Победителей не судят

Положив телефон на стол, Анжела открыла почту. О, один ответ от дизайнера уже есть! И она готова приступить к работе. Созвонившись, Миллер спросила, когда конкретно придёт мастер. Узнав, что Джиа весь день свободна, Анжела предложила ей приехать к ним в течение часа. Продиктовав адрес, пошла обрадовать Маргарет. - А я уже думала, что комфорта мне не дождаться, - сестрица лениво встала. К приходу дизайнера мисс Бофорт переоделась в симпатичный костюм, состоящий из тонкого жакета и узких брючек, и сделала строгую причёску. - Ты тоже лахудрой не ходи, - критически оценила девчонка Анжелу. - Кстати, у тебя седина уже появилась, краситься пора. Эта новость заставила хозяйку дома опрометью метнуться к зеркалу. Господи, за что ей, за что?! На самом видном месте! Спаслась она тушью для волос, выделив проблемную прядь более темным цветом. Сменила домашний наряд на деловой, и привела в порядок лицо перед тем, как выйти к гостье. Визит Джиа продлился три часа, в течение которых Анжела тщательно записывала как требования сестры, так и указания дизайнера. Мисс Арджелла, внимательно оглядев квартиру Анжелы, сказала, что никаких капитальных изменений тут проводить нельзя из-за несущей стены. Озвучила предварительную смету и сроки выполнения работ. - У меня собственная фирма, проводящая ремонты, - Джиа протянула Анжеле буклет. - Можем приступить хоть завтра. Маргарет горячо одобрила эту идею: - Тогда я сегодня же переберусь в гостевую, чтобы мне никто не мешал. Она убежала собирать вещи, а Анжела осталась с дизайнером, чтобы обсудить график работы. Условились, что глава смены будет приходить каждый день в семь утра, заканчивать решили в семь вечера. - За месяц управитесь? - Анжела передала Джиа аванс. Да. Ремонт косметический, ничего сложного. - Спасибо, - Миллер проводила гостью в прихожую. - До завтра. Отпустив дизайнера, Анжела написала матери, чтобы выслать отчет. Мама позвонила буквально через пять минут после того, как её старшая дочь нажала опцию «Отправить»: - Не прошло и года, а ты уже заботишься о близких. Расходы я тебе возмещу, будь спокойна. Карина Миллер, судя по словам и тону, была чем — то недовольна. - Те лишения, что ты вынесла, пока у тебя жила моя несчастная подруга, я уже компенсировала, проверь свой счёт, - заплакала мать. - Совести у тебя нет! Я должна была приехать в столицу преподавать и лечить, а теперь не знаю, лететь мне или в Гарвардвилле остаться! И всё по твоей вине, бесстыдница! Бедная матушка понятия не имела, кого ей просить о помощи, от подлой дочери же ничего хорошего ждать нельзя, вон как мерзко Анжела поступила с двумя женщинами, что были на её попечении. - Мама... - Анжела совсем утратила почву под ногами, - есть же моя квартира... Ну да, ну да. Квартира есть, только вот места в ней для Карины Миллер маловато. - Мама... Невролог кинула трубку. Анжела, закрыв лицо рукой, рухнула на стул. Господи, когда она научится правильно вести себя с людьми?! Она обидела маму! - Мне что, в одиночку все вещи перетаскивать?! - прикрикнула на старшую сестру Маргарет. - Помощь — то предложить не судьба? Анжела с извинениями кинулась к девушке. Мисс Бофорт, поджимая губы, приказала взять уже уложенные коробки и отнести их в гостевую квартиру: - Мне плевать, где буду кантоваться те, кто сюда ползает. Завтрак подашь, как обычно. С этими словами мисс Бофорт царственно удалилась. Третьего января приехала обиженная мама, и Анжеле стало не до Джулии, Миллер вообще не обращала внимания на поведение смутьянки, со скоростью метеорита летая между двумя квартирами. Накрыть завтрак, отвезти маму, приехать на работу, и всё время быть в шаговой доступности. В офисе тоже не оставалось ни секунды на покой: ДТП со смертельными исходами, вооруженное ограбление (тут хоть федералы разгрузили), драки между уличными бандами. О своей научной работы она приказала себе забыть, ведь маме нужен был человек, обязанный взять на себя, внесение текстов в компьютер, их правку, рассылку, и массу других дел, на которые нет времени у знаменитого невролога. Мать с ней, кстати, в эти дни не разговаривала, обращаясь к Маргарет. Всё, что нужно было от старшей дочери, произносилось в пространство. Или мисс Бофорт вслух читала записи в своём дневничке. Мол, дел у неё куча: надо и маму после курсов встретить, и по магазинам пройтись, и порядок навести, и с вычиткой текстов помочь, и папины проблемы решить. И за ремонтом тоже ей следить. Ничем она, понятно, не занималась, вся работа ложилась на Анжелу, но такое представление разыгрывалось каждый день, пока в первый день весны Карина Миллер не решила, что подлая родная дочь усвоила преподанный ей, бессовестной девице, урок. - Я так рада видеть тебя, девочка моя, - сказала она Анжеле первого марта. - Предлагаю, милая, тост за успешное окончание ремонта. Твоей сестре теперь будет более комфортно жить в новом её доме. Освежили, кстати, не только ту комнату, где жила мисс Бофорт, но и другие помещения, которые казались Маргарет слишком мрачными. Однажды она и мама зашли в гостиную и, словно Анжелы тут не было, стали говорить о том, какую мебель им завтра привезут. Мнения хозяйки дома никто не спрашивал, Анжела заставила себя промолчать, хотя ей изменения совсем не понравились. Маргарет обожала франшизу «Сумерки», и хотела, чтобы квартиру сестры переделали под интерьер клана Волтури. Что и было проделано в самые сжатые сроки. Утешал Анжелу только один факт: она за ремонт и обстановку не платила. Её жалованья просто не хватило бы на все излишества, так нравившиеся её сводной сестре. Приходя по вечерам в ставший чужим дом, она улыбалась, в глубине души мечтая вернуть прежнюю обстановку. Ну, не по душе ей были тяжелые красные шторы! И кресло на балконе. И эти золотистые обои. Но раз мама, папа и сестра довольны, она тоже должна радоваться. Мать прожила у неё до конца мая, причём в гостевой квартире. Маргарет же перебралась обратно сразу, как закончился ремонт, и была куплена новая мебель. Старую Карина Миллер выбрасывать или отдавать кому — то запретила, решив увезти вещи в Гарвардвилль. - Кстати, тот особняк, который мы сдавали консулу, завтра освободят, моя дорогая, - сказала мама за ужином. Всё было понятно без слов. Анжела улыбнулась, что рано утром поедет наводить порядок. - Туда заселится кто — то ещё или мне закрыть дом? - она встала, чтобы подать сестре печенье. Ответить мать не успела, на подоконнике подал сигнал её сотовый. Невролог и не подумала встать, чтобы ответить, просто вытянув руку. Анжела, как и положено хорошей дочери, подала аппарат, и быстро отошла, чтобы не раздражать торчанием над душой. - О, Боже... - прошептала Карина Миллер. - Сколько их там?! Что? Консул, любивший выращивать цветы, обнаружил... захоронение. Сколько там тел, сказать нельзя, британский посол уже вызвал ФБР. - Я немедленно еду туда! - заявила Анжела. Мать и сестра отправились вместе с ней. Примчавшись на место происшествия, Миллер застала всю команду Цепеша, включаю хамоватую блондинку Саскию и рыжую мерзавку Мейрин. Обе бабенки встретили появление Анжелы язвительными смешками, Влад же проводил коллегу из смежного ведомства к безымянной могиле. По крайней мере, пять тел. И сохранились они более чем прилично, перед федералами лежали, скорее, мумии, нежели обычные покойники. На одном из трупов легко узнавалось подвенечное платье. Вторая женщина перед смертью носила красный вечерний наряд. Причина смерти пока была не ясна. - Кажется, я знаю, кто это... - промямлила Мейрин, прикладывая ладонь ко лбу. - Кто бы мог подумать... - Мне нужны точные сведения, - повелительно перебила рыжую Карина Миллер. - Ваше «кажется, я знаю» оставьте дилетантам. Чтобы отчёт лежал у меня на столе ровно через час, - невролог равнодушно смотрела на трупы. - Вы, мадам Миллер, в данный момент не имеете права отдавать кому — то приказы, - нахамил прославленному врачу Влад. - Это я буду вас спрашивать, а вот вы — мне отвечать. Мама, конечно, сильно обиделась, хотя и выполнила все желания генеральского сыночка. Сказала, что ни она, ни муж, ни дети не в состоянии объяснить, откуда в саду могли взяться тела убитых людей. История у купленного семьей Миллер особняка ничем не примечательна. Кто жил? Представители высшего общества. Если агент Цепеш понимает, о чём ему говорят. - Понимаю, мадам, - серые глаза федерала горели ненавистью. - На данном этапе вы и ваша дочь свободны. Можете спокойно распоряжаться собой. Даже если уедете в Гарвардвилль, с вами свяжутся по телефону. Ваше личное присутствие ФБР не нужно. Этот мерзавец выставлял маму за порог! Анжела так взбесилась, что выражений не выбирала, объясняя Владу, какая он скотина. - Не трать на него время, дочка, - Карина Миллер встала. - Он твоего внимания не достоин. Прежде чем уйти, мама пригрозила жалобой на имя министра юстиции. Влад пожал плечами. Ночь им, разумеется, безнадежно испортили, но Анжела вскочила, как обычно, в пять, чтобы заняться завтраком. - Даже если они там не кончили свою мышиную возню, я всё равно поеду, проверю, что федералы там делают, - сообщила Миллер матери. Мама решение одобрила, но сначала велела отвезти её в аэропорт. У неё много дел. Кстати, в гостевой квартире тоже надо навести глянец, в ближайшие дни Анжела будет обязана принять важных гостей. - Сделаю, - Миллер, как примерная дочь, и не думала возражать. А ещё ей было очень стыдно перед мамой, ведь отъезд почтенной родительницы радовал её. Анжела уже подсчитывала, сколько времени у неё высвободится, когда мать улетит обратно в Гарвардвилль. Эти часы можно потратить на свою диссертацию. Проводив маму до трапа самолёта, Анжела помчалась в дом с колоннами. Там пока ещё продолжала работать следственная бригада. Войдя в холл, капитан Миллер съязвила: - К концу тысячелетия управитесь, агент Цепеш? К концу тысячелетия — да. Но до вечера, уж извините, сударыня, вам надо будет нас, плебеев, терпеть. Мы, козлопасы немытые, простите великодушно, привыкли работать на совесть, чтобы все улики найти. Или не пропустить то, что поможет человека оправдать. Анжела, услышав эту фразу, ушла наверх, и на полную мощность включила музыку. - Не нравится — вон из моего дома! - прикрикнула, когда Саския попросила сделать потише. Чаёвничать им тоже не дала — жрать надо или дома, или у себя в теплом офисе. Но не тут. Диабет и язва?! Кушать по часам? Кушайте, только уйдите из организации, работа в которой требует жертв. - Спасибо за гостеприимство, капитан Миллер, - уязвил её перед уходом Влад. - Ваша щедрость не знает границ. Сволочь. Анжела пропустила колкость мимо ушей, и приступила к работе. Мама уже из самолета прислала смс — ку, в которой сообщила, что новые гости займут особняк уже завтра в пять часов утра. Надо людей встретить. До того приготовить завтрак, найти секретаря, горничную, и личную помощницу, которая должна быть в распоряжении маминой подруги круглосуточно. О, Боже... Но ныть и жаловаться Анжела разучилась уже давно. Позвонила сестре, чтобы извиниться за своё отсутствие во время ужина, по дороге в дом с колоннами договорилась со всеми тремя специалистами, и условилась забрать помощницу уже этим вечером. Где разместить женщину, Миллер знала: в так называемом «детском» крыле. Половину ночи потратила на беготню с пылесосом, ведром и тряпкой, к пяти утра она уже ждала в аэропорту. Весь выходной она потратила на гостей: и разместить их, и всё показать, и по магазинам свозить, и помочь с покупками. Домой Анжела пошла ближе к ночи, совершенно разбитая. - Добрый вечер, Анжела, - окликнул ей низкий мужской голос, и из темноты вышел Крис Рэдфилд. - Откуда так поздно? Он проводил её до дверей квартиры, от чая вежливо отказался, как и не произнес ни слова, когда она пыталась спрашивать о Леоне. Насчёт Джилл ответил, что спасли, и сейчас она, как и раньше, работает в БСАА. - Как её могли оставить в строю?! - Анжела не верила ушам. - Она же служила Вескеру! Крис мгновенно набычился: не по своей воле. Джилл была такой же жертвой этой мрази, как и все остальные. - Всего хорошего, - зло буркнул он, уходя. Солдафон, что с него можно взять. Будь её воля, Анжела держала бы Леона от этого хама подальше. Она не понимала, как Кеннеди мог настолько близко сойтись с Рэдфилдом. - Ты на сегодня шумовую программу закончила? - выщипанные брови сводной сестры сердито сошлись на переносице. - Я сюда, если ты ещё помнишь, отдыхать приехала. Она удалилась, хлопнув дверью. Анжела, тяжело вздохнув, ушла в душ. Воскресенье у неё тоже пропало: новый гость позвонил в семь утра, чтобы уточнить, будут его возить на работу или он должен ездить сам. Звучало, как упрек, и Анжела почувствовала себя виноватой: - Мне жаль, но я не смогу, работа. На том конце явно обиделись, потому что трубку повесили, не попрощавшись. Около девяти, когда Анжела суетилась на кухне, потревожили вторично, приказав прислать в дом, помимо личной помощницы, человека, знающего город. И этот человек тоже должен постоянно жить рядом с временным работодателем. - Конечно, я всё сделаю, - Анжела схватила свой дневник, ища координаты нужного специалиста. Разобралась она с претензиями и запросами к шести вечера, помогла с покупками, и умчалась домой, чтобы сестра не ужинала в одиночестве. Дома ждал сюрприз в виде рассерженного отца: - И где ты целый день изволишь мотаться? - гневно изрёк академик. - Что уставилась? Или график мой забыла, эгоистка? Ждал тебя, дрянь бессовестная, всё думал, когда меня привезёшь! Забыла. На фоне такой вот беготни у неё вылетело из головы расписание папы. - Папа... - испугалась Анжела, - прости, я.... Извинения отцу не нужны, он из этого дома уходит, чтобы больше никогда к старшей дочери не возвращаться. Он, как порядочный, сказал одной подлой гадине, когда у него запланирован приезд в столицу, наивно полагая, что чувство долга, воспитанное в Анжеле, возобладает над эгоизмом. - Буду страдать в гостинице, - академик швырнул ей в лицо свой комплект ключей от её квартиры. - Живи теперь, как хочешь. Никакие уговоры не помогли Анжеле удержать обиженного папу от ухода из дома. Когда отец оглушительно захлопнул дверь, Миллер обессиленно сползла по стене, и тихо застонала. Как она могла забыть? Как? Почему она не вспомнила, когда у папы дела в Вашингтоне? Как? Что же она за дрянь такая? - Я ужина сегодня дождусь, или ты так и будешь тупо сидеть в коридоре, дорогая моя? - в прихожую вышла Маргарет. - Кстати, там тебя к телефону. Звонила одна из многочисленных товарок отца. И очередная, вот же «радость», мамина подруга, сердить которую не стоило. - Да, квартира свободна, - ровно и приветливо успокоила Анжела. Приехать в аэропорт к шести утра? Без проблем. - Я хочу остановиться у вас, Анжела, - неожиданно выдала миссис Райс. - С вами мне более комфортно. Как можно деликатнее Миллер объяснила, что у неё сейчас живёт младшая сестра, и поэтому лучше занять гостевое жильё. Миссис Райс, против всех ожиданий Анжелы сказала, что понимает, и согласна на новые условия. - Я вовсе не хочу вас обременять, - пояснила она. - Мне сейчас нелегко находиться в квартире одной... Знакомый психолог объяснил состояние миссис Райс тем, что называлось «кризисом пустого гнезда». Оба сына уехали ещё лет пять назад, дочь, купив себе студию, перебралась туда, и с родными общалась редко. Муж маминой подруги тоже покинул дом, так что бедная женщина чувствовала себя абсолютно потерянной. - Надеюсь, вы позволите мне проводить вечера в приятной компании у вас дома? - на прощание миссис Райс обременила ещё одной просьбой. Будучи хорошей дочерью, Анжела не посмела отказывать. Компания, так компания, хотя Маргарет и будет недовольна. - Я понимаю, что вашей сестре не нравятся чужие люди, - подруга матери хорошо разбиралась в окружающих. Миссис Райс сказала, что Маргарет после приюта, разумеется, травмирована, но нельзя позволять ей всё время сидеть одной. Нужно общество, нужны другие люди, и контакты с ними. - Не знаю, согласится ли моя сестра, - Анжела боялась, что Маргарет закатит новый скандал. - Спрошу её. Если откажется с нами сидеть — принуждать не буду. У девочки есть права. Мисс Райс пробурчала, что права идут в паре с обязанностями, и не на поводу надо идти, а, если потребуется, ломать устоявшиеся стереотипы, силой вытаскивая из зоны комфорта. Иначе человек не научится общению с другими людьми. - Я не стану никого ломать, - отказалась давить на сестру Анжела. - И я буду признательна вам, если вы всё-таки сделаете над собой усилие, и вечера научитесь проводить одна. Привыкайте к жизни вдали от детей. Попрощалась, и нажала отбой. Телефон тут же затрезвонил вторично. Папа. Академик Миллер разъярённо спросил, с кем это его проститутка — дочка так долго болтала, почему он, её родной отец, должен ждать. На жалобные извинения злобно приказал Анжеле заткнуться, и сказал, что он был вынужден, спасибо одной поганке, занять номер в отеле. Наорал, и швырнул трубку. - Я не поняла, ужин сегодня запланирован, или мне голодной спать идти?! - в голосе Маргарет звучал металл. - Ладно, всё ясно с тобой... Она грохнула дверью своей комнаты, заперлась изнутри, и до утра не выходила. И не ответила на стук, когда Анжела перед уходом на работу попыталась извиниться. В участке, как всегда, царил бедлам, но Анжеле этот сумасшедший дом нравился, ибо он отвлекал её от домашних неурядиц. Ночью ограбили отделение банка, произошли три убийства, и уже знакомый маньяк забил новую жертву. Причём в этом случае у полиции был свидетель. Уличная проститутка рассказала о странном мужчине в камуфляже, который обходил злачный район, внимательно разглядывая каждую «ночную бабочку» в поисках наиболее привлекательной особы. Подкатил он и к ней, но её от этого урода спас Себастьян, выходивший на «работу» вместе со своими девочками. Он взял Пепиту (так звали проститутку) под руку, и увёл в ближайший бар, а тому бородатому дал добрый совет свалить из района, пока козёл ещё может идти сам. - Почему? - не поняла мотива сутенёра Анжела. Потому что знает Себастьян этих отморозков, прошедших «горячие точки»: бедной девочке сильно повезёт, если она, отрабатывая свои деньги, отделается сломанными рёбрами, ведь по — другому вояки трахаться не умеют. Проблемы по интимной части. - Это страшилище мне ещё и прямо заявило, что ему от меня не секс нужен, мэм, - затряслась от страха Пепита. Мужик, похожий на лешего, сказал, будто хочет просто поговорить с ней по душам. И щедро заплатит. Нет, имени он не назвал, но в речи чувствовался явный сербский акцент. - Он спрашивал, работают ли в нашем районе малолетки, - ёжилась от нервного озноба проститутка. - Интересовался, кто школьницами увлекается. Слава Богу, что подошел Себастьян и прогнал клиента. «Леший», как сразу окрестила возможного убийцу Анжела, ушёл вглубь улицы, и больше ни Пепита, и её сутенёр его не видели. Отпустив напуганную свидетельницу, Миллер пошла к экспертам. В подвале её порадовали, сообщив о важной находке: за дешевенький кулон, висевший на шее новой жертвы, зацепились чужие волосы. Взяв прозрачный пакетик с уликой, Анжела пристально вгляделась в жесткие медные нити, которые Донна аккуратно вытащила из креплений украшения. - Что не ей принадлежат, понятно, девушка блондинка, - Донна забрала у капитана мешочек. - Похоже на волосы из бороды. Или усов. Анжела ушла к себе, чтобы включить поиск. В полицейском архиве никакого Гравича не было, а вот у Миграционной службы фото имелось. Глянув на него, Анжела похолодела: леший. Натуральный леший. Заросшее медно — рыжей бородищей лицо, глубоко посаженные серые глаза, грубый загар. Рост превышает шесть футов. Неужели? Она прогнала результат генетики по всем их базам. Ноль. Ни единого следа. - Пока никакого следа, - сказала себе Анжела, уходя домой. Забрала из университета миссис Райс, накупила вкусностей к ужину, и отправилась домой. Там она застала Маргарет пакующей вещи. - С меня довольно, - заявила сводная сестрица. - Я сейчас же еду обратно к маме и папе! Её достало абсолютно всё. Уединиться невозможно, вечно стоит какой — то шум, гам, по квартире постоянно кто — то носится, бегает, поминутно трезвонит телефон, идиотки всякие внимания требуют... С Маргарет хватит! Она едет домой. Прямо сейчас. - Немедленно вези меня в аэропорт, я больше не могу тут находиться! Я не желаю оставаться в этом доме! - заорала она. - Или купи мне билет, уеду сама! Осточертели все эти бабы, которых ты свалила на меня! Ну, миссис Райс, ну, удружила... Папина коллега (и мамина закадычная подруга) в течение всего уходящего дня дёргала Маргарет по телефону, мило прося то что — то ей найти в Интернете, она занята, то распечатать, чтобы она вечером могла забрать, то обременяла ещё какой — то чушью, крадущей чужое время. Впрочем, остальные дегенераты, перманентно проживавшие в гостевой квартире, тоже достали до нервного тика. Редко, когда она, Маргарет, могла посвятить себя своим делам. Гораздо чаще приходилось быть прислугой, на которую она, простите, не подписывалась. - Вези меня назад, сию же секунду! - сорвалась на дикий визг девушка. - Я не останусь тут! Как назло, именно в эту минуту Анжела услышала свой сотовый: - Капитан Миллер. Ох... Она забыла о просьбе людей, живших сейчас в доме с колоннами, и не прислала сотрудника, знающего город. Торопливо извинившись, сказала, что утром нужный человек придёт. - Да? Извините, что так вас подвела... - Анжела была готова выпороть саму себя за плохую память. Гость, которому обещали решать все его проблемы, сам нашел себе гида. Убрав телефон в сумку, Миллер попросила сестру подождать утра: - Рейсов в Гарвардвилль всё равно нет до конца недели... - мягко заговорила Анжела. - И... А Маргарет плевать, она хочет туда, где её ждёт спокойная жизнь, а не кутерьма с рассвета до полуночи. - Я обязательно ещё раз переговорю со всеми, кто тебя тревожил, - старшая сестра не хотела допускать ухода младшей. – Скажу, чтобы звонили мне на сотовый. Разум зло напомнил, что она уж раз двадцать просила маминых и папиных друзей связываться исключительно с ней. Без толку, люди упорно терзали домашний телефон, беспокоя Маргарет. - Поздно, я уезжаю домой! – девушка повесила на плечо модную сумочку, и взялась за ручку тяжелого чемодана. – С меня довольно! Она демонстративно вынула телефон, чтобы позвонить отцу. Всхлипывая, сказала, что драгоценная сестрица выжила её из своей квартиры, и теперь она, Маргарет, не знает, как лучше поступить: то ли ехать в аэропорт, то ли снять номер в отеле. - Да, папа, поняла, уже спускаюсь, спасибо, - девица Бофорт улыбнулась. – Буду в холле тебя ждать. Когда младшенькая, оглушительно хлопнув дверью, ушла, Анжела рухнула на скамью в прихожей, и застонала на весь коридор: почему, ну, почему у неё всё идёт криво и косо? Почему она не может поладить с родными, вечно умудряясь как – то задеть и обидеть их? Почему? Утром она попыталась извиниться перед отцом и сестрой, но её вызовы остались без ответа. Папа проигнорировал подлую дочь, сестра прислала смс с советом заняться своими делами, а о семье забыть. Так что на работу капитан Миллер пришла в самом удрученном настроении, и сразу же стала свидетельницей свары между Джулией и Морин. - Я, офицер Франклин, офис – менеджер, а не преподаватель, и рефераты я проверять не обязана! – возмущалась любовница Влада. Морин же жалобно ныла, что раз коллега владеет немецким, то навык стоило бы применить, зачем ему пропадать. Она с наваленной на неё нагрузкой справиться не может, кто – то должен помогать. - Я вам уже сказала – нет, - отрезала мисс Лестрандж. Ей за работу не платят. - А просто для того, чтобы другому человеку приятное сделать, дополнительные функции на себя взять не можете? – спросил наглую бабенку мужчина лет сорока на вид. – Осмунд Бёк, заместитель шефа полиции. Кстати, хорош: высокий, темноволосый, подтянутый и серьёзный. На Джулию смотрит с явным неодобрением. - Не хочу, сэр, - отрезала бессовестная дрянь. – Не хочу. Я не преподаватель немецкого, если что. - Но в ваши обязанности входит умение говорить на иностранных языках, дорогая моя леди, - напомнил ей Осмунд. – Ладно, занимайтесь тем, что прописано у вас в контракте. Капитан Миллер, не составите мне компанию? В замначальнике шефа полиции Анжела нашла родственную душу. Он внимательно выслушал все её жалобы, дав слово поговорить с теми, от кого зависело распределение новых штатных единиц в Полицейском Департаменте. Когда Анжела спросила, законны ли придуманные ею дополнительные соглашения и эффективные контракты, кивнул: - Абсолютно. Причем вы вправе уволить всех, кто отказывается их подписать. - А я могу в соглашении указать, что мне нужны функции, не обозначенные в должностных инструкциях? – лелея надежду сделать из Джулии помощницу Морин (как минимум), уточнила Миллер. Тут надо смотреть. - Может, я вам покажу? – обрадовалась Анжела, ведя зама Бешеного Эрленда к себе в кабинет. Увидев документ, так и не подписанный Джулией, Осмунд Бёк невесело крякнул: - Лично я полностью вас одобряю, но и наш профсоюз, и все юристы дружно заорут, что нагрузка слишком большая, - Бёк вернул бумагу. Проводив начальство, Анжела позвала любовницу Влада, чтобы обратиться с вежливой просьбой о помощи. Джулия ей отказала. Нет. Она не хочет. На преподавание подвизалась Морин, вот Морин пускай свои деньги и отрабатывает. - Подписывать тоже ничего не буду, - отрезала при виде соглашения. – Дайте прочитать. Я посоветуюсь с юристом и решу. Домой эта паршивка ушла, как и во все остальные дни, сразу, как часы пробили три пополудни. И на минуту не задержалась, хотя Анжела ещё утром сказала, что у неё запланирована учёба, и нужны услуги конкретного человека. Не прямо говорила, но Джулия намек должна была понять. Не поняла. Точнее, всё до неё, гадины, дошло, просто ей надо было, чтобы к ней обратились с прямой просьбой. Анжела набрала номер её телефона: - Джулия, я же вам говорила, что вы должны задержаться, поработать сверхурочно! Почему вы ушли домой? Сука. Рабочий день у неё кончился – раз. А два – она не слышала, чтобы Анжела о чём — то просила. После разговора капитан полиции долго стояла, упираясь обеими руками в столешницу. Почему? Почему ей, Анжеле Миллер, всегда не везет? Почему у неё ничего не получается? Подчиненные у неё сами себе господа, никто не работает так, чтобы ей нравилось, в семье сплошные проблемы. Да что же она за неудачница – то такая?! Что за начальница, коль её не слушаются?! Когда зазвонил её телефон, снять трубку сразу она не смогла: душили слёзы. С трудом овладев собой, приняла вызов: - Извини, мама. Чем я могу помочь? Ничем. Карина Миллер хочет уведомить одну бессовестную особу о том, чтобы она, особа эта, более не думала о родных. Домашние справятся сами. И она, Карина, и её бедный муж, которого так никто и не встретил, и младшая, простите, единственная дочь. - Их даже на вокзал отвезти некому, но ты о нас не беспокойся, отец и сестра сами решат все свои проблемы, - мама уже плакала. Все извинения и вопросы, куда конкретно ехать, невролог проигнорировала, в сотый раз сказав, что Анжела – неблагодарная тварь, хуже Алексис. Три недели после скандального отъезда отца с сестрой и звонка матери прошли тихо, даже в гостевую квартиру со дня ухода миссис Райс никто не заселялся. Анжела по вечерам работала над диссертацией, время от времени проверяя почту. Она втайне надеялась, что папа или мама пришлют ей тексты на вычитку. Увы, родные в этот раз обиделись слишком сильно, и прощать не намеревались. Как не собирался останавливаться и маньяк, забивавший девушек. Количество жертв росло, и дело забрали в ФБР. Следственную группу возглавил младший Цепеш, Анжела со своими людьми была теперь у него на посылках. Злилась дико, но при всех минусах такого сотрудничества имелись и два существенных плюса: сучка Джулия охотно помогала любовнику, и к работе присоединился Леон. Он же, к удивлению Анжелы, и провел утреннее совещание, куда попросил позвать и простого офис – менеджера. - Леон, она не офицер, ей многое знать вообще не полагается! – возмутилась Анжела перед собранием. Да уж. Эта сучка, видите ли, медик по образованию, и может кое – что прояснить. Медик, предавший профессию. Сука ленивая. - Всё равно я против, Леон! – не дала согласие Анжела. – Можно же позвать человека более высокого ранга! Врача, к примеру. Эта девица не более чем медсестра. На слова о том, что Джулия обладает высочайшим профессионализмом, Миллер отмахнулась, сказав про художественный свист. Не доверяет она такому профессионалу, и продолжит настаивать на кандидатуре врача. - Ты, подруга, отбрось эмоции, - дал Анжеле совет Леон. – Невеста Влада нам уже помогала, и серьезно так. Обойдусь без подробностей, извини, но благодаря ей мы избежали очень серьезной ошибки. Миллер категорически отказалась впускать на столь ответственное и частично секретное совещание женщину, доверие к которой у неё, Анжелы, было давно уже подорвано. Мортон Анжелу поддержал, попросив не забывать, что врач, уж простите, знает больше, чем медсестра. - Врача найдём, - успокоила она раздраженного Цепеша. – Что по Гравичу? Я считаю, что у нас есть основания для разговора. Как минимум. Нет и намёка на основания, сразу пошел ей наперекор Влад. Возможное участие сербского военного в трагических событиях, превративших Бирюки в город призраков вовсе не указывают на него, как на убийцу – маньяка. Там невозможно понять, кто первым нанес удар. Гравич – то там не один стоял. - И я уже показал его медкарту Джулии, - Влад довольно оскалился, глядя Анжеле в глаза. Джулия, пролистав документ, заявила, что ей, прежде всего, надо увидеть самого человека, поговорить с ним, посмотреть, как он выполняет ряд тестовых заданий, и только потом делать выводы. - И это всё? – не поверила ушам Анжела. Нет. Ещё Их Мудрейшество изрекли, что отсутствие алиби вовсе не превращает человека в маньяка. У Гравича, судя по собранному на наёмника досье, старая травма, не пролеченная должным образом. - Я должна его увидеть, - повторила любовница Влада. – Без человека я вам ничего не скажу. Не имею права. Анжела раздраженно ушла к себе, рывком захлопнула дверь. Без человека она ничего не скажет! Ну и прекрасно, своими силами обойдемся. Вызвала к себе Морин, чтобы дать той внеурочное поручение. Та немедленно скривилась: - И так до ночи тут торчу из-за студентов, теперь ещё в больницу тащиться надо… - заныла она. Пойти согласилась после того, как Анжела разрешила ей отпустить группу на два часа раньше. Когда Морин, продолжая зудеть об усталости, ушла, Миллер отправилась к Мортону, чтобы узнать, зачем её требуют к начальнику полиции, уже час как сидевшему в кабинете шефа. Новость повергла Анжелу в транс: Бешеный Эрленд решил послать её на полгода в Париж. - А как же маньяк? – растерялась она. Капитан Фредерика Холлман, главная конкурентка Анжелы, сразу обиделась: - Вы не единственный профессионал в нашем участке, капитан Миллер. На моём счету много успешно раскрытых дел. Анжела от комментариев воздержалась. Боже мой, каким работником может быть падчерица начальника штабов?! Только маникюр новый делает каждый день, да заколки меняет. - Уровень вашей компетенции я обсуждать не буду, Фредерика, - Миллер решила поставить выскочку на место. – И обойдусь без вашего ценного мнения относительно моего возможного отъезда. Говоря откровенно, Анжела боялась, что офицер Холлман сумеет занять её место. Она не забыла тот взгляд, которым Фредерика встретила её в день возвращения из Гарвардвилля. Ненависть. Фредерика сама рвалась ввысь, а Анжела, приехав назад, спутала ей всю игру. И эта гадина, кстати, разбаловала коллектив, позволяя людям то, что было запрещено при Анжеле. На командировку согласие она всё-таки дала, понимая, что отказ может губительно отразиться на её статусе руководителя. Узнав, что вылет запланирован на следующее утро, решила остаться до конца рабочего дня в офисе. Эрленд её не одобрил: - Вам собираться надо, капитан. Командировка у вас начинается сегодня, так что вы свободны. Его красноречивый взгляд на дверь Анжела предпочла не заметить. Уведомила Мортона о том, что свой отчёт принесёт ему в конце дня, ушла к себе. Постояла, думая, как поступить дальше. В гостевой квартире пока никого нет, но кто знает, вдруг родители отправят к ней кого – нибудь? Не дай Бог, человек приедет, и будет вынужден уехать в отель. Зная, что отец и мать заняты, Анжела позвонила сводной сестре, желая сказать Маргарет о своей поездке в Париж. Вызов трижды скидывали, в четвёртый раз мисс Бофорт изволила сердито спросить: - Что нужно? Не теряя времени, Анжела поставила сестру в известность. Маргарет, не отвечая, повесила трубку. Миллер, внутренне вся дрожа, набрала заветный номер в пятый раз: - Извини, но… - Послушайте, мисс, - гневно перебила девушка. – Я не знаю, кто вы, женщины по имени Анжела у нас в семье не было. Эти же слова она вечером услышала от матери. У них, Миллеров, всего одна дочь, никакой Анжелы в доме нет. И не было никогда. Получив гневную отповедь от родных, она позвонила Джулии, чтобы дать несколько поручений на время своего отсутствия. Мерзавка напомнила, что её рабочий день кончился в три часа дня, и положила трубку. На повторный вызов отвечала с таким раздражением, что Анжела захотела её пристукнуть за неуважительное отношение к начальству. - Кого Мортон поставил во главе отдела? – боясь услышать имя Фредерики, спросила она. Звонить ей посоветовали с половины восьмого до трёх часов дня. - Джулия! – терпение Анжелы лопнуло. – Я задала вам вопрос! В конце концов, вам проще сделать, как я велю! Я не оставлю вас в покое, пока вы не дадите мне исчерпывающий ответ! - Все производственные вопросы в рабочее время… - прошипела подстилка Цепеша, обрывая связь. Сука. Натуральная сука. Что, так трудно потратить пять минут?! Работает, тварь, до трёх часов дня, и ещё имеет наглость качать тут права! Ну, доберусь я до тебя, дай только срок… Говорила она в итоге с Морин, и та подтвердила худшие её опасения: на место руководителя Мортон посадил именно Холлман. - А как у вас рефераты продвигаются? – поинтересовалась Анжела на прощание. - Темы стараетесь разнообразить? Не даете одно и то же? Да сто лет ей эти рефераты не нужны, заныла Морин, сто лет, и дальше только хуже становится: своей, сыскной, работы много, а тут ещё студентов навязали, отдыхать не получается, голова болит… - Хватит жаловаться, реализуйте свой потенциал! – прикрикнула на неё Анжела, бросая трубку. Остаток вечера она посвятила сборам. Взяла с собой много: тут и одежда, и туфли на все случаи жизни, и книги для работы. Проверила всю документацию, чтобы узнать, куда ей ехать из аэропорта. Закончив, позвонила Фредерике. - Понимаю, что ваша смена кончилась, но я хочу дать вам ряд указаний на период моего отсутствия, - извиняться за поздний вызов она и не подумала. Фредерика среагировала крайне агрессивно, лишний раз доказав, что у всех высокопоставленных особ дети рождаются дегенератами. Она не нуждается ни в указаниях, ни в няньках, ни в приказах, и свою работу выполнит, как положено. Справлялась же она без Анжелы! - Не заметно, чтобы вы хорошо свои обязанности выполняли, - ткнула её Миллер. – Показатели – то ни на йоту не выросли. Показатели, может быть, и остались на прежнем уровне, зато люди стали намного спокойнее, чем были при Анжеле. - Я, в отличие от вас, не высасываю из сотрудников все силы, принуждая работать на полный износ, - отбила атаку Фредерика. – Я давно взяла за правило не трогать коллег по окончании смены, чтобы они могли восстановить силы. Словом, в Париж Анжела улетала, мысленно проклиная Мортона за его манеру вылизывать чужие задницы. Идиот, тупица, кретин, дебил, баран! Доверил важный пост клинической дуре, и теперь один Бог знает, чего она там наруководит. В аэропорт она прибыла заранее, и наткнулась там на маму с младшей сестрой. И Карина Миллер, и Маргарет Анжелу, естественно, проигнорировали, хотя стояли рядом. Летели, кстати, все бизнес – классом, и на соседних местах. Всю дорогу Анжела пыталась загладить свою вину: предупреждала все желания мамы, угождала младшей сестре. Уступила матери своё, более удобное кресло, подносила сестре воду. Все её услуги принимались с таким видом, будто домашние делали ей громадное незаслуженное одолжение. Говорила мать, само собой, только с младшей дочкой, и суть бесед сводилась к тому, что эта Джулия Лестрандж – законченная подлая мерзавка, не желающая ничего делать для других. Гадина с медицинским образованием посмела отказать, когда её попросили о помощи. Что конкретно, мама не сказала. По прилёте ни миссис Миллер, ни её приёмная дочь багажом не занимались, переложив все хлопоты на Анжелу. Машину до служебного жилья брала тоже она. Взяла сразу напрокат, чтобы каждый день не маяться с такси. - Не знаю, как я выживу в отеле целый месяц, - простонала мама, пристегнув ремень безопасности. – Квартиру нам никто не снял, помогать нам с тобой, Маргарет, некому. Предложение занять предоставленную французской стороной квартиру мать и сестра проигнорировали, и заселяться к Анжеле отказались. Не прямо, конечно, Карина Миллер оскорбленным тоном сообщила младшей дочери, что никого не хочет обременять. Тут некоторые приехали стремительную карьеру делать, да и замуж им выходить надо, зачем им время на сестру и маму тратить. Делать нечего, отвезла Анжела родных в отель, где у матери был забронирован номер на двоих. - Простите, мадам, но мы закрыты, - извинился владелец заведения, когда три женщины вошли в центральный холл. – Пока на сутки. У нас… технические неувязки. В этот момент из боковой двери появился полицейский с собакой. - Чисто, - отрапортовал мужчина, - можете пускать постояльцев. – Звонок был ложным. Что шутника убить мало, Анжела была согласна. Помогла матери с сестрой занести вещи в номер, и робко повторила, где будет жить. Карина Миллер, посетовав на необходимость спускаться к ужину в ресторан, небрежно шевельнула рукой, приказывая старшей дочери уйти. Всю неделю Анжела жила с непреходящим чувством вины перед родными: у неё отдельная квартира, а мама и сестра ютятся в отеле, где вечно кто – то громко разговаривает, слушает музыку, бегает по коридору, шумит, а в ресторане навязывает свое общество. Вечером в воскресенье она не выдержала, пошла в «Парадайз», чтобы извиниться за свое поведение, и пригласить домашних к себе. Мамы на месте не было (Карина Миллер работала в клинике неврозов, и ещё не вернулась со смены), так что застала Анжела только Маргарет. - Кто? - холодно спросила та, не открывая дверь. Узнав, кто пришёл, повторила, что женщины по имени Анжела в их семье нет. Она, Маргарет, единственная дочь. И попросила более её не тревожить. Она устала от постоянного шума и хочет уединиться. Жаль, что нет квартиры, куда можно переехать из гостиничного номера, но есть комната с плохонькой шумоизоляцией. Миллер осталась в коридоре ждать возвращения матери. Стояла три часа, напряженно вглядываясь в лица входящих на этаж людей. Две не очень трезвые дамочки подошли к двери номера, где сейчас находилась Маргарет, и одна из этих особ зачем – то начала дёргать ручку в безуспешных попытках войти. - Вы не туда ломитесь, мэм, - вмешалась Анжела, оттаскивая женщину к окну за блестящее вечернее платье. – Идите к себе. - А я сюда хочу… - пьяно захихикала та, грубо вырывая руку. Что же, никто тебе не виноват. Анжела закатила алкоголичке звонкую пощечину, и бесцеремонно спустила «гостью» с лестницы. Вызвала охрану, велев принять самые жесткие и срочные меры. - Простите, мэм, - жалобно извинился старший по смене перед Анжелой. – Больше не повторится. - Смею надеяться, - резко ответила она. – Имейте в виду, что сейчас вы обязаны дать своим гостям другой номер. Люкс, думаю, подойдет. За ваш счёт. Она полагала, что таким образом заслужит прощение, но просчиталась. И мама, и сестра сочли переселение в президентские апартаменты оскорблением. - Да, доченька, зря мы ждали приглашения домой, - грустно сказала Карина Миллер приемной девочке, сев на диван. – Зря. Нас просто швырнули из одной клоаки в другую. Я – то наивно думала, что в человеке проснулась совесть, и нас отвезут в нормальную квартиру. Униженную просьбу поехать со старшей дочерью мама привычно проигнорировала. Сказала, что устала, хочет спать. Этаж Анжела оставляла полностью разбитая, ругая себя самыми злыми словами. Она обязана была не люкс для родных требовать, а пригласить маму и сестру к себе. - О, привет, Анжела! – отвлек её весёлый голос Клэр. – Что ты делаешь в Париже? Узнав, что подруга в длительной командировке, Рэдфилд искренне поздравила Миллер с таким успехом: - Ты молодец, Анжела. - Скажи, как там ситуация с маньяком? – тускло спросила она. Ищут. Днём и ночью. Фредерика работает сутками, сопоставляет факты, строит новые версии, проводит беседы как с семьями погибших девушек, так и с теми, кто может попасть в поле зрения убийцы. - Гравича мы, кстати, допросили уже, - Клэр пристально посмотрела в бледное измученное лицо Анжелы. – Фредерика пришла к выводу, что он не может быть нашим упырём. У серба была тяжелая травма, вследствие которой он не способен был высоко поднять руку. - Кто осматривал подозреваемого? – Анжела Фредерике не доверяла. – Что?! За каким дьяволом она такую работу поручила Джулии? Меня не волнует, что поздно! Позвонив «коллеге», Миллер приказала разъяснить, зачем капитан Холлман привлекла к расследованию абсолютно некомпетентную особу. - У Джулии высшая степень, она грамотный специалист, - отбивалась Фредерика. Мисс Лестрандж сказала, что травма, полученная Гравичем, привела к серьезному ограничению подвижности в поврежденной руке. Он может её поднять, но только до уровня плеча, дальше мешает резкая боль. - Не смейте более привлекать к расследованию девицу, ушедшую из медицины, - яростно выговаривала Фредерике Анжела. - Это вы не смейте указывать мне, как надо работать, - рявкнула на неё капитан Холлман. - Я вам не дворовая девка и не скотница, чтобы вы дергали меня... - Верно, ты не дворовая девка, - Миллер уже не владела собой. - Ты тупое, лишенное намека на профессионализм ничтожество, и я найду способ от тебя избавиться, дай только время. Даже родственнички твои тебе не помогут, идиотка. Боже, и вот ЭТО у нас теперь носит звание офицера полиции?! - Анжела... - побледнела Клэр. - Что с тобой? С ней? Ничего. Хорошего, по крайней мере. Работает она в компании с клинической имбецилкой, которая подключила к важному делу эту сучку, любовницу Влада. Фредерика ещё и имеет наглость огрызаться на справедливые замечания по поводу своей работы. Ни черта не умеет, а туда же! Профессионал она! - Профессионал, милая моя, профессионал не хуже тебя, - обняла Анжелу Рэдфилд. – Мне кажется, что ты злишься не на неё. Поговори со мной. Поговори, не держи в себе. Клэр от рассказа подруги пришла в ужас, и дала совет не реагировать на те манипуляции, с помощью которых родители и сестра держат её под полным своим контролем. - Мной никто не манипулирует, Клэр, я сама не умею строить отношения так, чтобы они были гармоничными, - вытирала слезы Анжела. Она вечно умудряется причинять родным душевную боль необдуманными словами и бессердечными поступками. - Что бессердечного ты сделала — то? - искренне недоумевала Клэр. Вместо того, чтобы пригласить к себе, заставила персонал отеля дать матери и сестре другой номер. - И что тут дурного? – удивилась Рэдфилд. Она долго объясняла Анжеле, что и матушка, и новая сестрица используют жестокий эмоциональный шантаж, желая видеть перед собой покорную рабыню, а не полноправного члена семьи. - Анжела, милая, учись не попадаться в эти ловушки, дальше будет только хуже, - гладила её по руке Клэр. Нет никаких ловушек, есть женщина, не умеющая строить отношения с семьёй. Можно же было сказать и младшей сестре, и уставшей от жизни в гостинице маме, что их ждёт отдельная комфортная квартира. - А я что сделала? - чуть не плача, принялась каяться Анжела. - Да ничего! Обидела и маму, и Маргарет! Утешений Клэр, говорившей, что не надо себя винить, Миллер не слушала. Перед её глазами стояло бледное от шока лицо матери, и полные боли глаза сестры. - Извинись и позови к себе, - дала новый совет Клэр. Узнав, что теперь – то родные точно не простят, девица Рэдфилд сердито фыркнула, что тут в чистом виде манипуляция и есть. Простилась, и засобиралась к себе. - Увидимся, - сказала на прощание. Где Леон, Клэр якобы не знала. *** Клэр же, выйдя на улицу, раздраженно с силой выдохнула, следуя совету знакомого психолога. Боже мой, как же с Анжелой сложно! Таракан на таракане сидит, и тараканом же погоняет. Мамочка и сестрица вертят ею, как хотят, а она только и делает, что прогибается под обеих. Господи, упаси Леона сойтись с этой мученицей ближе… В квартиру, которую ей выделила «Террасейв» для работы в Париже, Клэр пришла около девяти вечера, и радостно улыбнулась, поняв, что уже не одна. - Давно не виделись… - обняла её та, кого Анжела у Карлы приняла за адвоката. – Устала? Не то слово. Клэр сняла туфли на невысоких каблуках, тонкий плащ, и прошла в гостиную: - Анжела здесь… Рухнула на диван, и закрыла глаза. Ада (а к Клэр приехала именно Вонг) положила руки на плечи подруги, и начала осторожно массировать, снимая напряжение. - Десять минут с ней поговоришь – и потом целый вечер не можешь прийти в себя, она как вампир, всю энергию вытягивает… - рыжеволосая подруга Леона устало покачала головой. - Вторичный вампирчик, маленький, но очень вредный, - продолжила мысль Ада. – Мать и сестра третируют её, а она, сама того не понимая – других. Я встретила её у Карлы Эванс. Леону, правда, не сказала. - Да он и так знает, - хмыкнула Клэр, начиная приходить в себя. – Видела бы ты, как он разозлился, выяснив, что наша милая Анжела не платила сотрудникам Карлы за их работу. И принуждала ездить с её матерью в качестве помощников. - Слава Богу, этот гадючник мы разогнали, - Ада улыбнулась, вспоминая, какое лицо было у миссис Эванс, когда её привели на первую очную ставку. – Жаль, правда, что людям пришлось так долго терпеть. Кстати, как дела у этой Карлы? Узнав, что бывшая начальница тюрьмы сошла с ума, Вонг жёстко усмехнулась: следовало ожидать. Эта трусливая дрянь измывалась над подчиненными, как хотела, думая, что всё сойдёт с рук, ибо, в соответствии со «Справедливыми трудовыми стандартами», не запрещено. Ха – ха, не запрещено. - Побольше бы таких дел, - мечтательно сказала Ада, когда они сели ужинать в уютной кухне. – Люблю ловить подобных мразей… Спать она легла рано: сказывалась усталость после перелёта и почти двенадцати часов, проведенных на ногах. Клэр же остаток вечера просидела за вышивкой и старыми добрыми «Секретными материалами». *** Промучившись два часа, Анжела всё-таки рискнула поехать назад в отель, чтобы уговорить маму и сестру перебраться к ней. - Мы с дочерью справимся без вас, мисс, - высокомерно отказалась мама. – Я вас, простите, вижу первый раз в жизни. Дочери по имени Анжела у нас нет. Была, но бросила семью. В конце концов, жили же они как – то после побега одной подлой особы в столицу. И справлялись со всеми бедами, что преследуют людей, которым не помогают их дети и старшие сёстры. Удручённая Анжела уехала назад. Ночь провела плохо, мучаясь чувством вины перед родными. Не давали ей покоя и мысли о Вашингтоне. Что там с маньяком? Пойман он? Чем занимается Фредерика? Утро Миллер встретила, мучаясь сильной головной болью и лёгким ощущением тошноты. Только не обострение, взмолилась, не сейчас! Слава Богу, после диетического завтрака мутить её перестало, и в течение дня Анжела чувствовала себя спокойно. Перерывы на еду, к сожалению, пришлось делать чаще, чем полагалось, но тут, в Париже, на такие нарушения никто не обращал внимания. На «летучке» напарник ей сказал, что маньяк, подражавший Джеку Потрошителю, убил за ночь сразу двух проституток. В злачном местечке под названием «Китайский квартал». - Едем сейчас туда, - пробурчал Мишель, надевая под пиджак бронежилет. – Дело там дрянь. Хозяйка заведения, где произошло убийство, внешне была спокойна, её состояние выдавали мелко подрагивавшие руки. - Он купил услуги девочек не на всю ночь, - тихо сказала она Анжеле. – Два часа всего. «Девочки» должны были только станцевать, и порадовать французским деликатесом. - Чем – чем? – не сразу поняла Анжела. Минет, вот что имелось в виду под словом «деликатес». Каждая проститутка должна была на коленях обслужить клиента. - И клиенту работа ваших красавиц явно не понравилась, - мрачно прокомментировал Мишель картину преступления. Обеих гетер преступник убил, швырнув головой об угол дорогого полированного стола. Других следов насилия, кроме проломленных черепов, сразу нельзя было увидеть, но Анжела понимала, что две молоденькие китаянки вряд ли могли оказать достойное сопротивление. - А это что за срань Господня?! – прорычал вдруг француз. Его шокировал вид крохотных ножек одной из проституток. Ступни девушки были втиснуты в маленькие, величиной с пачку сигарет, алые шелковые туфельки, богато расшитые золотой нитью. - Нет, точно, что это за хрень? – не понимал Мишель. Анжела, внутренне досадуя на невежество коллеги, рассказала, что в Поднебесной девочкам с раннего возраста туго бинтовали ступни, желая предотвратить их рост. Чем меньше нога –тем выше шанс на хорошее замужество. - Не варварство, а традиция, - зло глянула на Анжелу мадам Чанг, хозяйка борделя. – В моем заведении девочки с лотосовыми ногами зарабатывают больше, чем все их товарки, вместе взятые. На данном этапе Миллер владелицу публичного дома из комнаты выдворила, пригрозив посадить мадам под арест. Слова, конечно, но «мамка» испугалась и ушла. В ванной, кстати, они обнаружили и клиента «девочек». С перерезанным горлом на полу. - Всё ясно, - кряхтел Мишель по пути в офис. – Мистера Эндина убрали явно по заказу, обеих девиц грохнули, чтобы чего не разболтали. Провозилась она в офисе до десяти вечера, придя домой в почти бессознательном от усталости состоянии. Проверив почту, написала и Фредерике, и Джулии. С первой потребовала отчёт по делу маньяка, у любовницы Влада хотела узнать подробности медосмотра господина Гравича. Особо отметила, что ответить ей должны в течение часа. Странно, но обе мерзавки ей перечить не стали: Фредерика сообщила, что упырь так и продолжает убивать (кстати, новую жертву забивали, пока серб сидел в допросной), Джулия выслала прикрепленный файл. - Неужели я ошиблась, и убийца не Гравич? – спросила себя Миллер. В дверь позвонили. Анжела никого не ждала, но в прихожую вылетела, чтобы не заставлять посетителя ждать. Посмотрела в видеофон – и едва не лишилась чувств от испуга: - Папа?! А что, подлая дочь рассчитывала увидеть любовника? Да, к одной мерзавке приехал родной отец. В конце концов, могла бы и запомнить расписание занятий в Парижской Академии Наук. И думать не о только о себе. - Впрочем, коль уж ты так недовольна визитом того, кому обязана своим появлением на свет, я уйду, - академик, смерив её гневным взглядом, сгрёб вещи, направляясь к лифту. Бессовестная дрянь может не провожать, он сам найдёт дорогу в тот отель, где уже страдают мама и сестра. Две недели после приезда отца Анжела не находила себе места от беспокойства и чувства вины перед семьей. Папу и маму она, словно в насмешку, видела каждый день, по дороге в офис. Ни академик, ни его жена в таких случаях не обращали на неё внимания, напряженно переговариваясь между собой. Когда Анжела сталкивалась с ними в магазинах, реакция была знакомой: полное игнорирование, родители смотрели сквозь старшую дочь, не забывая сказать, как им троим сейчас тяжело. В отеле просто невыносимо, служебная квартира – ещё хуже, от неё папа отказался. И некому им помочь. Детей, кроме младшей девочки, нет, на подлую дрянь надеяться глупо. Анжела почти каждый день и приходила в гостиницу, и звонила, чтобы задобрить домашних. Всё тщетно: прощать её никто не собирался. В номер не пускали, вызовы сбрасывали, сталкиваясь на улице, смотрели так, словно первый раз видели. Маргарет, правда, однажды потратила на разговор две минуты, попросила ни о ней, ни о родителях не волноваться. - Папа с мамой скоро умрут, но тебе не стоит волноваться, делай свою карьеру, мы сами справимся. Перед тем, как бросить трубку, мисс Бофорт сказала, что по вечерам обстановка превращается из отвратительной в невыносимую из-за шума, музыки и вечного смеха за дверями. У отца постоянно болит сердце, мама вынуждена принимать препараты для снижения давления. А она, Маргарет, страдает от мигрени. - Да успокойся ты, без тебя обойдёмся, - пнула девушка. - Думаешь, я так наивна, что поверю, будто ты нам обрадуешься, если мы тебя простим и разрешим тебе позвать нас туда, где ты живешь в полном комфорте? Не держи меня за дуру, хорошо? Ни её, ни бедных родителей. После беседы с Маргарет Анжела была так удручена и расстроена, что по окончании смены позвонила Клэр: - Прости, но мне... Мне надо с кем — то поговорить, я больше не могу... Идя к подруге, Анжела чувствовала себя не последней дрянью, нет, намного хуже. Гадиной, тварью, сволочью, эгоисткой, живущей в отдельной квартире, тогда как её семья страдает от шума и соседей. - Ты приглашала их к себе? – спросила Клэр, усадив Анжелу в кресло. Уж сколько раз, но ни папа с мамой, ни сестра не идут. На звонки не отвечают, если столкнуться с ними по пути в офис, игнорируют. - Анжела… - с плохо скрываемой досадой начала Рэдфилд, - их поведение слишком сильно отдает манипуляций, а ты, наивная моя, на неё ведёшься! То, что с тобой делают родные, называется эмоциональным вампиризмом, как ты не понимаешь! Она долго объясняла измученной бойкотом Анжеле, что её вины в этом конфликте нет, что ею ловко управляют, держа, если можно так выразиться, на коротком поводке. - Перестань их упрашивать, займись собой, - убеждала Клэр. – В кино сходи, волосы покрась в какой – нибудь новый цвет, купи себе красивое платье… И перестань под родных прогибаться, найди в себе силы противостоять манипуляциям и эмоциональному шантажу. - Ты меня, конечно, прости, но действительно больной, не выносящий шума и посторонних компаний человек вряд ли будет капризничать, он, если ему предложат, переедет сразу, Анжела, - закончила гневную речь Клэр. Из коттеджа подруги Миллер уходила в более приподнятом настроении, чем пришла, но ни одной рекомендации, полученной от рыжей истребительницы ходячих трупов не выполнила, в сотый раз придя к семье мириться. - Я не знаю, кто вы, - обиженная мама выглянула на стук. – Извините, но вам больше не следует приходить к нам. Оставьте нас в покое. И дочь у них с мужем всего одна – Маргарет. Анжела медленно побрела к дому, где для неё сняли квартиру. Переходя улицу, вздрогнула, увидев старшего Гравича. Он её тоже узнал, и явно испугался, если судить по той скорости, с которой наёмник скрылся из вида. В душе Анжелы мгновенно подняла голову тревога, и Миллер, забыв об всем, полетела домой. Вызвонив Фредерику, спросила, знает ли та, что Гравич уехал в Париж. - То есть, передвижениями главного подозреваемого вы, дорогая, вообще не интересуетесь? – от возмущения у неё перехватило дыхание. – Как долго Гравич отсутствует? - Понятия не имею! – огрызнулась коллега. – Хватит, в конце концов, доставать меня днём и ночью! Смена давно закончилась! Хватит уже!!! Ну, дело твоё. По закону будет намного хуже. Положив трубку, Анжела несколько минут делала дыхательные упражнения, чтобы успокоиться. Придя в себя, набрала номер Леона: - Извини, что поздно, но где ты? Мне нужна помощь, Леон. Ура, он ещё в Париже! Нет, не сегодня. А вот завтра он придет к ней на работу. - Мне нужно, чтобы ты повлиял на одну особу, она может провалить расследование и упустить убийцу, Леон, - Анжеле было стыдно обременять напарника, но другого выхода она пока не видела. Любимый мужчина слушал её очень внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы. Когда она выдохлась, попросил с выводами относительно сербского наёмника не торопиться. - Я поговорю с Джулией, и сообщу тебе, ладно? Всё, увидимся. Утром Леон пришёл с дурными новостями. Анжела, по его мнению, напала на ложный след, убивал девушек не Гравич. Да, алиби у него нет, да, наёмник, да, биография не самая благоприятная. - Сейчас, когда его нет в Америке, убийства продолжаются? – прервала Леона Миллер. Нет. Пока нет. Но отсутствие трупов вовсе не показатель. - Ты тянешь пустую фишку, милая моя, - Кеннеди ласково сжал её пальцы. Отсутствие алиби вовсе не превращает Гравича в маньяка. У наёмника была тяжелая травма, исключающая возможность свободно поднимать руку. - Кстати, Анжела… - Леон потянул её за собой на диван. Клэр ему рассказала о тех сложностях, которые его напарница испытывает в отношениях с родителями и сестрой. Он долго убеждал Анжелу в том, что её вины нет, а имеет место грязная манипуляция (честно, достали уже повторять!) с целью превратить старшую дочку в домашнюю рабыню. Говорил об эмоциональном шантаже (снова здорово!), токсичных отношениях, пытаясь объяснить, что она ни в чём не виновата. Анжела слушала, тихо кивая, но с каждой минутой всё больше убеждаясь в том, какая она на самом деле дрянь. Да будь она хорошей дочерью, папе и маме не надо было бы пользоваться этими самыми приемами, чтобы старшая дочь их поняла. Тут влетела её напарница, и позвала на собрание: - Какую – то шишку будем сопровождать… Леон простился, а Анжела убежала приводить себя в порядок. Накрасилась, и сменила незаметную заколку на дорогой «краб» в виде морской волны. - Сегодня мне от вас всех нужна максимальная отдача, все работаем сверхурочно, - объявил шеф. – Не бойтесь, всё оплатят, и каждый, кто задержится, получит дополнительный день к отпуску. Вот уж блажь, так блажь, зачем увеличивать период безделья, поймала себя на осуждении Анжела. Будь её воля, она бы все отпуска, в которых люди занимаются чушью, вообще отменила бы. Двух выходных в неделю за глаза хватит, чтобы восстановить силы. Здесь, в Париже, она оставила мнение при себе. Спокойно высидела инструктаж, затем поехала встречать японцев. Провозилась с ними до восьми вечера (аэропорт, конференция, торжественный обед, путь в отель), не имея возможности узнать, как дела у родных. Ни папа с мамой, ни младшая сестра по телефону не отвечали, заставляя Анжелу ощущать себя последней сукой, бросившей близких на произвол судьбы. - Вы чем – то встревожены? – спросила её напарница Петра. Миллер покачала головой: нет, мол, всё хорошо. Устала просто, а так всё замечательно. - Вы уже четырнадцать часов на службе, - понимающе кивнула француженка, вынимая из сумки конфеты. – Вот, возьмите, легче станет. После маленькой порции сладкого головная боль прошла, но стыд и чувство вины никуда не ушли, они загорелись с утроенной силой, когда Анжела, уже по пути домой, встретила на улице мать и сестру. Обе её проигнорировали, хотя она подошла, чтобы еще раз извиниться и позвать семью к себе. Мама пожаловалась младшей дочери на головную боль, Маргарет, сочувствуя, погладила Карину Миллер по руке. Плохо, когда некому им помочь. Некоторым, в комфорте живущим, до окружающих дела нет. - Мама… - просительно заговорила Анжела, распахивая перед неврологом тяжелую дверь. - Что? – высокомерно выгнула брови та. – Не бойся, скоро мы все умрём, и ты сможешь веселиться. За своего Леона замуж выйти. Умрём мы, умрём, не беспокойся… До служебной квартиры Анжела доползла в таком состоянии, что сумела только душ принять, и рухнуть затем в кровать. Какая же она бессовестная гадина! Так и не смогла вымолить у мамы прощение! На прикроватной тумбочке зазвонил телефон. Схватив аппарат, Миллер задохнулась от страха: папа. Что могло случиться? - Может, кое – кто соизволит, наконец, забрать нас из отеля? Мы, уж простите, тоже люди, и хотим жить в человеческих условиях, - сварливо заявил математик. Анжела сказала, что уже выезжает. Отец скептически хмыкнул, дав ей на дорогу десять минут. Хоть на секунду опоздает – и её больше не простят. Конечно же, вовремя приехать она не сумела, дорога заняла четверть часа, и эта несчастная проволочка обидела родителей сильнее, чем все более ранние выходки старшей дочери. Когда серая от испуга Анжела прибежала на пятый этаж, чтобы виновато постучать в номер, где жила её семья, к ней никто не вышел. Зато на рецепшн ей передали письмо. «Мы давали тебе шанс заслужить наше прощение, и возвратить доверие. Ты же своей задержкой предпочла плюнуть каждому из нас в душу. Что же, выбор сделан. Живи, как тебе угодно, и забудь об отце, матери и сестре». Подписи не было, по почерк принадлежал отцу. И бедный папа писал в состоянии сильного душевного потрясения, вызванного новым предательством так называемой дочери. Она долго, почти до рассвета простояла у двери, ругая себя, самое мягкое, подлой тварью. Кто, ну, кто мешал ей забрать родных в определённый отцом срок? Анжела отказывалась понимать, что перед ней умышленно поставили заведомо невыполнимую задачу, желая подчинить её своим капризам. За десять минут, которые ей отвёл отец, доехать от квартиры до отеля было нереально в силу большого расстояния между зданиями. Из покаянных мыслей её вывел стук каблуков. Миллер подняла голову, и обомлела от ярости: японская адвокатесса. Та самая, по чьей вине Карла теперь лежит в психиатрической клинике. - Наслаждаетесь победой или ищите себе новую жертву? – Анжела преградила мерзавке путь. - В смысле? – на чистейшем английском вопросила якобы не знавшая языка госпожа Токамура. - Уж меня – то не стоит держать за дуру, Токамура – сан, ладно? – дрожащим от ярости голосом потребовала Анжела. – Отлично ведь понимаете, что я говорю о вашей роли в деле моей несчастной подруги Карлы Эванс. Да – да, ехидно согласилась японка, бедненькая – бедненькая мадам Эванс. Мразь, сделавшая из своих подчинённых натуральных невольников. Гниль, забывшая о том, что трудовые стандарты США предусматривают баланс интересов, а вовсе не право нанимателя заводить себе рабов. И то, что с этой сукой в итоге случилось, её, адвоката Токамуру, только радует. - Вы что, ещё и знаете, где Карла? - Анжела поперхнулась гневом. Разумеется, японка в курсе. - Дайте мне пройти в мой номер, пока я не отправила жалобу на произвол со стороны властей, - приказала адвокатесса. – Я устала, и не хочу с вами разговаривать. - Я тебя не забуду… - с угрозой в голосе дала обещание Миллер. – И я тебе её ещё припомню, дай только время. Она была моей подругой! Да, само собой, насмешливо закивала азиатка, заходя к себе в номер. Напугала, как любят говорить русские, ежа голой жопой. Видали мы таких крутых, да много о себе возомнивших. Некоторые сочли себя везучими, когда им разрешили уйти по пресловутому собственному, а не вышибли к чёртовой бабушке из теплого креслица, и не посадили. Анжела ещё полчаса столбом маячила посреди холла, пылая бешенством. Ну, не тварь ли?! Как есть мразь! Эта гадина загубила Карлу! Миллер была так зла, что подошла к двери, и уже занесла ногу, желая от души долбануть по створке. И стукнула бы, наплевав на последствия, если бы до её ушей не долетел телефонный разговор японки с… Джулией. - Спасибо, мисс Лестрейндж, и простите за столь ранний звонок, - самым ласковым тоном извинялась адвокатесса. – Вы, как всегда, выручили меня. Кстати, могу я вас попросить ещё об одном большом одолжении? Сволочь, сука, гадина, мерзавка, шлюха, гнида, подлая лживая бессовестная дрянь! И это слишком вежливо сказано… У Анжелы в глазах черно стало, когда она поняла, что Джулия, сие гнусное порождение обмана, уже несколько лет нагло врала своему начальству, уверяя, будто нигде, кроме как в участке, не работает. Эта паскуда, оказывается, активно помогала парочке неврологических центров, «закрывая» вечерние смены в период летних отпусков. О переводах с иностранных языков говорить уже смешно, эта скотина регулярно получала выгодные заказы от больниц и частных лиц. И смела отвечать отказом, когда поступали просьбы от непосредственного руководства… - Ты за всё поплатишься, клянусь Богом… - прошептала Миллер, на цыпочках отходя от двери. Всё, этой гадине конец, первое, что Анжела сделает по возвращении из Франции – потребует объяснений, и удавит, если Джулия откажется их дать. Плохо понимая, к чему приведёт её выходка, она вынула телефон, чтобы набрать знакомые цифры. - Что вам нужно? – возмутилась любовница Влада. – Сегодня суббота, у меня… - Знаю, что у тебя день безделья, но ты будешь работать, ты будешь делать всё, что я тебе велю, слышишь ты? – взвизгнула, утратив над собой контроль, Анжела. – Думаешь, я не в курсе, что ты получаешь левые прибыли от… - Не смейте на меня орать, это первое, - окрысилась Джулия. – И я не обязана перед вами отчитываться, чем занимаюсь в свободное от офиса время, это второе. Еще один такой вопль на пару с вторжением в мою личную жизнь, и будет жалоба начальнику полиции. Конец связи, - вместо вежливого прощания гавкнула хамка, прежде чем бросить трубку. Всё. Смертный приговор, не меньше. Эта тварь его себе уже подписала. Осталось только дождаться палача… В участок Анжела приехала злая, но улыбалась, как всегда. По дороге из отеля она составила новый, куда более тонкий и коварный план, призванный как укротить одну бессовестную сучку, так и поставить на место её любовника. Прежде всего ей надо как можно ближе сойтись с Осмундом Бёком, и заручиться его поддержкой. Найти недоброжелателей Джулии в офисе и вне работы, подключить этих людей. Аккуратно, не выдавая себя, подпортить репутацию конфликтной сотрудницы, чтобы затруднить ей поиски нового места службы. Ну, и не забыть о личном. Родители Влада, как она уже знала, тут, в Париже, так что у неё есть шанс поговорить с ними. Она их просто предостережёт, скажет, что их сын подпал под дурное влияние далёкой от порядочности ловкой особы. Посмотрим тогда, сможет ли эта хамка из подстилки стать законной женой. Включив компьютер, Анжела приказала себе забыть обо всём, кроме должностных обязанностей. Проверила почту, ответила на пять писем, выслала тесты, распечатала отчёт. Управилась к половине десятого, и пошла на конференцию, которую, вот уж «приятный» сюрприз, проводил Бешеный Эрленд. Увидев её, приветливо кивнул, и попросил уделить ему несколько минут после собрания. Но смотрел зло. Отрицать резкий тон в утреннем разговоре с мятежным офис – менеджером Анжела не стала, оправдывая свой поступок обидой на ложь. Ей Джулия говорила, что нигде более не занята, и тут вдруг всплывают её крупные левые заработки. Она обязана была испросить дозволения у начальства! - Никакого согласия у вас получать не надо, - оборвал гневный монолог Анжелы шеф полиции. – В чужой личной жизни рыться тем более. Кстати, я проверил те дополнительные соглашения, которые вы навязали подчиненным, и все они на данный момент признаны утратившими силу. Мной признаны, я всё отменил. Надеюсь, вы понимаете мотивы моего поступка? О да, она отлично уразумела, к чему стремится нынешний шеф полиции Вашингтона: Бешеному Эрленду важно поощрять лень, индивидуализм, эгоцентричные стремления и прочие пороки человеческой натуры. О жертвах преступлений думать не надо, пусть количество «глухарей» растёт в геометрической прогрессии. Пускай бессовестные личности сматываются домой сразу, как кончится их смена, и плевать, что ещё остались дела. - Не ставьте знак равенства между профессионалом и фанатиком, - Бешеный Эрленд спокойно воспринял её крики. – Не ставьте. На службу все сотрудники приходят работать, а не страдать тем, для чего придумали термин «корпоративная шиза». - Кстати, тот факт, что у вас постоянно есть какие – то незавершенные срочные дела, даёт повод задуматься, - начальник полиции сунул руку в сумку. – Вот, подарок вам. Учитесь правильно распределять время. Как свое, так и чужое. И не берите на себя больше, чем вы в состоянии выполнить. Господи… Матерь Божья Пресвятая Богородица, этот идиот привез ей из самой Москвы шикарный бумажный девайс под названием «Хронос». Самоучитель, тренирующий в плане эффективного тайм – менеджмента. Ну, спасибо… - Зря вы на меня так яростно сверкаете глазами, капитан, - улыбнулся Эрленд. Нет в его подарке ничего оскорбительного. Он привозил эти российские талмуды многим чиновникам, и все они, в итоге, сумели взять время под свой контроль. Люди выявили, куда на самом деле оно уходит, и почему они ничего не успевают, принуждая персонал сутками сидеть на рабочих местах. Рекомендовал попробовать вести записи хотя бы в течение недели. Уходя, дал добрый совет ничего более не навязывать. - Я имею в виду дополнительные соглашения, ухудшающие положение ваших подчиненных, - уточнил босс. – Всего доброго. От дебильного подарка Анжела избавилась, «забыв» хронокнигу на скамейке в парке. Пусть Бешеный Эрленд катится ко всем чертям со своими советами, не нужны они ей. В участке она задержалась до девяти вечера, и домой пришла, мечтая о горячем душе и легком ужине. - К вам девушка пришла, говорит, будто она ваша сестра, - сказала пожилая консьержка, окидывая Анжелу не очень — то приветливым взглядом. Перепрыгивая через три ступеньки, она помчалась наверх. - Явление Христа народу, - холодно прокомментировала Маргарет, когда Анжела, запыхавшись, влетела в холл. - Папы и мамы у тебя больше нет, они просили сказать, что никогда не простят тебе Парижа. Я, если меня пустят в чужой дом, останусь только до утра. Потом куплю билет и освобожу кое — кого. Почему мисс Бофорт не отправилась домой вместе с родителями? Девушка проявила великодушие, уступив своё место пожилой даме, не успевшей купить билет. - Хотя нет, не пойду я к тебе, вижу, как «вовремя» я пришла, - заявила младшенькая, садясь обратно на диван. - Здесь переночую, а утром... Анжела почти полчаса уговаривала мисс Бофорт изменить решение, приглашая юную родственницу к себе. Мол, и комната есть, и ужин будет, и.... - Не надо, обойдусь как — нибудь, - Маргарет сняла туфли, чтобы помассировать ступни. - Да, папа? - она вынула телефон. - Какая комната, что ты? Её, уставшую и голодную, так и держат в холодном холле, не давая войти. - Вот как? - нахмурилась сводная сестра. - И когда разрешат вылет? Однако... Далее до сведения Анжелы донесли известие о том, что аэропорт закрыт до окончания проверки: некто сообщил, будто в одном из помещений воздушной гавани, а также на борту двух лайнеров находятся бомбы. Всех пассажиров срочно эвакуировали, когда возобновятся рейсы, сказать нельзя. Хуже всего, что старшие Миллеры выехали из отеля, и семье теперь негде ночевать. - Мне, папа, ещё повезло, я хотя бы в холле на диване могу остаться, если меня не прогонят, а вот что будет с вами... - завздыхала Маргарет, кидая косые взгляды на старшую сестру. - Да, конечно, и не думает, зачем я ей? Она убрала аппарат в сумку, и грустно сказала в пространство, что торчать ей тут, похоже, долго. Из подъезда на улицу не гонят — и на том спасибо. Устав стоять с полными сумками (забирала большой заказ из книжного салона), Анжела пошла домой. Торбу с учебниками закинула в кабинет, и побежала ставить чайник. Заварив чай, отправилась мириться с Маргарет. - Я приготовила ужин, пойдём, не стоит сидеть в холле... – взмолилась старшая сестра. Ноль внимания. Маргарет на неё даже не взглянула, с надутым видом сидя на диване. Все уговоры она пропустила мимо ушей, притворяясь, будто Анжела беседует не с ней. Миллер битый час пыталась увести демонстрировавшую недовольство мисс Бофорт к себе. В одиннадцать вечера, признав своё поражение, удручённо вернулась домой, чтобы принять душ. Дверь запирать не стала, специально оставив створку приоткрытой. Искупавшись, пробежала по всем комнатам, надеясь, что сестра всё-таки не будет ночевать в холле. К сожалению, удача от Анжелы, похоже, окончательно отвернулась: девушка и не подумала войти. Третий «раунд» Миллер тоже проиграла, её униженные просьбы новая родственница не удостоила и беглым взглядом. Той ночью Анжела не смогла проспать ни минуты, она не позволила себе лечь, стоя посреди прихожей в тщетной надежде увидеть на пороге разобиженную сестру. На работу капитан полиции собиралась с сильной головной болью, и мучительной тяжестью в желудке. Хуже мигрени, и явно идущей на обострение язвы было только непреходящее чувство вины перед семьёй. В холл Анжела выходила, словно на эшафот. В дурных предчувствиях она не ошиблась: на диване, сердито поджимая губы, сидела не одна Маргарет, рядом с ней, окружённые багажом, расположились родители. Вид у всех троих был такой, что Анжела сразу поняла – на пощаду рассчитывать глупо. Приветствие и приглашение войти домой, чтобы отдохнуть, и старшие Миллеры, и Маргарет, как всегда в период ссор, предпочли не заметить. Сидели, расстроенно переговариваясь между собой. Вот что им сейчас делать? В какой отель ехать, если всё забито? - Плохо, что у нас нет родственников, согласных приютить хотя бы тебя, Маргарет, - грустно выдала, вставая, мать. – Ладно, предлагаю… У неё просигналил телефон. Карина Миллер вынула смартфон: - Слава Богу, через час вылеты возобновятся! И можно не унижаться перед бессовестной девчонкой, отказавшейся пустить к себе на ночлег самых близких людей. Анжела не нашлась, что ответить на упрёк, и стояла, точно статуя, пока отец, мать и сестра покидали её этаж. Из ступора её вывела пожилая соседка, тоже направлявшаяся на работу. - Как дела, моя дорогая? – мило спросила она, пока лифт ехал вниз. Лучше некуда, улыбнулась ей Анжела. Когда они обе вышли на улицу, Миллер резвой рысью припустила по тротуару, чтобы не опоздать. О новой серьезной размолвке с родными она заставила себя не думать, личные проблемы могли дурно сказаться на работе. В участок она прилетела за двадцать минут до начала смены, и сходу нарвалась на младшего Цепеша. Вид его наглой физиономии так её возмутил, что она, минуя все политесы, с порога рыкнула, за каким чертом Влад сюда припёрся. - Можно и поздороваться, прежде чем хамить, - выгнул брови Цепеш. На вопрос, с ним ли Джулия, зло глянул: вас не касается, капитан. Зачем приехал, тоже не сказал, и ушел с начальством сразу, как Анри явился в участок. - Для чего пригласили Цепеша, кто – то может сказать? – спросила Анжела на летучке. Серийного убийцу надо поймать. Работает он в предместьях, жертв себе ищет среди одиноких дам, снимающих коттеджи или квартиры. - Почему мы не знаем?! – рассердилась Миллер. Ну, в отделе по расследованию серийных убийств давно лежит досье на «Пастора». - Мы – то ведь обычный «убойный» отдел, - чуть виновато пояснил Анжеле непосредственный шеф. И надо не злиться, а радоваться, что следствие должны вести другие специалисты. На конференцию, посвященную поимке маньяка и Анжелу, и её коллег, однако, пустили. Слушая Влада, Миллер всё больше впадала в тихую ярость: бездарщина, тупая бездарщина! Как был солдафоном, оравшим на плацу, так и остался им. Достоинство у Цепеша одно, и то представляет собой смазливую физиономию, полученную им от мамочки - модели. Смотреть противно… С трудом (мутило от омерзения) высидев собрание, Анжела покинула участок, чтобы встретиться с некой Элли Драйвер, проходившей по одному из многочисленных дел в качестве свидетельницы. - Вы опоздали на четверть часа, - вместо приветствия сказала Элли. – Нет, к себе не пущу, в холл выйду. Разговор с мисс Драйвер много времени не занял: Элли предусмотрительно записала свои показания, чтобы вручить их Анжеле. - Проверьте их особняк в Ювелирном переулке, - добавила свидетельница на словах. – Чердак. Там у них с женой стоит антикварный комод, вам нужен средний ящик. Только не предупреждайте о визите. Кстати, вот фотки, если старые козлы уже перепрятали. Как Элли попала в дом «потерпевшего»? Да просто – та парочка призовых козлов много лет дружит с её родителями. И поганит жизнь ей. Может, хоть сейчас у неё выгорит навсегда от них отвязаться. - Спасибо, вы нам очень помогли, - мило распрощалась Анжела. Мисс Драйвер ушла к себе домой, а капитан Миллер направилась обратно в участок, по пути размышляя о том, что ей делать дальше. - Добрый день, Анжела, - отвлек её приятный женский голос. Шева Аломар?! Хоть одно приятное событие! Анжела радостно согласилась прийти к Шеве в гости сразу, как закончится смена. - Утром я лечу обратно в Йоханнесбург, - делилась планами Аломар, пока они шли к участку, где работала Анжела. – Хочу попросить недельный отпуск, навестить Криса с Джилл. - Леона вы знаете? – спросила Миллер. Пока заочно, со слов Криса. Влад ей тоже далеко не посторонний человек. - А его невеста? – Анжела хотела проверить кое – какие свои подозрения. Так и есть, эта подлая девица ещё и с БСАА сотрудничает, минуя разрешение начальства. Сука, её можно назвать лишь сукой! Расчетливая мерзкая сука, лживая гниль, не первый год обманывающая руководство! И попробуй к ней подкопаться, сразу завопит, что нарушают её права! Ну ничего, твоё время, жалкое ты ничтожество, придёт, ты за всю свою ложь ответишь. И за каждый отказ поплатишься, сучка… Вслух же Анжела спокойно соглашалась с Шевой, ничем не выдавая того урагана, что бушевал в её душе. - Кстати, Влад же здесь, в Париже, - сообщила Аломар. Анжела с самой любезной улыбкой сказала, что знает, и успела с Цепешем поговорить. -Полицейский Департамент его ненавидит, на мыло от злобы исходят, когда он подключается к работе. Ничего удивительного, просветила мулатку Анжела, ничего удивительного. ФБР в лице младшего Цепеша вечно крадёт, присваивает или отнимает у полиции все заслуги. Вон, психологический портрет маньяка, вообразившего себя реинкарнацией доктора Менгеле, составили их психиатры, но всю славу, связанную с поимкой урода, заграбастал себе Влад. Он и документальное кино снял. Эти чертовы «Архивы ФБР», будь они трижды прокляты. О простой полиции, которой он много чем был обязан, в фильме упомянули вскользь, так, пару имён назвали, сволочи. - Зря вы уподобились вашим коллегам, Анжела, - мягко упрекнула Шева. Да, Департамент принял участие, но основную работу – то проделало Бюро! И это их сотрудник попал к маньяку в плен. Не желая ссориться, Миллер перевела разговор на менее опасную тему, спросив, как дела у Джилл. Узнав, что та вернулась на службу, ради приличия соврала, будто это известие радует её. - Вот, кстати, и они! – Аломар взяла Анжелу за руку, чтобы та увидела Рэдфилда с Валентайн. Поговорив с Крисом минуты три, Миллер начала искать повод уйти, ибо сведения, полученные от Рэдфилда, и взбесили, и больно ранили её: Леон — то, вот новость, так и жил в Париже. И явно не один. Она так сильно расстроилась, что весь день провела, точно в тумане, лишь усилием воли принуждая себя сосредоточиться на работе. Уходя домой, специально не стала заходить на уютную кухню: боялась сорваться и надавать Владу по лицу. Нашелся тут герой... - Давайте провожу вас, темнеет уже, - предложил ей старший секретарь Эдгар, когда увидел Анжелу идущей к лифту. Нет, на пирушку он, увы, остаться не может: дал дочке слово, что вернётся вовремя, и даст ей возможность отдохнуть от капризной прабабушки. - У нас не хватает пока денег на няню, поэтому сидит Изабелла, так что я сейчас уйду домой, - коллега ускорил шаги. Хороша дочка, нечего сказать, раздраженно сказала себе Анжела. Чудо, как хороша! Заставляет того, кому она обязана жизнью, жертвовать интересным вечером ради неё. Что за эгоизм? Что за неуважение к отцу? - Моя дочь не просила, чтобы мы с женой её рожали, Анжела, - остудил гнев сослуживицы француз. И его дочь – не раб, не лакей, не батрак, и не служанка, чтобы кто – то, в том числе её же родители, распоряжались ею и её временем по своему усмотрению. Изабелла и так уже слишком много отдала семье, ухаживая за старухой. У девочки каникулы, а она ими жертвует только для того, чтобы отец смог выполнить условия одного завещания. Другой подросток сразу послал бы папочку с его придурью, Изабелла же согласилась помочь, взяв, правда, с отца слово, что тот будет приходить домой тотчас после окончания смены. И слово это он нарушить не может. Хвала Создателю, что на пути Анжеле попался крупный магазин, и она нырнула внутрь, приветливо попрощавшись с Эдгаром. Идя вдоль прилавков, старательно гнала от себя мысли о собственной семье, где над временем и жизнью детей властвовали родители. Это не от Анжелы, Кертиса и Клеклой Дурынды зависело, чем они займутся, тут все решения принимали папа и мама. Велел отец сыну ехать на вокзал, чтобы встретить кого – то из аспирантов – всё, Кёртис подхватывался, и покорно уезжал. Приказывала Карина Миллер старшей дочке взять папки и разнести их по конкретным адресам – также ни единого слова поперёк, Клеклая Дурында одевалась и шла, бросив любые личные развлечения. По тому же жёсткому графику существовала и Анжела, безропотно исполнявшая все поручения. Эта счастливая жизнь продлилась недолго, первой «сражаться за свои права» стала Лекси Горизонтальный Нистагм, после её подлого бегства из-под контроля вышел и бра… Реакция у Анжелы всегда была хорошая, и двигалась Миллер быстро (спасибо очень требовательным родителям), потому и успела метнуться за стеллаж с полотенцами, чтобы не попасть на глаза Леону. Можно, конечно, было выйти, дабы обломать лживому напарнику кайф от приятного променада, но интуиция подсказала, что будет лучше, если Кеннеди её сейчас не увидит. Леон пришёл за покупками в компании той самой суки, что помогла засадить Карлу. Парочка прогуливалась, выбирая шоколад, и лениво строила планы на вечер. Слушая их болтовню, Анжела мысленно ухмылялась, представляя себе лицо Леона, когда она явится к нему, сломав напарнику весь график. Её месть, надо сказать, удалась на славу: вместо того, чтобы кувыркаться в постели с японской адвокатессой, агент Кеннеди помогал Анжеле составлять схему нападений известного им обоим серийного убийцы. Леон ей трижды прозрачно намекал, что кое - кому пора домой, но она умышленно просидела допоздна, заставив его проводить её до дверей квартиры. Хотела задержать ещё на пару часиков под предлогом чаепития, но стоило ей выйти из лифта, как она наткнулась на полный бешенства взгляд матери. На «добрый вечер» от Леона Карина Миллер холодно кивнула, дочь же она словно не заметила, отойдя к окну. Маргарет, кстати, тоже тут стояла, сердито поджимая губы, и всем видом давая понять, что от усталости валится с ног. - А папа где? – кое – как выдавила из себя Анжела, когда напарник откланялся. Ей не ответили. Мать встала, изрекла в пространство, что они с единственной дочкой измученные да вымотанные, но некому их приютить, никто не возьмёт на себя заботы о сестре и матери. Дряни – то неблагодарные вон, по мужикам ходят, ноги раздвигают, тогда как родные, лишенные крыши над головой, должны страдать. - Нет, ночевать нам негде, нас променяли на одного красавца, замуж за него скоро побегут, зачем ей семья, - сказала мама, отвечая на звонок отца. – Да, уже уходим, что нам ещё остается… Напрасно Анжела умоляла мать и сестру переночевать у неё. Ни миссис Миллер, ни мисс Бофорт, жаловавшаяся на мигрень, не согласились занять подготовленную им комнату. - Одно помещение на двоих? Благодарю покорно… - мама отвесила дочери саркастический поклон. – Благодарю. - Только на эту ночь, потом я… - залепетала Анжела. Не будет никаких «потом», горько засмеялась Карина Миллер. Не будет! Ни она, ни её дочь не привыкли жить в условиях скученности, каждой из них нужна отдельная комната. И раз уж им эти комнаты не дают… - А почему вы в Гарвардвилль не улетели? – Анжела вдруг вспомнила, что сестра и родители намеревались возвратиться домой. – Вы же на рейс торопились… Теперь она уже вообще ничего не понимала. И отец, и мама, и сестра собирались лететь назад, в Штаты! - Наша семейная жизнь, уж прошу меня извинить, посторонних не касается, мисс, - отчеканила Карина. – Уйдём, дитя моё, уйдём. Они с супругом тут поговорили, подумали, решив дать неблагодарной подлой дочери последний шанс, а она, смотрите – ка, смеет родных попрекать приездом! - Всего наилучшего, - миссис Миллер, повесив на плечо сумку, пошла к лифту. Маргарет, сообщив в пустоту о своей усталости, последовала за ней, на прощание смерив сводную сестру долгим издевательским взглядом. Анжела бессильно упала на диван в холле. Ну что она за гадина такая?! Домашние ради примирения с нею домой не улетели, она же… *** Она же, жившая с детства в атмосфере морального прессинга, так и не распознала манипуляций, основанных на культивируемом в ней чувстве вины. Это сейчас сенатор Анжела Миллер свободна от всех оков, которыми её опутывали с рождения, тогда – то она не смогла понять, что мать с отцом, и сводная сестра возвышались в собственных глазах за счёт унижения той, кто не умел (ещё не умел) давать им отпор. Женщина – сенатор, зябко кутаясь в палантин, зажмурилась, видя перед собой осуждающее лицо матери, рядом с которой стояла презрительно кривящая губы лживая лицемерная девчонка. В те годы она, Анжела, ещё боготворила и этих двоих, и отца. Прозрение обернулось для неё крахом всей жизни. Ведь для того, чтобы выпросить у семьи прощение, она пошла на подлость, жестокость, травлю в собственном офисе, и игры с законом. Игры, которые закончились тем выстрелом на Рождественском балу… *** Короче, та ночь у неё тоже выдалась без сна. Не успела она отойти от шока, вызванного уходом сестры и матери, как телефон загудел, принимая сообщение. Папа вопрошал, почему его никто не встречает. Цепенея от страха, Анжела набрала номер: - Прости, но куда я… «Должна приехать» повисло в воздухе: отец прервал разговор, даже его не начиная. Анжела в панике схватила ежедневник, и громко застонала, поняв, что, наверное, в тысячный раз забыла расписание папы. Свалившись без сил на стул, схватилась за голову – как, как можно было запамятовать?! А ничего, ехидно спросил разум, что родственнички твои вроде как назад в Штаты лететь намеревались? Вот и летели бы, вместо того, чтобы ей тут, в Париже, нервы мотать. И кто мешал им же остановиться у неё, когда все трое притащились в прошлый раз? Не надоели кое – кому эти представления? Тогда Анжела задушила эгоистичный порыв, приказав рассудку молчать, и принялась листать дневник. Так и есть, она, идиотка безголовая, обо всём забыла. На работу вышла, плохо соображая от усталости. Хотелось только спать, спать и спать. Мобилизовав остатки сил, дала себе указание сосредоточиться, чтобы выполнить свои обязанности. До полудня писала отчёты, потом пошла на конференцию, и на целый час была вынуждена оставить «домашний телефон» в ящике стола. Придя назад в отдел, проверила звонки, и стукнула себя по лбу: её десять раз вызывала сестра. - Прости, пожалуйста, что заставила ждать, - быстро заговорила Анжела, в душе надеясь, что Маргарет согласится выслушать оправдания. – Я на собрании была, и… Ну и собирайтесь дальше, зачем о семье думать. И так кое – кто всех подло бросил, даже домой к себе не удосужился впустить. Без карьеристок обойдёмся, не дети. - Маргарет, прошу тебя… - умоляюще прошептала старшая сестра. – Чем я могу загладить вину? Ой, ну какая тут вина, о чём вы, Ваша Светлость, живите вы, как душеньке вашей угодно, а мы, то есть родные отец и мать, да сводная сестра продолжим своё тяжкое существование без вас. - Сделай одолжение – забудь о нас, - прошипела Маргарет. – Хватит с меня, папы и мамы унижаться перед тобой. Всего хорошего. Я тут возле твоей двери уже черт знает, сколько времени торчу, а ты… Еле уговорив сестру подождать ещё полчаса, Анжела отпросилась у шефа, и помчалась на служебную квартиру. Хвала Небесам, девушка всё ещё стояла у окна, свирепо глядя перед собой. - Не прошло и года… - прокомментировала мисс Бофорт влетевшую в холл сестру. Где папа и мама? В отеле оба, страдают от тесноты и шума. - Меня тоже зоопарк достал, - Маргарет выразительно посмотрела на всё ещё запертую входную дверь. – Тишины хочу и покоя. И я, в отличие от наших родителей, разрешаю тебе заслужить моё прощение. Могу даже с папой и мамой поговорить насчёт тебя. *** Сенатор Миллер горько усмехнулась, крутя на пальце обручальное кольцо. Боже милостивый, какой же она была дурой! Хотя в те годы она и дурой – то не могла называться, с её привычкой упоённо наступать на грабли под названием «расположение семьи». Чертова идиотка, спустившая в унитаз бесценное время, и почти полностью потерявшая себя. Тупица, в упор не видевшая, что Леон и Клэр, говорившие о манипуляциях, правы, что на свою шею только посадить легко, скинуть – то потом сложно. А главное – она, Анжела, ни в чём перед своими родными не провинилась. И не должна унижаться для того, чтобы на неё кто – то обратил благосклонный взгляд. Унижать других тоже было нельзя. Но она унизила. Ради родителей и этой мерзкой девчонки, упивавшейся, когда – то своей властью над старшим членом семьи. Расплатой за те грехи стала её теперешняя жизнь. Жизнь, которую она ненавидела. Ненавидела потому, что обладая всем, она на самом деле не имела ничего. Ни любимого мужчины, ни друзей, ни родных… *** Насчёт «поговорю с папой и мамой» Маргарет не обманула, отзвонившись родителям сразу после ужина. Не хвалила, но отметила, что в человеке проснулась-таки совесть, он не заставил, как в прошлую встречу, всю ночь торчать в холле. - Маме нужна секретарша, - «обрадовала» мисс Бофорт, положив телефон на подоконник. – И она просила напомнить, что ты нам дала одно обещание. - Ты больше не хочешь учиться в Вашингтоне? – замерла от страха Анжела. Боже, нет! Нет, нет, нет! Если сводная сестра решит поступить в Гарвард, придётся сдержать слово, то есть расстаться с Леоном, оставить работу и стать, как хотели папа с мамой, домашним секретарём. - Я пока выбираю варианты, - не скрывая садистского удовольствия, призналась сестра. До вступительных экзаменов есть ещё время, так что Маргарет в раздумьях. Столица, конечно, неплохо, но родной дом – это родной дом, по нему мисс Бофорт уже истосковалась. А папа с мамой устали. Они хотят иметь свой собственный особняк, а не квартировать у этой хамки Бесс. И отец, раз уж он сейчас глава Гарварда, намерен отстроить Миллер – холл заново. - Буду думать, перебирать варианты, - наслаждалась девушка испуганным видом старшей сестры. – Скорее всего, слово, которое ты давала нам, тебе придётся сдержать. Если ты, конечно, нами дорожишь. Да, и папе не помешала бы помощь, когда родовой дом Миллеров начнут строить заново. Дату отец не назвал, но надеется, что кое –кто сам догадается начать разговор. Без напоминаний спросит, можно ли взять на себя некие обязательства. - Что, не хочешь принимать участие в восстановлении дома, где ты родилась и выросла? – Маргарет знакомо прищурилась. – Ну – ну… - Нет, я… - Анжела сделала резкий вдох. – Конечно, я хочу, но… У неё же есть и служебный долг, она работает в полиции и… - Явно метишь на какой – то высокий пост, сестричка, - перебила её дочка четы Бофорт. Не стоит забывать и о Леоне Кеннеди, за которого некто намерен выйти замуж. - Да, я не стану отрицать, - решила сказать правду Анжела. – Но я ведь интересуюсь карьерой не из-за какого – то там эгоизма. Если она, а все шансы у неё есть, получит более серьезную должность, например, станет начальницей всего участка, а не отдела, как сейчас, то об их семье буду говорить не только в научных кругах. - Что – то я о тебе и слова в документальном кино не слышала, кого угодно упоминают, кроме тебя, дорогуша, - принялась высмеивать сестрица. Проглотив и эти хамские слова, Анжела объяснила, что пока всю славу крадут агенты ФБР. Вон, пару лет назад именно она сумела выйти на серийного убийцу, а сливки сняли федералы. - Они же постоянно наши заслуги воруют, присваивают и обесценивают, Маргарет! – мгновенно распалилась Анжела. – Ещё и заставляют брать на работу их любовниц! В моём участке полтора десятка таких бессовестных баб! И никому, кроме неё, до этого безобразия дела нет. Никому. Ей одной больно оттого, что треть сотрудников состоит в родстве с агентами ФБР. Они же постоянно сливают трутням Гувера важную информацию, зовут их на совещания, привлекают в качестве консультантов, хотя в полиции люди не хуже. - Я хочу конец положить господству ФБР, - завершила она свою гневную речь. Маргарет насмешливо дала совет положить конец бардаку на кухне: - Извини, но я не привыкла к жизни в грязи. Анжела умолкла, и бросилась наводить порядок, моля Бога о том, чтобы тему возрождения Миллер – холла не подняли родители. Если они ей хотя бы намекнут, что им нужно её присутствие – всё, конец. Можно, конечно, ответить отказом, но тогда она потеряет семью. Приведя кухню в привычный безупречный вид, Анжела прошла в спальню, чтобы проверить почту. Писем было восемь, и три из них ей прислали старшие Миллеры. В первом отец указал, что к десяти вечера ждёт отредактированный текст, в другом уже мама раздражённо интересовалась, долго ли одна бессовестная особа будет копаться, третье же… - Господи, да мне что, разорваться?! – уткнулась лицом в ладони Анжела. – Я же сейчас в Париже… Родители уведомляли её, что с первого ноября начнутся восстановительные работы на том месте, где раньше стоял Миллер – холл. Надо нанять прораба, строительную бригаду, составить смету, организовать своевременную доставку всех материалов, да и присматривать за сотрудниками и их руководителем не помешало бы. Как, как она будет заниматься домашними делами из Парижа, как?! Ладно, сейчас начало осени, и время ещё есть. Она подумает, что можно сделать, но утром. Кстати, вступительные экзамены закончились, сейчас уже начался учебный год, о чём Маргарет думает вообще? Также очень странно, что социальная опека упустила из виду тот факт, что юная сирота (пусть и удочерённая респектабельной парой) так долго не поступает в учебное заведение, а сидит дома. - Ничего особенного, Анжела, твои родители представили целый пакет документов, разрешающих мисс Бофорт взять длительный тайм – аут для восстановления здоровья после жизни в приюте, - объяснила Клэр, явно недовольная поздним звонком приятельницы. – В этом году она тоже не намерена никуда поступать. Результаты обследования показали, что ей необходимы ещё двенадцать месяцев реабилитации. Тебе разве никто не говорил? Нет, эту приятную новость Анжела узнала только сейчас. - Знаешь, твоя милая сестрица больше на публику играет, прикидываясь несчастной затравленной овцой, - Клэр, в отличие от подруги, лучше разбиралась в людях. – Не надо её, лентяйку наглую, защищать. Не надо. Где она, кстати? У тебя?! Добрые слова сестры Криса Рэдфилда не помогли. Анжела как ощущала себя сволочью, так и продолжала терзаться непреходящим чувством вины. И ей трудно было понять, за что она себя казнит: за нежелание бросать работу ради ремонта или неумение быть хорошей дочерью и сестрой. - Не ругай, прошу тебя, мою сестру, - взмолилась Анжела. – Она же всю семью потеряла, и провела много времени в детском доме. К ней нужен особый подход. Клэр её мнения не разделяла, и дала прежний совет изменить поведение, перестав угождать не по годам хамоватой малявке. - Ладно, прости, мне пора, - попрощалась Рэдфилд. - Я могу попросить тебя об одном одолжении? – пошла на риск Анжела. – Я хочу по – тихому проследить за всеми передвижениями Гравича. И тут, и дома, когда он приедет назад. Да, я знаю, что Леон считает эту версию мёртвой, но мне нужно быть уверенной на все сто процентов. Извини, не я одна держу этого серба в списке подозреваемых. Не я одна. Клэр, пусть и с неохотой, приглядеть за наемником согласилась. Вот прислать файлы, связанные с бывшей Югославией, отказалась, сославшись на отсутствие полномочий. - Тебе к начальству «Террасейв» надо идти, - Клэр явно торопилась закончить разговор. – И то не факт, что получится. Пока. После разговора с Клэр Анжела, вся дрожа от страха, связалась с матерью, чтобы узнать, какое задание она должна была выполнить, ведь предыдущие письма приходили без поручений. - Уже ничего не надо, - от Карины Миллер веяло январскими морозами. Уже ей, бедной, не надо ровным счётом ничего. Пускай драгоценная старшая дочка живёт в собственное удовольствие, карьеру строит, замуж за Леона выходит, в то время как страдающая мать сама всё сделает. Закончив тираду, бросила трубку, оставив Анжелу стоять в беспомощных раздумьях. Не прошло и пяти минут, как папа, также по телефону, язвительно успокоил насчёт Миллер — холла: одной эгоистке, глупо на неё показывать пальцем, уже не стоит себя утруждать, родители сами всю работу выполнят. Поздравил с грядущими успехами и тоже бросил трубку. - Маргарет... - Анжела надеялась узнать хотя бы у сестры, - почему мама так на меня обиделась? В письме... Да, и кто — то тут собрался влезть на вершину служебной лестницы с её - то куриной памятью. - Не позорилась бы, - скривила рот сестра, захлопывая дверь. - Я устала, не лезь ко мне. Половину ночи Анжела перечитывала присланные матерью письма и листала дневник, чтобы понять, где совершила прокол. Устав терзаться, в покаянном послании спросила, что она сделала неправильно, о чём забыла. Ответа не поступило ни вечером, когда она, измученная, доковыляла до квартиры, ни утром, ни через три недели. Мама оскорблённо молчала, папа не давал о себе знать, а новая родственница презрительно фыркала, высмеивая умственные способности старшей сестры. Да, Маргарет так и не уехала, решив продолжить отдых во Франции. До середины декабря Анжела жила в режиме перманентного цейтнота, циркулируя между участком и служебной квартирой. Вскакивала в пять утра, чтобы приготовить завтрак себе и сестре, после бежала на работу, где дела росли в геометрической прогрессии: ограбления, разбойные нападения, убийства и похищение пятилетнего внука одного весьма состоятельного человека, занимавшегося коллекционированием полотен раннего Ренессанса. - Они требуют выкуп, - спокойно сообщил Анжеле отец малыша. – Вещи из собрания твоей коллекции, папа… Да убери ты руки от меня! – рявкнул мужчина на жену. – Не висни! И раньше – то от тебя тошнило, сейчас же… Он спохватился, умолк, и отошел к окну. Супруга, посидев пару минут, встала, направилась к бару, вынула оттуда бутылку виски, чтобы сделать большой глоток прямо из горлышка. - Может, не стоит? – предостерегающе сказала Анжела. Мать украденного малыша хохотнула: кому, какое дело до неё? У муженька, кобеля разлюбезного, перед гляделками блудливыми секретутка стоит, к себе в постель зовёт. Муж слушал её молча, а вот бледный от страха за внука свёкор на женщину прикрикнул, велев вести себя достойно. - Надо же, о достоинстве вспомнили… - прикончив горячительное, захихикала баронесса. Когда её, совсем ещё невинную… - Этьен! – позвала свекровь. – Этьен! Сцена, разыгравшаяся в благородном доме, была столь безобразна, что Анжелу замутило от отвращения. Высокий крепкий немолодой слуга с трудом утащил пьяную хозяйку на второй этаж. Дама вырывалась, отбивалась кулаками, и поливала всех вокруг отборной бранью. Особенно доставалось муженьку, который, по доброте – то душевной, имел в рот и задницу всё, что только движется. - Ничего страшного, у вашей невестки сильный стресс, тут не надо ждать адекватного поведения, - ответила Анжела на извинения. Она попросила составить поименный список всех, кто в течение последних недель появлялся в доме. Услышав имя Шерри Биркин, прикинулась, будто не знает, кто это. - Шерри Биркин? – закрывая дневник, недоуменно вопросила Анжела. – Имя вроде где – то мелькало… Оп – па, а милая свекровушка – то вовсе даже не француженка, о вполне себе коренная американка, удравшая после известных событий за границу. Чудны дела твои, Господи… Незаметно для пожилой особы Анжела ловко вытащила из той всё, что старая баронесса могла сказать о Раккун – Сити. Она, оказывается, около года работала с матерью Шерри, доктором Аннет Биркин. - Неужели вы думаете, что мой внук похищен кем – то из моих бывших коллег? – лицо немолодой модницы покрыла мучнистая бледность. – Не может быть, они все тогда погибли! Аннет, судя по ранам, кто – то ударил длинным клинком, остальных учёных, включая Уильяма, перестреляли наёмники, называвшие себя «Волчьей стаей». - Боже милостивый! – старуха взлетела с дивана. – Боже, нет! Нет! У неё, как и чуть раньше у невестки, разыгралась классическая истерика с воплями, плачем и покаянными криками на весь дом. В этих рыданиях пару раз проскользнуло и имя той самой Ады Вонг, но ничего полезного Анжеле узнать не удалось. В конце концов, старшую баронессу молчаливый Этьен также отвёл наверх, вызвав к бабке личного доктора. - Нам придется остаться у вас до утра, - уведомила Анжела хозяина дома. Кто знает, вдруг похитители свяжутся с семьей маленького заложника, чтобы выдвинуть новые требования. Потом вышла в холл, и позвонила сестре: - Извини, сегодня я не приду ночевать, дело более чем скверное, закрывайся там, хорошо? И не обижайся, я же не по своей воле… Как обычно. Ни «здравствуйте», ни «пока, сестренка» она не услышала. Маргарет сердито пробурчала, что кое – кому карьера дороже семьи, и отключилась, успев попрекнуть давним обещанием, которое некая особа дать дала, а вот сдержать не торопится. По понятным причинам. Анжела, чувствуя себя бессовестной дрянью (самый частый бранный эпитет в её адрес), вынула рабочий ноутбук, включила в сеть, и попыталась систематизировать полученные сведения. Поговорив с молодым бароном, узнала, что его мать работала в «Амбрелле», даже отделом года два руководила, пока не произошел тот инцидент. - Мне кажется, вы ложный след берете, - сел рядом с ней глава семьи. – Тут не в «Амбрелле» проблема. В том, что Эмиля украли, виноват один я. Старый барон полагал, что мальчика увёз родственник, потерявший много лет назад сына. - Он просил меня дать ему денег, но я отказал, хотел купить полотно Босха, сроки поджимали, - каялся в давнем грехе пожилой мужчина. Рассказывал он долго, грузя Анжелу совершенно никчёмными подробностями, она же внимательно слушала, одновременно записывая каждое слово. На рассвете похитители велели позвать к телефону «старую суку». Выслушав, баронесса положила трубку, и медленно опустилась на диван: - Они сказали, что если через шесть часов я не привезу деньги, Эмиля убьют… - Вы вчера о чём – то умолчали, верно? – Анжела села рядом с бабушкой мальчика. – Простите, мадам, сейчас не время для тайн, речь идёт о жизни малыша. В нынешней ситуации можно оставить в неведении супругу сына, но не полицию. Старуха, комкая носовой платок, созналась в одном трусливом поступке, повлекшем за собой гибель двух человек: молоденькой коллеги и её пятилетней дочери. - Я могла посадить их в мою машину, но… Тогда пришлось бы выкинуть некие ценности, каковые мадам забрала из научного центра. Той ночью, в суматохе, жена барона думала, что никто не видел, как она отказала тем двоим в помощи, бросив мать и дочь посреди улицы. - Простите, но в той ситуации каждый был за себя! – агрессивно заявила дама. - Эти двое могли стать причиной моей смерти! И я вовсе не обязана брать на себя заботы о чужих людях! Она могла взять свою машину, вместо того, чтобы проситься ко мне! И мне не в чем себя винить! Не в чем! Стоявшая у окна бледная невестка язвительно вопросила, с какой стати мужнина маменька так истерит, если на ней нет греха. - Лучше сына мне верни, сволочь… - молодая женщина рывком распахнула дверцу мини – бара. Анжела решительно оттеснила её от бутылок, воззвав к материнской любви и здравому смыслу. Ребенку нужна не алкоголичка, а трезвая мать. Она – единственный шанс для маленького Эмиля. Эти слова заставили её вспомнить о собственных родителях. Как они там без помощи? Где они оба вообще? Тут, в Париже? Или уже дома, в Гарвардвилле? И как дела у сестры? Извинившись перед хозяевами, Анжела вышла на улицу, чтобы позвонить Маргарет. Мисс Бофорт холодно уведомила, что не стоит о ней беспокоиться, ведь она девушка взрослая, и в состоянии сама себя обслужить. Родители?! Ой, что вы, миледи, к чему вам известия об отце и матери, вам оно совершенно ни к чему. - Знаешь, мне тут порядок нужно наводить, не до карьерных глупостей, уж простите, капитан Миллер, - попрощалась сестра, прежде чем выключить телефон. – Папе с мамой хуже некуда, кое – кто бессовестный все заботы на них спихнул, оставшись во Франции. Родители думали, что ты сама догадаешься, как надо поступить, ты же… До звонка старой баронессы, уехавшей платить выкуп за внука, Анжела терзалась сомнениями, виной и страхами. Больше всего, конечно, ругала себя за то, что не уехала домой заниматься Миллер – холлом. Говорила себе, что она как была, так и осталась подлой, лживой, лишенной совести дрянью, обманувшей надежды родителей. На неё рассчитывали, думали, что она сама сделает нужные выводы, а чуть позже совершит правильный поступок, а она… А она, в сотый, нет, уже тысячный раз пошла на предательство ради личных амбиций и эгоистичных стремлений. Тварь она, сука, гадина и скотина. Нет ей прощения… Самобичевание она прекратила только после возвращения старой баронессы. Увидев въезжающую на территорию поместья синюю машину, первой бросилась узнавать новости. - Господи, нет… - Анжела сразу поняла, что случилось непоправимое. Эмиля бабушка нашла мёртвым. Рядом с телом лежал какой – то конверт, но баронесса его с собой не взяла, забрав только тело внука. Анжела в ту заброшенную церковь поехала сама, оставив убитую горем семью на попечение разъярённой Петры. - Только бы никто письмо не забрал… - вылетая из машины, сказала Миллер Эмильену. - Лучше бы нам в руки та сволочь, что мальчика убила, попалась… - француз пинком вышиб хлипкую дверь. – Вот он, конверт! Как и подозревала Анжела, маленького Эмиля похитили вовсе не для того, чтобы заставить отца или деда платить выкуп. Месть. Око за око, смерть за смерть. Нечего было жадничать, милая семейка не обеднела бы без никому не нужной мазни. Но раз один козёл зажал, когда – то денежки, пускай теперь не обижается. Убил ребенка – получи, ублюдок. Озвучив содержание записки главе дома, Миллер, в душе обзывая себя мерзавкой, задала весьма бестактный вопрос, ответ на который был, к её удивлению, дали, не тратя время. - Как я уже сказал, тут целиком моя вина, - опустил голову на руку барон. – Я же вам сказал недавно. Дальний бедный родственник просил у него денег на лечение сына, но титулованный богач сухо отказал. И захребетника себе не шею сажать не хотел, и сделка отличная подвернулась. Короче, выгнал он попрошайку, несмотря на мольбы и слёзы. Попрошайка, кстати, и не думал отрицать, сам нагло сознался, с безумными смешками делясь подробностями совершенной мести. Око за око, как написано в Библии. - Надо будет провести психиатрическую экспертизу, - Анжела сделала пометку в ежедневнике. - Этот человек, по — моему, не в себе. Эмильен промолчал, Петра же согласилась с американской коллегой, и тут же связалась с кем — то из криминальных психиатров. Закончив, разговор, предложила разойтись по домам: - Пора, мне кажется, день — другой вне службы провести, иначе мозги расплавятся. Как ты считаешь, Эмильен? Тот безделью был только рад, и даже знал, как конкретно он, Эмильен, будет праздновать лентяя. - А вам не кажется, что нам всем пора вернуться в участок, и закончить работу? - Анжела ненавидела оставлять «хвосты». Не кажется, пожала плечами Петра. Они на службе уже больше двух суток, организм на пределе, и срыв вследствие переутомления не нужен ни ей с Эмильеном, ни самой Анжеле. - Идите домой, - повторила француженка. Петра посоветовала принять ванну, и хорошенько выспаться. И обязательно чем — то себя порадовать. - В честь чего? - не сообразила Анжела. Малыша они живым не возвратили, ребенок погиб, где тут повод радоваться? Работать надо, работать и работать! - Знаете, - помрачнел всегда веселый Эмильен, - вам, извините, к нашему психиатру стоило бы сходить, поговорить о ваших проблемах. Вы себя вашими убеждениями если не в гроб, то в болезнь на почве усталости точно загоните. Пошли, Петра. Анжела, в пику данному ей совету, медленно добрела до участка, рухнула там на стул, и принялась за составление отчёта. Закончив почти в полночь, была выгнана домой разъяренным шефом, который чуть ли не пинками увёл её с работы, чтобы лично отконвоировать домой. По дорого нещадно ругался, обзывая американскую коллегу, самое мягкое, безответственной дурой. Где, мол, у неё мозги, как она может свыше двух суток оставаться на посту, зачем всё это бессмысленное самопожертвование? - Вы хотите психбольницей кончить? – рычал на неё Жиль. – Вы туда попадете, если не научитесь разделять личный фронт от работы! Карьера не должна становиться центром Вселенной, нельзя вот так круглосуточно находиться в участке или на местах преступлений. - Марш домой, и чтобы в течение следующих двух суток я вас тут не видел, ясно? - ругался шеф. – Отдыхайте. Она медленно, словно шла на эшафот, поплелась домой. Идти на служебную квартиру ей не хотелось, Анжела знала, что ничего хорошего там её не ждёт. Что она «спасибо» скажет, если сводная сестра просто выразит ей «ФЭ» по поводу длительного отсутствия. Маргарет, когда Анжела, наконец, появилась на пороге, зло на сестру глянула, и, кривя рот, удалилась к себе. Не произнесла ни единого слова. Но демонстративно заперлась изнутри, показывая, как она сердита и обижена. Прежде всего Анжела проверила почту, затем, почти ничего перед собой не видя от усталости, ушла в душ. Лечь после купания помешало сильное чувство вины, ведь она, уж будем искренни, подло бросила младшую сестру на произвол судьбы, заставив Маргарет самостоятельно справляться с трудностями бытия. Выйдя на кухню, Анжела проверила холодильник, и ощутила себя самой отвратительной скотиной из всех, кто жил на свете: бедная девушка практически двое суток сидела голодная. Отказавшись от мысли об ужине и сне, Анжела приступила к приготовлению завтрака: отварила спагетти, поставила в духовку курицу, и замесила тесто для выпечки. - К нам кто – то в гости приедет? – сварливо спросили от входной двери. Маргарет, одетая в тонкий шелковый халат, смотрела на сестру, подозрительно щуря недобрые глаза. - Нет, - смутилась Анжела, - почему ты так решила? Ну, как почему, с ухмылочкой поделилась мыслями мисс Бофорт. Кое – кто, рвущийся к вершине, вдруг надумал заняться домашними делами. Странно же, и вызывает массу вопросов. - Если надо, я улечу отсюда, чтобы тебе не мешать, принимай, кого угодно, дорогуша, - девушка прошла на кухню, и встала у подоконника. – Вижу, как тебя достало моё присутствие. Анжела долго извинялась, уверяя юную родственницу, что никто к ней не едет, что всё – и порядок на кухне, и завтрак – для Маргарет. - Не похоже на тебя, - приемная дочка родителей по – прежнему демонстрировала глубокую обиду. – Что там у вас, кстати, случилось? Почему ты так надолго пропала? Вот тут Анжела не сумела совладать с собой, и сообщила сестре самые грустные и страшные подробности похищения. - Я тебе не уши напротив, чтобы ты выливала на меня весь твой негатив, закрой, наконец, рот! – закричала на Миллер дочка Бофортов, вскакивая со стула. – Вот зачем ты мне с самого утра настроение испортила? Что я тебе плохого сделала? Заткнись!!! Заткни свой рот! Слышишь ты меня? Заткнись! Она, Маргарет, тут кто, психолог, чтобы её жалобами мучили? Да ей сто лет не нужна ни одна эгоистка, ради карьеры забывшая дорогу домой, ни её чертово нытье! - Всё, я уезжаю домой, к папе и маме, с меня достаточно! - девушка швырнула на пол дорогую кружку. Ей надоело, она смертельно устала. Не отдых от приюта, а натуральное издевательство, и терпеть это скотское отношение к себе она не будет. Она не желает тащить на себе дом, она не служанка, она думала, что кое — кто, потерявший стыд и совесть, всё-таки начнёт думать о семье. - Но тебе, как я вижу, плевать на всё и всех, кроме тебя самой! – бросила финальное обвинение младшая сестра. Она набрала номер отца, и заплакала в трубку: никакой возможности восстановить силы у неё нет, кое – кто, уж не будем на неё указывать, озабочен исключительно собой, даже домой ночевать не ходит, так рвётся наверх. Да ещё и использует близких, чтобы слить весь скопившийся негатив. - Папа, - рыдала Маргарет, - прошу тебя, забери меня домой… Никакие мольбы о прощении, никакие обещания исправиться Анжеле не помогли. Дочка Бофортов, не прекращая лить слёзы, покидала вещи в чемоданы, и по телефону заказала себе билет до Вашингтона. До отъезда в аэропорт стояла на балконе, и молчала, являя собой живой укор совести. - Провожать меня не надо, я сама доберусь, - отказалась Маргарет от помощи старшей сестры. – Я не маленькая. Как она долетела, не сообщила, но Анжела всё равно знала, что приемная девочка уже дома, в крайне истощённом состоянии после всех пережитых ею стрессов. Эту информацию через несколько дней Миллер получила от мамы, приславшей на почту дышавшее ледяной вежливостью письмо, в котором невролог приносила извинения за причинённое Анжеле беспокойство. «Мне жаль, что я с мужем, и наша единственная дочь доставили Вам столько хлопот. Еще раз прошу прощения, и надеюсь, что Ваша карьера, как и Ваш брак с Леоном Кеннеди сложатся наилучшим образом». Далее, как всегда было в таких посланиях – порицаниях, следовала нижайшая просьба забыть о том, что кое – кто жил, простите, жила в семье, и этой семье много чем обязан. «Можете забыть о своих долгах, и жить, как Вы, дорогая, считаете нужным». Анжела трижды связывалась с домом кузины Бесс, но к телефону никто не подошёл. Вернее, трубку сняли, но нарвалась Миллер на хамку – родственницу, и та отказалась лишний раз напрягаться. - Я тебе не курьер, детка! – гавкнула на неё Бесс. – Господи, за каким только чертом я приютила ваш сумасшедший дом! Наорала, и оборвала связь. Больше Анжела ни с кем поговорить не смогла, каждый раз попадая на автоответчик. В самом конце декабря, за неделю до Рождества, мама всё-таки пошла на контакт. - Я думала, что ты выполнишь обещание, данное тобой после предательства Кёртиса, но ты тоже оказалась лживой эгоисткой, - Карина Миллер говорила, не сдерживая рыданий. - Мы с отцом надеялись, что хотя бы ты поступишь, как положено хорошей дочери. Но ты... От плачущей матери Анжела узнала, что она обошлась с родными куда более жестоко, цинично и подло, нежели Кёртис. Сын изначально вёл себя непочтительно, ставя свои цели выше интересов родителей, а вот она... Она, по мнению мамы, была воплощением двуличия, лицемерия и обмана. Прикинулась тихой послушной девочкой для того, чтобы нанести удар в спину. Нет, помогать не надо, отец, мать и сестра сами будут мучиться. - Ты за Леона замуж выходи, и выбивайся в президенты, - уязвила на прощание миссис Миллер. - Ни на Новый Год, ни позже мы не приедем. Можешь дальше отдыхать в Париже, подлая твоя душа... Бедный академик Миллер в столице и без неё проживёт. Анжела попробовала достучаться до родительницы, жалобно оправдываясь тем, что её командировка пока не завершена, надо работать. Кроме того, она же не знала, что папа приедет. - О чём я и говорю, - мама перевела дыхание. - О чём я и говорю. Хорошая дочь и долю секунды не стала бы колебаться или сомневаться, хорошая дочь сразу поступила бы правильно, оставив блестящую карьеру, чтобы всю себя, всю, без остатка, отдать семье, посвятить родителям. Как однажды сделала девочка Доббсонов. Вот она, как считала Карина Миллер — идеальная дочь. Просто идеальная. В отличие от некоторых. После разговора с матерью Анжела дрожащими руками положила трубку на рычаг, и спрятала лицо в ладонях. Стыдно, ей было невыносимо стыдно за своё поведение. Она не оправдала тех надежд, что наивно возлагали на неё отец и мать, она, как ни крути, хочет не отдавать, а брать, сделав ставку на личные амбиции. И по её вине сейчас страдают её близкие. Она так глубоко ушла в переживания и самобичевание, что услышала новый звонок, лишь когда сотовый свалился на пол. - Шерри? На девицу Биркин не похоже. Она никогда еще не вызывала Анжелу первой, только отвечала, давая почувствовать, что у неё, бедненькой, время крадут. - Шерри, Шерри! - разъяренно подтвердила блондинка. - Знаешь, с твоей стороны просто свинство! Можно же было предупредить! О чём? Да о прилете Маргарет, вот о чём! - Когда, в конце концов, ты научишься уважать наши планы?! - орала дочка Аннет и Уильяма Биркин. - Что за манера так вот внаглую ставить перед фактом? Обозвав Анжелу оборзевшей задницей, кинула трубку, не попрощавшись. Миллер, пока еще ничего не понимая, вызвала Леона. - Да, твоя младшая сестра нагрянула к нам вчера вечером, - недовольно подтвердил Кеннеди. - Ты бы хоть предупредила, что ли. Извини, но... Она не справилась с эмоциями, отчаянно разрыдавшись прямо в трубку. Всхлипывая, рассказала о ссоре и спешном отъезде юной родственницы, о ситуации с родителями, принялась извиняться за все причинённые её глупостью неудобства. - Так, Анжела, ты где сейчас? - испугался Леон. Он примчался к ней домой (так и жил, оказывается, в Париже, не давая о себе знать), и долго утешал, объясняя, что её вины в инциденте нет, тем более она не сделала ничего дурного отцу и матери. Много говорил об эмоциональном шантаже, манипуляциях и токсичных отношениях. Исчерпав словесные аргументы, крепко обнял: - Ну всё, всё, я не сержусь, перестань... Гладил по волосам, просил успокоиться. Когда она прекратила шмыгать носом, велел собираться: - Едем домой, праздник скоро. В аэропорту Шайенна их никто не встречал, но Анжела была рада, ведь Леон сейчас принадлежал ей одной, а не Клэр или Шерри. Той азиатской дряни, кстати, тоже рядом не наблюдалось. - Мы втроём будем или кто — то ещё приедет? - Анжела втайне рассчитывала, что у Шерри и Клэр появится повод уехать. Обидно, но обе дамочки уже дома. Почему не встретили? Маргарет неприлично оставлять одну. И эту самую Маргарет надо увести из дома, чтобы кое — кто спокойно поселился на всегда запертом от Анжелы третьем этаже. - Как себя ведёт моя сестра? Как и все манипуляторы: с виду овечка, по сути гиена. Наглая, привыкшая получать всё по первому щелчку, хамоватая и бессовестная. Давит на жалость и чувство вины, заставляя всех и каждого прогибаться под её капризы. - Но со мной, Клэр и Шерри у неё обломилось, мы не из тех, кто купится на её наивные глазки, - сжал пальцы Анжелы Леон. Нет, её ничего не говорят, общаются, как раньше, без какой — либо критики её поведения. С подругой же Кеннеди хотел серьезно поговорить. - Леон, я же не знала, что моя родственница... - завела Анжела. Не о Маргарет речь пойдет, успокоил Леон. Его тревожила старшая сестра мелкой засранки. - Ты таешь с каждым днём, Анжела, - сел рядом с ней любимый, когда они приехали в особняк. - Из тебя, милая, словно высосали всю кровь. На, держи, изучай. И не забывай выполнять домашние задания в конце глав. Тебе надолго хватит. Начни сегодня же вечером. Книгу эту Леон откопировал у приятеля, давно и успешно помогавшего людям отстоять свои права в токсичных отношениях, будь то семья или офис. - Извини, я не понимаю, при чём тут токсичность, - Анжела подспудно боялась открывать подарок. - И к чему мне книга об эмоциональном шантаже? Да к тому, что как «глубокоуважаемые» родители, так и «бедненькая» младшая сестра, используя самые грязные приёмы психологического прессинга, превратили Анжелу в лишенную права голоса невольницу, беззастенчиво помыкая ею. Или она думает, будто Леон ничего не видит, либо ему всё равно? Он же переживает за свою близкую подругу, и хочет, чтобы её жизнь сложилась счастливо. - Но за это счастье тебе, милая моя, придётся бороться, - напарник подал ей вторую толстую папку. Он положил на столик стопку книг. «Эмоциональный шантаж», «Психологические вампиры», «Токсичная семья». Все написаны разными авторами. - А что в другой папке? - Анжела не хотела её открывать, как, впрочем, и первую. Зарубежное издание, на тему умения противостоять манипуляциям. Леон посоветовал начать с неё. Попросил прочитать первую главу уже сегодня, и выполнить хотя бы одно домашнее задание. Она честно приступила к работе, но бросила, не дойдя и до середины вступления: глаз резанула фраза «хорошая дочь». Её остановил страх. Она понимала: книга вскроет всё то, что она с детства заталкивала в самые темные уголки души, боясь увидеть истину. На следующее утро, до завтрака, она осторожно постучала в комнату сестры, и робко попросила разрешения войти. - Выяснить, сплю я или уже встала, чтобы на тебя время тратить, благородное происхождение не позволяет? - пнула Маргарет. Прощать девушка никого не собирается, слишком многое надо пережить и преодолеть. Как дома? А подлая эгоистка на что рассчитывает? Конечно, бедные родители, после того, как одна лживая авантюристка обманула их, всё делают сами, крутятся сутками, не могут позволить себе полноценный отдых. Папа тратит огромные деньги на услуги корректоров, переводчиков и наборщиков текстов, мама тоже измучена до предела. Она думала, что вырастила хорошую дочь, надеялась, верила, а в итоге с жизненными невзгодами сражается сама. Кое — кто, давший родителям слово, предпочёл смыться и забыть о семье. На людях она, вопреки опасениям Анжелы, держалась очень любезно, никак не давая понять, что обижена на старшую сестру. Задавала вопросы о работе, делая вид, будто рада чужим успехам. Но смотрела так, что Миллер понимала: на примирение надеяться смысла нет. В полдень тридцатого декабря Леон повёз их с сестрой за покупками. Когда Маргарет убежала в ювелирный отдел, спросил, как у Анжелы продвигается работа над домашним заданием первой главы. Получив ответ в виде унылого вздоха, ласково взял за руку: - Я и не говорил, что будет легко. Но свобода того стоит. Главное — не бросать. Она для приличия покивала, но к книге больше не прикасалась, всё своё внимание деля между сестрой и Леоном. Предпраздничный вечер, как и в прошлый раз, они провели, сидя у камина. Между парочкой бдительных церберов в лице Клэр и Шерри. Анжелу с каждым годом эта ситуация злила всё сильнее. Девицу Биркин еще можно понять: она банально ревнует приемного папочку, и не хочет делить внимание Леона с его потенциальной женой. Но Клэр — то какого чёрта творит! Не может Новый Год с братом отметить?! Все эти злые мысли Анжела держала в себе, на публику сверкая голливудской улыбкой, и весело обмениваясь новогодними поздравлениями. За три часа до боя курантов к Леону ввалились Крис и Джилл, и испортили весь праздник, притащив с собой «сладкую парочку» в лице Влада и его любовницы Джулии. Анжелу так возмутило появление этих двоих, что она не смогла себя сдержать: - Какого черта вы тут делаете, Джулия?! Если я еще стерплю появление Цепеша, то вам... Она хотела сказать «надлежит сию же секунду убраться назад в столицу, и приступить немедленно к работе», но на неё рявкнула Шерри, приказав не забывать, что сама Анжела тут не более чем в гостях, и не имеет права распоряжаться. - Это она и её любовник тут никаких прав не имеют! - взвизгнула Миллер, чувствуя, что у неё начинается форменная истерика. За каким дьяволом Крис Рэдфилд приволок сюда эту особу, что Джулия тут забыла, почему она не работает, не выполняет свои обязанности, да кто ей вообще позволил находиться рядом с начальством в неформальной обстановке, и... - Довольно, - оборвал Леон. - Мисс Бофорт, вы с сестрой уезжаете. Сейчас, и мое решение не обсуждается. Идите, собирайте вещи. И сестру с собой уведите. Полчаса вам на сборы. Время пошло. Далее Анжела помнила всё, точно в плотном тумане. Вроде Леон попросил у Влада и его шлюхи прощения, вроде бы отконвоировал их с Маргарет наверх... - Я с кем разговариваю, тупая ты свинья?! - режущий уши визг привёл её, наконец, в чувство. Младшенькая орала в течение всей той новогодней ночи. По мнению мисс Бофорт, худшей суки, чем её сводная сестра, еще не было. Анжела, эта тварь поганая, опозорила всю семью, в чужом доме закатив безобразный скандал. Оскорбила и Клэр с Шерри, обозвав их сторожевыми псинами, бдящими за нравственностью Леона, наорала на Влада, обвинив его во всех неудачах Полицейского Департамента, и нахамила Джулии, заклеймив свою подчиненную грязной проституткой. - Ты совсем уже с головой не дружишь? - вопила Маргарет. - Ты сумасшедшая! Еще и маму приплела, тупая скотина! Ты всех опозорила! - Кто нас в этот отель привёз? - потерянно обратилась она к сестре. Санта Клаус спустился с небес, вот кто, рявкнула Маргарет. Естественно, Леон. И выглядел он так, что на него страшно было смотреть. На дрожащих ногах Анжела доплелась до ванной, умылась, и уставилась на своё отражение в зеркале: - Господи, что я натворила?! Выставила себя последней сукой, лезущей к мужику в постель, язвительно просветила вошедшая следом Маргарет. И этой шлюшке Джулии показала своё истинное лицо. Точнее, рожу тупой истерички, не умеющей себя вести. Как, как настолько глупая баба могла занять серьезную должность, как?! Анжела не защищала себя, покорно молчала, зная, что виновата перед семьёй. Надо же было так осрамить род Миллеров! Даже Кертис принёс меньше вреда, что его дура — сестра. - Знаешь, что хуже всего? - заглянула ей в лицо сестра. - Нет? А я тебе скажу, раз уж ты сама догадаться не в состоянии! С этого дня одна паскудная сучка, работающая под «мудрым» руководством Анжелы, будет иметь оружие против начальства. Джулия в любой момент может распустить язык, пустив под откос репутацию чужой семьи. Она грозилась отъездом в Гарвардвилль, но передумала, разрешив Анжеле взять два билета на Вашингтон. Пока летели, не говорила ни слова, по возвращении Маргарет сразу нажаловалась родителям. - Нет, пока у неё поживу, пора определиться с институтом, - тяжело вздыхала мисс Бофорт. - Позвать её? Повесив трубку, Маргарет сказала, что родители об Анжеле слышать не хотят, такой позор. - Будь благодарна, что хотя бы я тебе одолжение сделала, поселившись в этом клоповнике, - обругала она старшую сестру. - Перед Леоном, кстати, не мешало бы извиниться. На звонок Анжела отважилась лишь в середине января. До того она успела встретиться с Джулией уже в офисе, а на её любовника нарвалась во время конференции, которую проводил министр юстиции. Подстилка генеральского сынка, злобно улыбаясь, молчала, Влад же, сволочь, не упустил шанса дать коллеге из смежной конторы иезуитский совет посетить психолога. - Сам убирайся к чертовой матери, генеральский выблядок... - прошипела она ему в ухо. Он ей заплатит, и потаскушка его тоже, они оба еще пожалеют, что посмели встать между нею и Леоном. - Я вас обоих достану, дай только время... - бессильно злилась она на торжественном фуршете. Убила бы, убила бы собственными руками и его, и её! Особенно Джулию за её сволочной подлый эгоизм, за эту привычку ставить свою мерзкую задницу на первое место, за бесконечные отказы, и нежелание что — то делать в ущерб себе. Убила бы... Анжела так и не смогла понять, как ей удалось не выкинуть шлюху Влада с работы, когда они обе вышли на службу после праздников. Джулия прикинулась, будто никакого скандала тридцать первого числа не было, вела себя спокойно и вежливо. Закончила она, как всегда, ровно в три пополудни, и засобиралась домой. - Куда это вы уходите? - строго вопросила Анжела, хотя расписание хамки знала наизусть. - Вы сегодня задержитесь до восьми, ясно? У меня для вас работа. Нет. Не ясно. Начальство обязано о сверхурочных делах предупреждать в письменном виде за трое суток, а не так по — хамски ставить перед фактом. - Я не понимаю... - от ярости Анжела ощутила приступ удушья. - Неужели вам так трудно хоть изредка сделать что — то для других людей?! Нечего с ней, полноправной гражданкой США, говорить на повышенных тонах, огрызнулась офис — менеджер. - Я вам не рабыня, чтобы вы за меня решали, как мне распоряжаться моим личным временем, - паскуда Цепеша спокойно прошла к лестнице, ведущей на первый этаж. - До восьми я работать не буду. Вы обязаны предупреждать в письменном виде. Потерпев поражение в открытом бою, Анжела сменила тон: - Хорошо, просто помочь вы можете? Нет. И хватит уже требовать. - Фредерике — то вы не отказываете... - обиженно сказала Миллер в спину уходящей поганки. Верно — ради Фредерики Джулия и на сверхурочную нагрузку даст согласие. Ибо Фредерика, в отличие от Анжелы, к сотрудникам не по — скотски относится, она видит в них людей со всеми их правами и свободами. - И знаете, капитан Миллер, что я сделаю, если вы не перестанете давить на меня? - Джулия говорила так тихо, чтобы её могла услышать только разъяренная начальница. Потаскуха обещала нажаловаться Леону. Это был уже не нокаут. Анжела не нашла слов, чтобы охарактеризовать своё состояние после стычки со служащей. Леону эта сука будет ябедничать... - Тварь, ты мне когда — нибудь... - выдохнула Анжела, идя к себе в кабинет. Она так сильно разозлилась на Джулию, что выплеснула весь свой гнев во время телефонного разговора с человеком из «Террасейв». А когда остыла, и перезвонила, чтобы извиниться, нарвалась на Клэр и, как следствие, получила новый конфликт. - Следующего раза не будет, с тобой после твоей хамской выходки ни один из наших работать не согласится, - ругалась Рэдфилд. - Почту проверь. Там всё, что тебе надо знать о Гравиче. Нет, Леона в городе нет. Где он? Вот уж Анжеле такие подробности ни к чему. Извинения Клэр принимать отказалась. Они ни ей, ни остальным членам семьи не нужны. - Анжела, давай без обид, но посети хорошего психолога, - посоветовала младшая сестра Криса. - Дальше, если ты не возьмёшься за свои проблемы, будет только хуже. Нет, это не она, Шерри, Леон и Крис подлые предатели, променявшие Анжелу на Влада с любовницей, а бывшая напарница агента Кеннеди слишком многого требует от друзей. И это Анжеле надо пересмотреть все свои убеждения, чтобы вернуться к полноценной жизни. - Я понимаю, почему ты нам испортила минувший Новый Год, - Клэр заговорила более мягким тоном. - Но впредь, пожалуйста, на праздники не приезжай. Прощаясь, она повторила свой совет насчёт психолога. Сказала, что в «Терре» есть замечательный специалист, много лет посвятивший работе с жертвами токсичных отношений. Положив трубку, Анжела ощутила страстное желание уйти в душ, и отмыться там от грязи, в которой только что вываляла её Клэр. Немного придя в себя, набрала номер Леона. Вызов не приняли, но Кеннеди прислал сообщение, где просил в до конца месяца оставить его в покое: он занят. - Делами государственной важности? - напустилась она на любимого, когда он всё-таки ответил ей. - Или ты окончательно променял меня на этого генеральского сынка? Леон, как и чуть раньше Клэр, рекомендовал обратиться за помощью к психологу, вместо того, чтобы вымещать на всех вокруг накопившуюся внутри злость. - Я тебе те книги, которые ты явно не потрудилась открыть, домой прислал, напарница, - грустно сообщил Кеннеди. - Анжела, я всё понимаю, и очень за тебя переживаю, но терпеть твоё поведение не буду. Прости. Домой Анжела не шла, а убито плелась, мысленно перебирая список дел, которые ждут её в квартире: ужин, уборка, готовка на завтра, почта, диссертация, отчёт из «Террасейв»... - Господи, ты свою рожу в зеркале видела?! - спустила на сестру всех шавок Маргарет. - Смотреть тошно! Анжела не сказала ни звука в свою защиту, только смиренно спросила, не присылали ли ей чего с курьером. - На, - девушка пнула ей открытую коробку, - жри... Хлопнула дверью, и закрылась у себя до утра. Ужинать не стала, к завтраку также не вышла. И всю неделю злобно молчала. В пятницу, незадолго до конца рабочего дня, неожиданно позвонила, чтобы узнать, сподобится некто встретить маму, или она должна добираться сама. У Анжелы, как назло, было дежурство до утра, и сразу покинуть участок она не смогла. Помчалась за Фредерикой, чтобы та хоть на пару часов осталась, и прикрыла. - Вызовите матери такси, у меня свои планы, - отказала коллега. И ушла. Анжела же до окончания дежурства ничем не могла заняться, так боялась, ругала себя, и мучилась чувством вины. Из участка вылетела стрелой, домой бежала, не разбирая дороги. Даже в супермаркет заглядывать не стала, так торопилась к семье. Квартира встретила её пустыми комнатами, и запиской на тумбе в прихожей. Мама уведомляла, что искать ни её, ни младшую сестру не надо. Раз уж кое — кто держит родных за эмоциональных вампиров и манипуляторов, этих самых родных у человека больше не будет. *** Сенатор Миллер горько улыбнулась, глядя перед собой. Да уж, умная матушка, бегло просмотрев книжки, присланные Леоном, правильно всё поняла, и нанесла рисковавшей выйти из-под её влияния дочери упреждающий удар, в результате которого Анжела бездарно растратила ещё почти целый год, упустив и отличную учёбу в Испании, и интересную командировку в Москву, и все сроки сдачи диссертации, и шанс издать свою собственный учебник. Все свои силы тогда она бросила на примирение с родными, считавшими её личной рабыней. Само собой, что такое унизительное положение Анжелу не могло не злить. И она злилась. На отца, на мать, на сестру, на бесконечных гостей, достававших так, что порой выть хотелось в голос, на эти нескончаемые поручения, задания, требования... Страшнее всего то, что она в тот период не понимала, как силен её гнев, и на кого, главное, этот гнев направлен. Анжела искренне считала, что её бесит наглость Влада, эгоизм Джулии, лень Анны Крамер и пошатнувшаяся дружба с семьёй Леона. Прозрение, как всегда, пришло слишком поздно. ***