Мальчик и девочка

      Сучжон завороженно смотрела на старый потрёпанный сценарий с затёртыми кончиками страниц. Сколько же в себе хранили эти маленькие клочки бумаги – яркие созвездия и красные ленточки. Под ногами – расцарапанные плёнки забытого фильма, моменты абсолютного счастья. Сучжон наклонилась, хотела подобрать их и поближе рассмотреть, – тут же раздались голоса, фильм воспроизвёлся без разрешения, точно насмехаясь над её зашитым чёрными нитками сердцем.       То ли от пыли, то ли от огня, разрастающегося внутри, Сучжон упала на старый скрипучий деревянный пол, постаравшись не испортить драгоценные воспоминания кровью. Руки так тряслись, будто не её были вовсе, но она всё же как-то умудрилась отбросить всё в тёмный угол. Плёнки старого фильма как листья разлетались в медленном танце весны на старом чердаке брошенного дома, и Сучжон больше не в силах была сдерживать крик. Куда-то убежала мысль, и в голове образовалась пустота. Тишина стала громкой и оглушительной, приходилось шептать себе под нос, что всё хорошо. Идиотский самообман. На самом деле всё было паршиво, легче никогда не стало бы, и Чон Сучжон собиралась с силами в последний раз.       Лучше было добить себя окончательно, чем причинять себе боль постепенно.       Старый кинопроигрыватель жутко скрипел и резал по вискам, но Сучжон игнорировала его: она не собиралась слушать какой-то кусок железа; она могла вытерпеть до конца. Плёнку зажевало, бесповоротно начался отсчёт.       «Привет, моя смерть, долго же ты не хотела ко мне приходить».       – Ты записываешь? – красноволосая девчушка вопросительно уставилась в объектив новой камеры. – Мне начать говорить?       – Да, вот прямо сейчас. И не смотри в камеру. – Брюнет в последний раз проверил, всё ли в порядке, и быстро подошёл к своей девушке, чтобы зря не тратить дорогую плёнку.       – Да, м-м, хорошо.       Лёгким шагом, переступая через волнение сделать что-то неправильно, девушка красными лентами создавала вокруг себя бархатное море. Раз-два-три, раз-два-три. Вперёд, влево, поворот. Вперёд, влево, падение. Мальчик успел схватить её прежде, чем она осознала свою оплошность.       – Что ты делаешь? – прошептала она ему в шею.       – Переписываю сценарий под влиянием твоих наполненных солнцем веснушек.       Кроме бесконечно переписанных реплик, кроме ежедневно репетируемых танцев, поцелуй был единственным действием, показывавшим, как тонко переплетались воедино две души. Два человека, две противоположности, два влюбленных сердца – мальчик и девочка.       Губы, что хранили в себе линии тех прожитых совместных жизней, создавали новое воспоминание. Эта история обязалась быть с привкусом горячего шоколада.       Руки девушки легонько накрыли тощие плечи парня, теплота их тел заставила деревянные стены загореться чёрным огнём. Парень старался не разрушить эти хрупкие мгновения, не спеша, совсем медленно прижимая к себе несовершенное юное тело. Кроваво-красными волнами волосы, заплетённые в косу, обжигали лицо. Девушка хмурилась, беспокоилась, но готова была подарить своей любви минуты долгожданно тёплого, словно молоко, поцелуя…       Плёночная лента оборвалась, ежесекундно отбивая маленькие вселенные красноволосой Чон Сучжон. Линии совместных жизней перепачкались густыми каплями только прибывшей смерти. Она знала, что никогда не сожжёт в себе любовь к худому мальчику с большими карими глазами, который объятиями скрывал её от могущественной темной ночи.       «Ким Чонин».       Сучжон выскребла это имя на своём остановившемся сердце. В следующий раз они бы точно досняли фильм по сценарию.