширал, поприветствовало вышеозначенную не только уже привычными негреющими рассветными лучами, но и сушняком, тупой головной болью, странным жжением в носу, а также тяжестью мастера Клифа на ребрах. Весил он, конечно, не слишком много по косситским меркам, но дышалось уже с трудом. Более интригующие ощущения Адаар испытывала только тогда, когда на одной из стоянок под открытым небом её невзначай придавило Каариссом: он вечно перекатывался во сне, и в тот раз ей не повезло. Правда, тогда чутко дремлющая Шокракар довольно быстро высвободила единственного своего мага из-под далеко не легкой поэтической туши, кроя эту самую тушу в процессе не слишком печатными словесными конструкциями. Мастера Клифа же никто стаскивать не собирался, да и сам он не спешил покинуть насиженное место либо из вредности, либо предчувствуя очередное расставание с хозяйкой. Он недовольно сопел и смотрел на Рэхиис то ли с жалостью, то ли с осуждением. Во всяком случае, чёрные глаза-бусинки сверлили её немигающим взором, и в тот момент она готова была поспорить, что порой «припугнуть интеллектом» могут не только наголопы, но и их куда менее внушительные родичи. Последний кубок продукции марчанских винокурен, призванный дать спокойно поспать и хотя бы на одну ночь прогнать подальше мысли об одном очень конкретном шпионе Бен-Хазрат и просто потрясающем мужчине по совместительству, был явно лишним, и мастер Клиф это знал, и потому взывал к совести. Рэхиис тоже это знала, а начала подозревать ещё в момент употребления, но ни себе, ни тем более нагу признаваться в этом не собиралась. Как бы неприятно ни было признать, но организм её, несмотря на полную лишений и запоминающихся попоек жизнь наемницы, привык к куда более умеренным порциям и не таким ударным дозам: в этот раз она переборщила. Вчера так, конечно, не казалось, но с пустыней в глотке особо не поспоришь. К тому же, все «усилия» пропали даром. Голову вино не освободило: во сне Адаар вновь звенели мечи, а над полем брани раздавался заразительный смех Железного Быка. Конечно, бывали ночные видения и похуже, в основном с участием Корифея и его подручных. Они то вновь штурмовали Убежище, то лихо отплясывали на барной стойке, неприлично задирая ноги в почему-то полосатых чёрно-белых чулках. В первом случае Рэхиис просыпалась с гулко бьющимся от ужаса сердцем. Во втором, впрочем, тоже, только с меньшим налетом драмы и молчаливым понуканием своей и без того больной фантазии. Подобное зрелище, пусть и слегка нереальное, душевного равновесия не прибавляло. Капитан «Быков» на этом фоне казался отрадой для измученной души. Он бился с Адаар рядом, и, когда последний гарлок упал у их ног, обнял до треска костей, поздравляя с победой, и запечатлел в уголке губ легкий, почти целомудренный поцелуй. И исчез. Андрасте, привидится же такое. Ферелденский эль – хорошо, орлесианское вино – замечательно, антиванский бренди – прекрасно, что-нибудь родное, марчанское – ещё лучше, но пора переходить на воду. Простую безалкогольную воду. В крайнем случае – на сидр. Последний – только по большим праздникам. Иначе так и помереть недолго. Вот радость-то Корифею будет: незапланированный элемент в его мозаике и по совместительству единственное существо по эту сторону Завесы, умеющее закрывать разрывы, леди Инквизитор, Вестница Андрасте и так далее и тому подобное по списку в одном лице самоудалится из жизни из-за неразделенных чувств посредством неумеренного потребления спиртного. И смех, и грех, как говорится. С трудом спихнув не желающего уходить, и потому весьма возмущенно и даже несколько обиженно запищавшего нага, Рэхиис с облегчением вздохнула полной грудью и, наконец, обрела относительно вертикальное положение. Одеяло сползло. Стало зябко. В комнате, на удивление, почти ничего не напоминало о вчерашнем празднике жизни, даже початой бутылки нигде не виднелось. По крайней мере, с этого ракурса. Кубок можно было даже не искать: он наверняка или сам подо что-нибудь закатился, или мастер Клиф ему в этом деле помог. Наг в отношении блестяще-звенящих предметов, способных какое-то время двигаться по инерции, был хуже иной кошки. Камин окончательно остыл, а от беспечно открытого балкона ощутимо тянуло сквозняком. В двери же до сих пор никто не ломился, даже приставленная Жози Марта, что в свою очередь означало, что похмельная голова пробудилась ну совсем уж в несусветную рань. В сущности, очень даже неплохо, исключая миниатюрный филиал Западного Предела где-то на корне языка и не слишком приятные ощущения в носу. Даже муть в голове несколько рассосалась, стоило только свободно подышать неизменно свежим горным воздухом. Потянувшись, Рэхиис собралась было уже встать и направиться на поиски воды, но не успели ноги её коснуться заменяющей прикроватный коврик шкуры друффало, как на пол упало нечто, судя по всему, ранее лежавшее на краю кровати. Объемистый свёрток из небеленого хлопка, перевязанный красной ленточкой, приземлился на каменные плиты с легким хлопком, словно почти ничего не весил. Мастер Клиф тут же принялся заинтересованно обнюхивать неопознанный объект почти в три раза больше его самого. Адаар впала в ступор. Свёрток более опознанным становиться не пожелал. Стало немного не по себе. Похоже, вчера она переборщила не просто сильно, а очень сильно. И в её спальне побывал кто-то посторонний. Прекрасно. Просто великолепно. Демонов Бык! Все из-за него! Из-за этого практически идеального кунари и прекрасного друга, никак не желающего становиться больше, чем другом. Чтоб она ещё раз столько выпила! Да ни в жизнь! Но пока что есть, то есть, и надо как-то с этим разобраться. Леди Инквизитор, на мгновение забыв про дикую сухость в горле, с интересом потянула завязанную на бантик ленту. Конечно, разумно было бы предположить, что свёрток таил в себе нечто ужасное, но это представлялось маловероятным: судя по звуку, слишком легкий и явно не содержащий в себе ничего и никого живого. По прикидкам столько весила бы умеренной плотности ткань, сложенная не слишком-то аккуратно, и потому занимающая такой объем. Как и откуда он появился, Рэхиис, конечно, не помнила, хоть и могла поручиться за то, что сама его не приносила, но сильно сомневалась в том, что подобный «сюрприз» ей мог оставить какой-нибудь, пусть и совершенно абстрактный злоумышленник. В конце концов, люди Лелианы свое дело знали, и доблестно вылавливали диверсантов до того, как они успевали что-либо предпринять. Скорее всего, за свёрток ответственен кто-то из своих, «вхожих и выхожих» в любое время. На всякий случай принюхавшись, и не обнаружив никакого постороннего запаха, Адаар уверилась в почти полной безопасности того, что лежало под слоем хлопка, и без колебаний сдернула ленту. Если она просто посмотрит, что внутри, с ней однозначно ничего не случится. Ничего плохого точно не случится. Не успеет. В конце концов, маг она или не маг? Отбросив последние сомнения, Адаар приподняла легкую ткань. И ахнула. Если бы не явно чувствующиеся последствия вчерашнего вечера, она бы обязательно подумала, что все ещё спит. На полу перед Рэхиис, отливая в рассветных лучах то багровым, то гранатовым цветом лучшего хайеверского полотна лежало, пожалуй, самое прекрасное платье, которое ей только доводилось увидеть. Она была уверена в этом, даже при том, что смогла оценить только общую цветовую гамму, стоит сказать, необычайно сочную и притягательную, и додумать примерный вид: в составе сего чудного наряда точно наличествовал ярко-красный корсет и юбка того же оттенка, покрытая золотым шитьем. Орлесианский покрой. Неправдоподобно красиво. Особенно для приманки. Нет, конечно, Рэхиис никогда не была параноиком, но россказней об отравленных одеяниях ей слышать доводилось. И, хоть в Лелиану и её людей она верила безоговорочно, платье выглядело слишком хорошо, чтобы быть правдой. Вестница Андрасте вновь впала в ступор: магическая проверка не выявила ничего, даже отдаленно напоминающего яд или зловредное зачарование, но Адаар не помнила, чтобы когда-либо отличалась в точности подобных прогнозов. Особого таланта к алхимии она в себе также никогда не замечала, наверное, потому что его у неё в принципе не наблюдалось, поэтому самостоятельно успокоить собственную бдительность не представлялось возможным. Смочив рот водой прямо из кувшина, Адаар ещё раз окинула взглядом подозрительное, но при этом до ужаса желанное платье. А потом все как-то завертелось. Пытаясь разыскать в столь ранний час хоть кого-нибудь, смыслящего в алхимии чуть более чем она сама, Адаар наткнулась на столь легкую на помине сестру Соловей, отдававшую последние распоряжения на время своего отсутствия. И то ли вид у Рэхиис был больно потерянный, то ли Лелиана имела настоящий нюх на всякого рода неприятности, но леди Инквизитор практически мгновенно оказалась нежно приперта к стенке и ласково так допрошена. Как такое получилось, учитывая, что Рэхиис возвышалась над Лелианой минимум на голову, - тот ещё вопрос. Инспектировать платье пошли уже вместе, и от затылком чувствующегося снисходительного взгляда уши Адаар начинали буквально гореть от стыда, но умолчать о вчерашнем вечере оказалось просто невозможным. Если бы Рэхиис не знала наверняка, она бы точно предположила, что Лелиана владеет какой-то очень странной и редкой разновидностью магии, заставляющей говорить ей правду, только правду и ничего, кроме правды. А к неумеренному употреблению алкоголя, пусть и нечастому, Тайный Канцлер относилась вполне определенно: без неприязни, но и без особо теплых чувств. Терпимо. В конце концов, когда-то давным-давно она тоже была не прочь, поэтому осуждать не спешила. Все же мир несовершенен: даже храмовники не всегда верны данным пред Создателем и невестой Его обетам. Платье оказалось не отравлено. И бесспорно великолепно с этим, пусть и чрезмерно глубоким декольте, бессовестно модной стойкой и пышными рукавами. Одним словом, Лелиана оценила вкус оставшегося неизвестным дарителя, да и Рэхиис, признаться, тоже. Уже второй раз за день. Зато пропал мундир. Это обнаружила уже Жозефина, совершенно неведомым образом оказавшаяся в комнатах леди Инквизитора. Собранная, несмотря на ранний час, и практично, но изысканно одетая для дальней дороги, она неловко осматривалась и выглядела даже несколько сиротливо без извечного своего блокнота. Лелиана, в отличие от разомлевшей отчего-то Рэхиис, наверняка заметила её появление, но уж слишком увлеклась, прикладывая платье к Адаар и так, и эдак, и неизменно вынося вердикт о том, что нужно мерить, причем обязательно, поэтому леди Монтилье сама заявила о своем присутствии необычайно громким для неё восклицанием. - А где же мундир? – вопросила Жози, рассеянно переводя взгляд с занимающихся с пышным одеянием женщин на сиротливо лежащие поодаль ботфорты и брюки. Мундира не было. Нигде. Неизвестный даритель, очевидно, прихватил его с собой, тем самым явно обозначив свои намерения: кем бы он ни был, но он желал видеть Адаар на Балу в платье. И сложно представить, как она была ему за это благодарна. Зато советниц этот факт немало озадачил: подобное слегка не вписывалось в разработанную стратегию поведения при орлесианском дворе, где они отвлекали внимание, в то время как Вестница Андрасте перманентно исчезала в поисках предполагаемых убийц Императрицы. Скрыть отсутствие почти двухметровой косситки и так представлялось делом нелегким, а косситки в столь броском наряде – и подавно. Не просто же так заказывалось столь невыразительное и обязательно сольющееся с толпой одеяние: здесь мелькнет синь перевязи, там скользнет на периферии зрения мундир, сверкнут эполеты, и кажется, что леди Инквизитор предается общению где-то в бальной зале или в фойе, а не рыщет, словно воришка, в императорском крыле или в людской. Поэтому леди Монтилье, несмотря на явную симпатию к неожиданным обновкам подруги, сетовала, что заказать ещё один мундир уже не удастся и придется довольствоваться тем, что есть, и пыталась взять с Лелианы обещание выяснить, кто же это такой умный, а главное – своевольный, нашелся. Последнюю инициативу Рэхиис поддерживала всеми руками и ногами, хоть уже и имела некоторые соображения на этот счет. Тайный Канцлер обещала разобраться во всем по возвращению в Скайхолд. В её глазах этот инцидент к разряду «однозначно вредоносных» или даже просто «подозрительных» не относился, а, следовательно, критичным не являлся. Во всяком случае, она сильно сомневалась в том, чтобы кто-то посторонний оказался способен проскользнуть через её людей ночью, да ещё и в жилое крыло. И оставить для Адаар платье, причем абсолютно безвредное. Лелиана склонялась к тому, что это – просто подарок. Да, явно недешевый и весьма необычный, но она подобное вполне допускала. Героиня Ферелдена, например, очень любила дарить своим спутникам подарки "просто так". При том самые разные, начиная от карманных зеркалец и заканчивая живыми нагами. Считала, что это поднимает боевой дух. И, если честно, была права. А уж кто дарит подарки Адаар – дело самой Адаар и дарителя, пожелавшего остаться неизвестным. Нет, конечно, Лелиана могла бы выяснить все в течение получаса, ведь точность пошива бессовестно выдавала владевших всеми мерками швей Скайхолда, но что-то подсказывало, что её вмешательство будет излишним. Даритель, скорее всего, могуч, рогат и на самом деле намного умнее, чем кажется на первый взгляд. Это, конечно, только предположение, основанное на странном ночном маршруте капитана «Боевых Быков», но в любом случае это не её дело. Со своей личной жизнью Вестница как-нибудь управится сама, и, быть может, поделится за чашечкой чая. Посему следовало заняться куда более важными вещами, все же выехать предстояло до девяти, чтобы к вечеру успеть пересечь перевал. В час отъезда Рэхиис поняла, что уповать остается только на чужую помощь, когда выяснила, что её собственная теория не оправдалась. Дориан Павус, то ли к счастью, то ли к сожалению, к платью никакого отношения не имел. Многозначительно поводил бровями, поздравил с «тайным поклонником» и передал изящные, если не принимать в расчет с первого взгляда совсем не женский размер, золотистые туфельки на небольшом каблучке, к которым прилагалась записка. На ней незнакомым грубым почерком было выведено краткое: «Для леди Инквизитора». Тевинтерец со смехом поведал, что нашел их утром у своих дверей. Очевидно, кто-то в спешке ошибся этажом: его обитель располагалась прямиком под комнатами Адаар. Рэхиис от таких известий едва не растянулась там же, где стояла: на куче сена рядом со своей ненаглядной наголопой. Тыковка, правда, успела подставить ей свой дружественный бок, да и Дориан вовремя заметил, что косситке резко стало нехорошо. Такого он точно не ожидал. Ровно, как и того, что Бык обставит все именно таким образом. Нет, Дориан, конечно, мог бы рассказать Рэхиис, кто лишил её душевного спокойствия, но посчитал свою роль в этом маленьком спектакле исполненной сполна: лёд тронулся, а дальше сами разберутся. Слава Создателю, в свахи он пока не нанимался, да и они не дети. - Рановато для обмороков, - пробормотал Павус, небрежно отправляя туфли в седельную сумку и поддерживая совершенно ничего не понимающую Вестницу, чья стальная выдержка имела ужасно дурную привычку временами брать отгул. Причем, это постоянно приходилось на какие-нибудь сущие мелочи, что даже забавляло. – Право слово, что же случится, если потуже затянуть корсет? Рэхиис рассеянно пожала плечами. Круг подозреваемых стремительно замкнулся и самоуничтожился. Кроме Павуса о терзающей Адаар печали никто даже не догадывался. Не считая, разумеется, нагло подслушавшего Железного Быка. О, Создатель! Да Рэхиис, наверное, расцеловала бы Тыковку от радости, если бы дарителем оказался этот восхитительный во всех отношениях мужчина. Но голос разума в ней чётко и ясно говорил: «Нет». И в этот раз она была склонна задавить глупую мечтательность влюбленной и согласиться: ну не вязался с Быком такой подарок – это во-первых, а во-вторых – с чего бы? Не с чего, собственно. - Смятение. Сердце надеется, но разум отрицает. Мальчик-дух, как всегда, появился бесшумно и теперь почесывал Тыковку по темени и за ушами. Наголопа благодарно подставлялась под ласку, отчего Адаар ощутимо шатало. Однако оторваться от теплого персикового бока пока не представлялось возможным. Да и не хотелось, в общем. - О, да, Коул, очень вовремя, - фыркнул Дориан. - Вполне, - юноша согласно кивнул. - Слишком ярко, смотришь, словно на солнце. Слепит. Павус устало вздохнул: - Не думаю, что это этично. - Читать можно не только мысли, - невозмутимо отозвался Коул, но вдруг несколько поменялся в лице. – Мне не следовало говорить? – уже Адаар. Рэхиис даже улыбнулась: - Нет, что ты, все в порядке, - конечно, Коулу иногда недоставало такта, но сердиться на него было невозможно. Что бы он ни делал, даже самое худшее, он делал это для того, чтобы помогать тем, кто его окружал, а такие намерения порицать решительно нельзя. Можно направлять, подсказывать, как лучше, но не более. Однако лицо юноши не спешило отразить прежнее чуть задумчивое спокойствие. - У тебя встревоженный вид, - мягко намекнула Адаар. - Левая рука спешит во дворец масок. Тьма не страшит, но память берет свое, - Коул покачал головой. – Игра жестока. За ошибку – смерть. Просит поторопиться. Рэхиис и рта не успела раскрыть, как в конюшню в лучших традициях ферелденского театра, разве что обойдясь без вездесущей стаи завывающих мабари, то есть, оглушительно громко хлопнув дверью, и тем самым переполошив Тыковку до глубины души, ворвалось новое действующее лицо. - Что-то случилось, босс? – Железный Бык выглядел не на шутку взволнованным. – Коул сказал, нужна моя помощь. Рэхиис и Дориан непонимающе переглянулись, посмотрели туда, где только что стоял мальчик-дух, но Коула уже и след простыл. Воплощенное Сострадание, кажется, решил разнообразить свою сферу деятельности. Павус что-то сообразил, ухмыльнувшись: - Да, несомненно, рад тебе, как никогда. Видишь ли, нашей Вестнице дурно, а я забыл у себя одну очень важную вещь. Крайне важную, - Дориан поманил Быка и ненавязчиво переложил на его плечо руку Рэхиис. - Надеюсь, не затруднит меня заменить? И был таков. Горделиво удалился, насвистывая какую-то прилипчивую мелодию. Щеки Адаар запылали. Не в последнюю очередь потому, что стояла она уже относительно твердо, но теперь усиленно симулировала подкашивающиеся ноги. Ну, может, ей ещё и просто было жарко, хотя обычно в такую «свежую» погоду желания скинуть лишнюю одежку она не испытывала. Страшно захотелось чихнуть. На конюшне воцарилась гнетущая тишина, разбавляемая лишь размеренным дыханием Тыковки. - Может, к лекарю? – предложил Бык, внимательно рассматривая Рэхиис. Волнение он пытался не показывать, но, чем дольше вглядывался, тем отчетливее понимал, что тевинтерец или не совсем прав, или же подобрал не те слова: выглядела Адаар явно нездорово. И, чтобы сказать это, даже подготовка Бен-Хазрат не требовалась: бледновата даже для себя, а скулы прямо полыхают алым. Да и глаза какие-то больно маслянистые, слишком вязко блестят, а вот руки ледяные. Нет, не дурно ей однозначно. Подхватила какую-нибудь дрянь или простыла. Скорее, простыла: горы, снег, сквозняки и нежный организм марчанского мага дополняли друг друга не лучшим образом. Косситская кровь, конечно, давала определенные преимущества в борьбе с холодом, но без должной закалки помогала не слишком. Сам-то Бык свободно расхаживал с голым торсом и здесь, и в Эмприз-дю-Лионе, а вот Рэхиис прямо даже как-то образцово-показательно куталась в меховой плащ. - Боюсь, мои советники не оценят задержки, - несколько виновато улыбнулась Адаар, бессовестно согревая подмерзшие руки о пышущее жаром плечо и украдкой наслаждаясь тем, что Железный Бык волнуется из-за неё. Беспокоиться о ней. Пусть и просто как о друге и непосредственном начальстве. Если бы он водрузил её на Тыковку, было бы совсем прекрасно, не то собственное чувство равновесия вызывало сегодня небезосновательное опасение. Возможно, во всем виноват недосып пополам с не самым типичным похмельем. - Поможешь с Тыковкой? – как можно более беззаботно попросила Рэхиис, стараясь не чихнуть. Да, главное – залезть, а там и доспать свое можно. И о платье подумать. Бык, не сдержавшись, качнул головой. Да, да, орлесианская знать не потерпит задержек, да и убийцы ждать не будут, это понятно. Все правильно. Инквизитор думает, прежде всего, об Инквизиции. Но здесь нет Кун, а она не саирабаз, не акун-атлок, чтобы жить своей ролью, пренебрегая самой собой. Плохое сравнение. Адаар свободна, и даже думать о ней в ином ключе кажется неправильным. Однако спорить бесполезно: если боссу что-то взбрело в голову, её не переубедишь никакими путями. Но подстраховать все же можно. Кунари окинул взглядом наголопу. Животина ответила ему тем же, да так осознанно, что стало немного не по себе. Как Вестница умудрялась столь беспечно общаться с этой нагищей, приводившей в ужас и бывалого объездчика, гадала вся Инквизиция, но ответом пока не пахло. Удивительно, но «Тыковка», названная столь нежным именем исключительно из-за цвета отнюдь не нежной кожи, прониклась к нареченной хозяйке буквально с первых минут знакомства, пока Деннет с небывалым удивлением, граничащим с шоком, рассматривал передние конечности нового «средства передвижения» леди Инквизитора. Руки. У Тыковки были самые настоящие руки, и она вполне могла что-то в них взять. Или, как вариант, встать на задние лапы и навалять дракону. С её характером – легко. В сравнении с ней даже драколиски казались понятнейшими и дружелюбнейшими существами, хотя для Адаар они именно таковыми и являлись: ластились постоянно, преданно заглядывая в глаза и норовя то и дело облизать лицо шершавыми языками. Возможно, любовь не самой приятной и понятной живности была в судьбе Вестницы некой компенсацией необычайного «везения», буквально преследующего её в дикой природе и предстающего то в виде разъяренного медведя, то в обличие стаи голодных гургутов. Наголопа была огромной, упрямой и чрезвычайно выносливой. Даже спокойной отчасти, но Бык не мог припомнить никого, кроме себя, Рэхиис, Коула и этого самолюбивого тевинтерца, кто не боялся заглядывать к ней в стоило. Кассандра, быть может. Тыковка умела внушать опасения, даже не пытаясь укусить или затоптать, просто своим присутствием. В этом Бык чувствовал с ней в некоторой степени родство. Тыковка доверительно «подмигнула». Выбирать не приходилось. - Без проблем, до самого Халамширала, - отозвался Бык уже вправду спокойно и уверенно. – И дальше, если потребуется. Брови Адаар изогнулись в удивлении. - Что, прости? - смысл сказанного несколько терялся. - Эта нагища без труда унесет двоих, - как само собой разумеющееся пояснил Бык. – Даже не запыхается. Предложение Вестницу слегка огорошило. Даже кончики ушей вздрогнули. - Не думаю, что стоит, - попыталась отказаться Рэхиис, испытывая, пожалуй, как никогда сильное желание согласиться. Но та самая часть её, ответственная за все неудавшиеся «намеки», предательски не позволяла. – Ей будет тяжело, а мне уже значительно лучше. В носу отчаянно запекло. И она предательски чихнула. Даже в глазах на миг потемнело. Да, похоже, настой эльфийского корня взят с собой не зря. - Да ладно, босс, - Бык опять улыбнулся этой своей невероятно заразительной улыбкой, от гипнотического воздействия которой Рэхиис попыталась спрятаться в меховом воротнике. Даром, что шпион, он определенно знал, как повлиять на Адаар и без стыда этим пользовался. Она не улыбнется в ответ. Ни за что. - Побуду твоим телохранителем. Задница Андрасте. Нет, он просто не имеет права так улыбаться! Губы, мужественно дрогнув, против воли расползлись в ответную улыбку. От перспективы всю поездку совершенно оправданно греться на груди у Железного Быка мысли сами собой разлетелись кто куда, а сердце прочно вознамерилось взять и уйти в пятки. Причем от восторга. И вправду, когда ещё удастся услышать такое щедрое предложение и в полной мере насладиться его плодами? - Но я правда смогу ехать сама, - уже совсем неуверенно промямлила Рэхиис, всеми силами избегая поймать проницательный взгляд единственного глаза. – Прошу, просто помоги на неё залезть. Почему-то возникало ощущение, что она оправдывается. Не так, конечно, как оправдывалась перед Кассандрой и Лелианой, когда её только выкинуло из Тени, а так, словно вновь бегала с деревенскими ребятами купаться в самом начале облачника и теперь пыталась объяснить лукаво щурящейся матери вымокшую до нитки одежку и хлюпающий нос. Давно она не чувствовала себя так глупо. В конце концов, если смотреть на ситуацию совсем непредвзято, Рэхиис же даже не пыталась ничего такого сделать. Инквизиция платила Железному Быку за услуги наемника и получала бонусом возможность использования шпионской сети Бен-Хазрат. Никто не вносил в список его обязанностей лично опекать леди Инквизитора. Но, похоже, он внёс в него это сам. - Если бы это сказала Вив или Сэра, прозвучало бы убедительно, - Бык пожал плечами и сгреб не успевшую даже пикнуть Адаар в охапку. - Тебе не хватило то ли напыщенности, то ли гонора. - Я не в форме, - пробормотала Рэхиис, уткнувшись в шею этому поразительно-наглому кунари, очевидно, решившему сегодня устроить день самоуправства. Их рога встретились с легким щелчком. Свое поражение в этой маленькой битве она уже признала. – Обычно получается лучше. - И я тому свидетель, - голос Быка прозвучал как-то особенно серьезно, но при этом удивительно успокаивающе. Хотя этого уже и не требовалось: в этих сильных и теплых руках Адаар почувствовала себя как никогда защищенной от всех невзгод этого мира. И то, что это по сути руки шпиона её не смущало, потому что для неё это были руки куда больше, чем друга. Не важно, что он сам об этом не догадывался. - Видишь, Рэхиис: маска-то трещит. Нехорошо получится, если она расколется там, где ты будешь нуждаться в ней больше, чем когда-либо. Железный Бык прав. Лучше дать слабину, когда это не будет излишне очевидно, чем опростоволоситься перед всем императорским двором. Рэхиис без зазрений совести повисла на могучих плечах, заткнув внутреннее недовольство и более не пытаясь сопротивляться. Бык прав, ей стоит отдохнуть, немного восстановиться и, если он, пусть даже и только по долгу дружбы, хочет ей помочь, она не в силах ему помешать. К тому же, кто мешает ей немного пофантазировать в объятиях этого проницательнейшего мужчины, например, о взаимности с его стороны? Не все же мысли предстоящим Балом занимать. Метель поднялась неожиданно. Адаар плохо помнила, как оказалась на Тыковке. Дрема, тягучая, вязкая, словно свежий мёд, навалилась на неё, практически стирая грань между Тенью и явью. Наголопа шла быстрым шагом, и Рэхиис слегка покачивало, словно лодочку посреди волнующегося озера. Когда-то давным-давно ей нравилось рыбачить с отцом вот так вот, на лодочке... С языка не сходил кисло-сладкий привкус настойки эльфийского корня. Спину приятно согревал жар Быка, и, чтобы погреться у него на груди, приходилось совсем неудобно выворачивать шею, но такая жертва казалась оправданной. Конечно, к вечеру она обязательно затечет, но подвергать опасности единственный глаз кунари было бы глупо. Нос щекотало мехом накидки, но больше не пекло. Будто бы вдалеке раздавался зычный голос Каллена, и уже куда ближе – Крэма. Бык, вроде, смеялся. А смысл слов ускользал, словно вода сквозь пальцы. Шея к вечеру, естественно, затекла. А ещё Адаар по-настоящему отчитали всем женским коллективом "руководящего состава", достигшим в тот момент необычайной солидарности. Беспечность, самоуверенность, глупость – самое малое, в чём её обвиняли, а вот Быку едва ли дифирамбы не пели, хоть и скептически отнеслись к способу поднятия Адаар на ноги в непредвиденной ситуации. Никто, кроме единственного кунари, ни разу не видел простывшего коссита, поэтому и распознать первые признаки болезни не смог. А Рэхиис не углядела потенциальной опасности своему здоровью: в последний раз по-настоящему, со всеми атрибутами она болела очень давно. Стоило все же задержаться и сходить к лекарю. Самой, чтобы не слышать этих заявлений об инфантильности. Нет, она бы и вправду справилась сама: выпила настойку, отоспалась на Тыковке и к вечеру уже была молодцом. Но слушать её никто не желал, как ни печально. А Бык лишь тихонько посмеивался, когда они под чутким руководством Вивьен повторяли основные шаги «шести свечей». До Бала оставались почти полные сутки.***
Великая герцогиня Флорианна де Шалон прекрасно танцевала и обладала несомненным талантом задавать щекотливые вопросы, но шаги куранты, несмотря на свою быстроту, никогда не считались излишне сложными, а леди Инквизитор Адаар умела давать весьма неоднозначные ответы. Зимний Дворец – клубок змей, прекрасных, но смертельно ядовитых. Рэхиис неспешно проплывала из залы в залу, курсировала от Жозефины до Дориана, от Кассандры до Коула, которого, как обычно, никто не замечал. Искоса следила за Сэрой, обманчиво скучающей в уголке, и Калленом, отбивающемся от настойчивых поклонников обоих полов. Адаар растворялась в чужих речах, вся обращаясь в слух, и неразборчивые шепотки складывались в скандальные истории и грязные секреты, столь бережно собираемые Лелианой. Леди Инквизитор вежливо улыбалась всем и каждому, шутила, смеялась, ненавязчиво вступая в любую беседу и обсуждая все от живописи до политики, но ни на секунду не забывая оглядываться по сторонам. Каждый пятый во Дворце – эльф-слуга. Каждый пятый предан послу Бриале. Вежливая полуулыбка не покидает тёмно-вишневых губ. Бриала – союзник не менее ценный, чем Селина, и то, что они были любовницами, Адаар только на руку. Их взгляды слишком горячи для тех, кто позабыл о своих чувствах, а тандем из прогрессивной покровительницы образования и искусств и ратующей за права эльфов главы шпионской сети может привести к моральному обновлению Орлея. А вот к чему Империю может привести мятежный шевалье – неизвестно, сколь бы он ни рассыпался в хвалебных одах Инквизиции. Рэхиис не склонна помочь Гаспару занять трон, а вот подтолкнуть старых любовниц в объятия друг друга – вполне. Она лишь убеждается в этом, когда находит у Селины эльфийский амулет. Счастливые созидательны. Красный корсет туго сдавливает грудь. Платье великолепно. Леди Инквизитору нравится нравиться. Пусть и не тому, кому хотелось бы. Чем больше она говорит, тем благосклоннее на неё смотрят. Адаар весь вечер тянет единственный бокал янтарной травяной настойки, отливающей золотом переплетающих волосы украшений. Рэхиис здесь не для того, чтобы развлекаться, но всё вокруг, пусть только на первый взгляд, так и искрит роскошью и весельем. Хочется отвлечься и потанцевать хоть с кем-нибудь, кроме герцогини. В начале Бала она даже сделала над собой усилие и попыталась вновь «намекнуть» Железному Быку. И снова нервно вздрогнули кончики ушей: идея была не самой удачной. Однако смелости подойти хватило, сколь бы неуютно она не чувствовала себя под неодобрительными взглядами. - Порадуй меня: неужели нужно кого-нибудь убить? – с непроницаемым выражением лица спросил Бык, оккупировавший наблюдательный пункт около столика с закусками. – Эти дворяне тренируются на мне в остроумии и думают, что я не замечаю. Как, кстати, и на тебе, босс, и не говори, что не слышишь шепотки за спиной. Первые люди Орлея... Как будто все эти разукрашенные ведра и тряпки на головах возвышают их над остальным миром: в таком случае, ещё немного и я тоже сделаю себе причудливую маску из чьего-нибудь черепа - может, сойду за своего. Мрачный сарказм, учитывая, что этот кунари, несомненно, умнее по крайней мере доброй половины присутствующих. Взор капитана «Быков», неустанно фиксировавший периметр, натолкнувшись на растерянное лицо леди Инквизитора, чуть сполз вниз и замер в точности на чрезмерно глубоком вырезе. Почему-то стало неловко. - Неужели не нравится обычай скрывать лицо? – нервозно усмехнулась Рэхиис, старательно отводя глаза от ставшего вдруг чрезвычайно заинтересованным лица шикарнейшего из мужчин. – Мне кажется, в этом есть некий шарм. Бык неопределенно качнул головой, сложив руки на груди: - Если только шарм в нём и есть. Эти маски бесполезны в плане маскировки: не закрывают рот, сквозь прорези видны и глаза, и частично - брови, да и язык жестов остается читаем. Так что, лгать они не слишком помогают, особенно тем тупицам, что полагаются на них целиком. Прирожденным же лжецам маски не нужны, - во взгляде его промелькнула лукавая искорка. Кажется, вопрос его несколько повеселил. Во всяком случае, выглядел он уже не столь хмуро. – Не знаю, по мне - на редкость глупое веяние моды. Но идиотов так значительно легче вычислить. Адаар, не сдержавшись, едва слышно хихикнула, переведя взгляд на закуски. Среди них ей приглянулись симпатичные конфетки. По виду – грецкие орехи в меду, посыпанные кунжутом и чём-то ещё. - Осторожно, они сладкие на языке, пока не проглотишь, - ухмыляясь, предупредил Бык, очевидно, перепробовавший уже всё. – А потом – бам – горячо! На самом деле его не слишком трогают заносчивые взгляды. Он даже получает определенное удовольствие, находясь здесь. - Видишь что-нибудь интересное? Не считая, конечно, всех этих на редкость благовоспитанных господ, – едва слышно проворковала Рэхиис, подцепляя одну из тех самых конфет. К чему внимать предупреждениям?– Взглянешь на зал глазами Бен-Хазрат? Сзади раздались переливы полупьяного смеха. - Вокруг хаос, - пожал плечами Бык, и Адаар не смогла не проследить, как натянулась плотная ткань с трудом врученного наемнику парадного мундира. Все же он шел ему невероятно. – Все распускают перья, пытаются казаться важнее, чем они есть. Слуги подозрительны, но те, что здесь - только слушают. А та пара в серебряных масках, видишь? – Рэхиис кивнула, обратив внимание на двух аристократов в противоположном конце зала. – Пришли вдвоем, а теперь женщина охмуряет одного из дворян, а мужчина – сразу двух разных служанок. Десять роялов на то, что у них очень бурные отношения или это вскорости обернется весьма громким скандалом. Что касается убийц – пока ничего. Новости и плохи, и хороши одновременно. Следовало бы присмотреться к слугам. Однако, взяв себя в руки и стараясь не показывать истинного смятения, Рэхиис выпалила ещё один, быть может, не столь важный для дела, но волнующий лично её вопрос: - Может, тогда потанцуем, раз пока ничего не предвещает беды? - и закинула в рот эту слишком сладкую ореховую конфету. Бык рассмеялся. Тихо, в сравнении с обычным его смехом, но один из дворян все же кинул на них косой взгляд: - Вот дерьмо, - да, и вправду не слишком приятная ситуация. Кажется, он подумал, что это шутка. - Хочешь довести этих аристократов до нервного срыва? Им это понравится: уже представляю лицо Жозефины... Адаар резко выдохнула, стараясь ни чем не выдать того, что это была совсем никакая не шутка. В груди запекло то ли от обиды, то ли от оказавшейся взаправду острой сладости. К демонам, за время путешествия она успела слишком много себе нафантазировать. - Подожди, - вдруг прервался кунари. На мгновение он показался Вестнице озадаченным. – Ты серьезно? А вот это оказалось полной неожиданностью, но Адаар, как только до неё в полной мере дошел смысл вопроса, усиленно закивала, избегая вновь поймать испытывающий взгляд Быка. Цепочки на рогах тонко зазвенели. - Если так, то, - Бык словно бы растерялся, но быстрее, чем кто-либо, кроме Рэхиис успел это заметить, вновь напустил на себя прежний невозмутимый вид. – Да, конечно, я имею в виду, когда мы поймаем убийц и все такое – пожалуйста. Глаза Адаар округлились, став похожими на полновесные роялы, а сердце как-то особо радостно и почти неверующе екнуло. - И, да, тебе идет это платье, босс, - Бык улыбнулся. Впервые за вечер так тепло и искренне. Кончики ушей загорели от столь неожиданного комплимента. «Босс». Кажется, у Рэхиис окончательно утвердился новый фетиш. После этого стало как-то легче. Даже Бал пошел спокойнее, несмотря на то, что леди Инквизитору довелось увидеть в людской. - Посмотрите, это же леди Инквизитор! – с восторгом говорили одни. - О, она такая милая, не правда ли? – не без улыбки вопрошали другие. - У Вестницы прекрасные манеры и восхитительный вкус, - подытоживали третьи. - Вы видели, как она танцует? Шаг. Шаг. Поворот. Великая герцогиня Флорианна де Шалон прекрасно танцевала и обладала несомненным талантом к Игре. Но она выбрала не тех союзников, и мёртвые венатори тому свидетели. Шаг. Смена мест. Вращение. Вежливая полуулыбка не покидает тёмно-вишневых губ. Ловушка Великой герцогини не срабатывает, и леди Инквизитор выбирается из неё живой. Без потерь в личном составе и не замарав кроваво-красную юбку. Кажется, знати даже понравилось разоблачение Флорианны. Рэхиис обставила это как маленький спектакль, своеобразный танец слов. Но не стала марать руки её кровью: герцогиню де Шалон следовало судить. А чувства старых любовниц и впрямь не остыли: стоило лишь намекнуть Селине, что разоблачение заговора вышло не без помощи Бриалы, они вспыхнули с новой силой. И Адаар было все равно, если кому-то казалось, что Орлей нуждается в твёрдом руководстве Гаспара: она видела будущее и считала Императрицу залогом мира, что бы кто ни говорил. А человек, чья родная сестра присягнула на верность Корифею, казался не самой подходящей кандидатурой, чтобы вести Орлей в новую эпоху.***
Рэхиис, сбежав от толпы, опиралась на отполированные до блеска перила белого мрамора. Под правым рогом больше не чесалось. А Бык словно бы испарился, забыв, что пообещал ей танец. Горло сдавило от обиды. Да, после такого «нелегкого» во всех отношениях вечера она не могла не вспоминать об обещанном танце. Что поделать, натура такая, въедливая. Наверное, Бык о нём и думать, после всего произошедшего забыл. Но Морриган ушла, слава Андрасте. Приятная женщина, несомненно, приятная, и Вестница была даже рада, что отныне эта ведьма – представитель Орлея в Инквизиции, но все же она тяжеловата в общении. За спиной послышались тяжелые шаги. - От этих прилипал невозможно сбежать, - Железный Бык прислонился рядом. – Как только я пытался уйти, эти дворяне меня награждали такими взглядами, - он в возмущении закатил единственный глаз. - Спасибо Сэре: её зажигательный танец на столе никого не смог оставить равнодушным. Не уследили. Рэхиис едва не поперхнулась воздухом: - Прямо на столе?! - Не думаю, что это как-то повредит имиджу Инквизиции, если ты об этом, - кунари коротко хмыкнул. – Градус веселья там уже зашкаливает. Адаар облегченно вздохнула. Все же в подобных вопросах шпиону Бен-Хазрат можно было доверять. Из зала послышались первые ноты новой мелодии. - Лучше скажи, как ты? – словно бы невзначай поинтересовался Бык, пододвигаясь совсем близко. – Эта ведьма болтала с тобой едва ли не вечность. - Я... – Рэхиис на мгновение остановилась, анализируя все произошедшие события и стараясь не утонуть в завораживающем звучании голоса этого потрясающего мужчины. – Я... Я даже не знаю, если честно. Всё так быстро, так красиво, так страшно и сложно, так просто и грязно. В голове не укладывается. Но бывало ведь и хуже, верно? Просто непривычно знать, что здесь, во дворце, всё точно так же, как и за его стенами. Тот же разлад, та же кровь, но, слава Создателю, не наша. Так что, думаю, я вполне в порядке. Да, пожалуй, именно в порядке. В конце концов, все закончилось как нельзя лучше для неё и для Инквизиции. А трупов она повидала за свою жизнь – ещё десятком её не удивишь, пусть даже и в Зимнем Дворце. Она жива и те, кто рядом с ней, всё ещё живы. В этом суть. - И мы все ещё живы, - кивнул Бык, словно бы прочитав её мысли. – Пойдем: музыка наконец-то подходящая для танцев, а не эти заунывные флейты. Или, думаешь, я забыл? – хмыкнул он, поймав недоуменно-счастливый взгляд Рэхиис. - Эм... Нет, не думаю, - Адаар вновь улыбнулась. На этот раз по-настоящему. – Прекрасная идея. Железный Бык в лучших традициях высшего света подал даме руку, и Адаар, недолго думая, приняла его приглашение. - Кстати, - он на секунду остановился, странно сосредоточенно уставившись на открывающийся с балкона пейзаж. – Надеюсь, тебе понравилось платье. В груди Рэхиис неожиданно потеплело. Кажется, придется целовать Тыковку. Но это не важно. Ведь самый потрясающий мужчина во всем Тедасе только что сознался в том, что это платье, приятнейший из подарков – его рук дело. Адаар приподнялась на цыпочки и, вновь смутившись, оставила на сухой щетинистой щеке капитана «Быков» легкий поцелуй, пусть для кунари подобные прикосновения и не значат ничего. Но для неё это было важно. Их рога с негромким щелчком соприкоснулись. - Несомненно, - прошептала Рэхиис, скромно потупив взор. - Я и мечтать не смела о подобном подарке. Бык вновь ухмыльнулся, и торжественно повел свою даму в зал. Леди Инквизитор Адаар столь уверенная на людях и столь робкая в отношениях. Она влекла его даже этим. Что ж, понятие «дружба» пройдено. Хотя нет, оно просто переросло в нечто большее, прочно заимев под собой новую основу.***
Этот танец обещал запомниться орлесианской аристократии надолго. Те, кто хоть сколько-нибудь смыслил в Игре, уже понимали, кто теперь в фаворитах у Императрицы: эльфийский посол и глава Инквизиции. И, если эльфийка, пусть теперь и маркиза, все же была привычна, то выскочка-кунари все ещё вызывала у некоторых странную смесь чувств. По эмоциональной окраске - нечто среднее между непониманием и отвращением. Но теперь об этом следовало забыть. Те, кому Вестница Андрасте казалась чем-то нелепым, просто сохраняли вежливое молчание, с ужасом осознавая, что это далеко не последний Бал, который леди Инквизитор почтит своим присутствием. Те, кому она приглянулась, возбужденно перешептывались, наблюдая за новой парой среди танцующих. Остальные же просто раскрыли рты и во все глаза смотрели на рассекающую зал в ритме быстрого вальса леди Инквизитора, утопающую в объятиях колоссального во всех смыслах кунари. Уворачиваться с траектории этой по всем параметрам впечатляющей пары приходилось быстро, решительно и не слишком изящно.