Победителей не судят

Пока вертолет, пилотируемый Джоффри, нес Анжелу к Белому Дому, она без устали восстанавливала в памяти события тех таких далеких и относительно счастливых дней, когда еще не началась та офисная война, закончившаяся одним – единственным выстрелом. И была жива вся семья Гравичей. Сенатор Миллер спрашивала себя, почему она не обратила внимания, почему тогда проигнорировала предупреждения, посланные самой жизнью? Почему она, будучи опытным и умным полицейским, не увидела результаты своих поступков в долгосрочной их перспективе? Почему? Ведь можно же было катастрофы - и суицид, и суд Линча, предотвратить,… Можно было сохранить дружеские отношения с Леоном, можно было не допустить самоубийства Анны. И той роковой ошибки, погубившей семью Гравичей, она, Анжела, также могла избежать.… Если бы вовремя сумела переступить через свои моральные ценности и принципы, забыть обиды. Если бы смогла преодолеть ненависть к Владу и его тогда еще подружке. Анжела заправила за ухо длинный локон, специально выпущенный из пучка, упрямо сжала губы, и резко, судорожно выдохнула. Толку сейчас перемалывать осколки прошлого, погибших не вернешь, дружбу не восстановишь.… У любого полицейского, как и каждого политика, есть свое собственное кладбище, где похоронены те, кого ты не смогла спасти.… Сейчас остается только делать выводы, и надеяться, что второй раз на эти самые же грабли она не наступит. *** Гарвардвилль. Лето 2009 года. Анжела вызвала капитана Кирби с командой экспертов, успела связаться с Мортоном, сказала ему о возникших непредвиденных обстоятельствах, вынуждающих её остаться дома на целый месяц. - Как минимум, шеф, - извинилась Анжела. – Простите, но у нас тут, похоже, массовое убийство произошло, я не могу уехать, была хорошо знакома с жертвами. И я нужна родителям. Мортон, как обычно, проявил и понимание, и хладнокровие: - Ясно. Я сейчас же оформлю на вас приказ. Помогайте родным, защищайте жертв, и ни о чем не беспокойтесь. После Мортона Анжела созвонилась с подружкой Влада, чтобы узнать, есть у Джулии новости о Рубин. - Я до неё дозвонилась, - раздраженно отчиталась подружка Влада. – Рубин забрала сына и ушла в общину, говорит, что теперь она будет жить со своими братьями и сестрами. Заявление на увольнение, сказала, пришлет почтой. Мэм, есть законные способы увезти её из секты, не спрашивая согласие? Ведь когда она поймет, с кем связалась, будет поздно! Необходимо как можно скорее забрать ее назад, пока вербовщики не подавили ее критическое мышление! К стыду и сожалению, таких методов не было. Рубин, хоть и безнадежная дура, но она взрослая дееспособная женщина, а организация, членом которой стала медсестра, пока еще не запрещена. О детях Свидетели Иеговы проявляют заботу, есть даже детские садики на дому, работают там профессиональные няни, так, что больной сын Рубин будет под должным присмотром. - И кстати о критическом мышлении, - чуть повысила голос Анжела. – Не судите о других по себе, мисс Лестрандж. Это самое мышление в мозгу Рубин отсутствует. Его просто нет, поймите, наконец, моя дорогая. Это вы склонны думать, анализировать и подвергать сомнениям полученную информацию. А вашей сослуживице важно сделать по – своему. Даже если она творит откровенные глупости. Извините, но я не могу сейчас заняться проблемами Рубин. Я на месте преступления. Джулия поняла и откланялась, на прощание, попросив Анжелу сохранить за Рубин рабочее место. Хотя бы до конца текущего месяца. Подружка Влада хотела все же убедить дурочку – медсестру порвать отношения с сектой. Вот тут в душе капитана Миллер зашевелились симпатии к этой вроде бы эгоистичной женщине. Джулия, судя по её активности, искренне переживает за оступившуюся коллегу, хочет ей помочь. «Только потому, что эта самая помощь не отнимает у неё много сил и времени», - одернула себя Миллер. – «Очень удобно сидеть дома и названивать руководству, ничего не делая самой». Интересно, проявила бы она точно такое же рвение, если бы Анжела поручила ей съездить в секту, и забрать оттуда Рубин. Войдя в прихожую, капитан Миллер выкинула из головы и Джулию с ее капризами, и дурочку Рубин, чтобы отдать всю энергию работе. Так, роль – ставни полностью опущены. Внутренние. Внешние, более мощные, были подняты, Анжела еще на улице заметила. Покопавшись в кармане, вытащила ручку и ткнула ею в выключатель, чтобы не оставлять своих следов. Сюрприз: отключен свет. Слава Богу, что механизм, отвечающий за ставни, работал автономно, и минуту спустя Миллер уже осматривалась благодаря уличным фонарям. Видно плохо, но общую картину оценить можно. Первый труп – младшая внучка Трикси – лежит в середине холла, лицом вниз, руки раскинуты в стороны, просторная домашняя туника задралась выше талии, позволяя увидеть тату в виде цветочного узора на пояснице. Что девушка мертва, было видно сразу: с мачете в сонной артерии долго не протянешь. Но Миллер, порядка ради, проверила пульс, попутно отметив, что в убийство по пьянке картинка вписывается слабо. - Одна есть, - сказала сама себе Анжела и крикнула в прихожую. – Папа, мама, внутрь не заходите! И уведите Маргарет как можно дальше. У вас оружие есть? Папа ответил, что только перцовый баллончик, огнестрельного ничего нет. Анжела попросила родителей и Саймона вернуться в машину, и там закрыться. Целее будут. Родители и сестра, слава Создателю, оказались людьми с мозгами, в отличие от «супруга». Саймон не придумал ничего лучше, кроме как вслед за «женой» войти в холл. Увидел покойницу, почуял характерные для места убийства запахи и грузно свалился в обморок. Мысленно плюнув от злости, Анжела, чтобы не перекрикиваться, позвонила отцу и спросила, знает ли он телефон Влада Цепеша. - Вызови его в дом Бауманов, папа, - осторожно перешагнула через ноги лежащего в отключке «мужа». – Пускай Цепеш тоже делом займется. Ведь главу семейства арестовали федералы. Вот пусть теперь помогают нам. Нет, просто скажи, что я после пьяного звонка миссис Бауман решила навестить ее, и что она угрожала суицидом. Мы забеспокоились, и по дороге домой решили ее навестить. Далее отец – ученый справился сам. Анжела слышала, как властно и жестко он говорит с Владом по второму аппарату. Беседа заняла меньше двух минут, после чего довольный собой математик сказал, что их Светлость скоро изволят прибыть. Передал ей распоряжение Цепеша: - Их Милость велели тебе в одиночку выживших не искать. Иди к нам. В конце концов, пусть люди капитана и федералы сами делают свою работу. - Папа, у меня тут Саймон в обмороке, так, что никуда я не пойду, прости, - извинилась она. – Ты держи свой баллончик наготове, и атакуй всякого, кто не я, до приезда местной полиции и Цепеша. Она очень хотела сама и дом осмотреть, и найти тех, кто сумел выжить в этом аду, но, коли она уже была не у себя, пришлось застыть посреди холла рядом с телом Трикси и ждать, когда прибудет капитан Кирби в сопровождении группы экспертов - криминалистов. Пока она стояла, успела внимательно оглядеть сам холл, и видимую из него часть одной из трех гостиных. Судя по позе, в которой лежала сейчас Трикси, она или уходила, или же убегала как раз оттуда, хотя никаких следов борьбы пока видно не было. Даже роскошная итальянская напольная ваза из муранского стекла в виде распускающихся гиацинтов (миссис Бауман говорила, что её сделали по заказу), и та оказалась цела. Скорее всего, бедняжка Трикси не ожидала нападения. По дому она передвигалась, как правило, резвым галопом, сопровождая беготню громким топотом. Родители, дядя и бабка часто с ней ругались, но девчонка шумела им назло. Жить здесь, в Гарвардвилле, ей было скучно, Трикси привыкла к суете Лос-Анджелеса, и во время летнего отдыха не прекращала доставать как деда с бабкой, так и родителей просьбами вернуть ее в «нормальный город». Гарвардвилль дочь и внучка столпов науки считала «жалким клоповником со старыми шнурками». Обычно Трикси через неделю – полторы добивалась своего, изводя родных ежедневным нытьем да жалобами на депрессию, и отец с матерью разрешали ей уехать из дома бабушки. Но не в этом году. Арест главы семейства превратил девушку в невольную затворницу, вынужденную целыми днями сидеть у себя в комнате. И всех остальных членов семьи тоже. Сама миссис Бауман, её взрослые сын Келвин и дочь Мириам, равно как их супруги и дети – подростки. Все они превратились в пленников этого стилизованного под средневековый замок (ох, уж эта мода!) особняка. - Слава Богу, что побочный сын академика не приехал вместе с женой и дочерьми, - пробурчала себе под нос Миллер, снова вынимая телефон. – Простите, капитан Кирби. Долго вы еще? ЧТО?! ЧТО?! Нет, ну не скоты ли они, сэр! – заорала она на весь этаж, когда узнала, почему ее коллеги так опаздывают. Было от чего взбеситься. Этот сукин сын Влад, переговорив с профессором Миллером, оказывается, уже запретил капитану Кирби вмешиваться, сказав, что расследование в доме Бауманов будет проводить только ФБР, раз уж местные стражи закона не выполнили свои прямые обязанности. Ей, офицеру полиции Анжеле Миллер, разрешено присутствовать в качестве стороннего наблюдателя. - Дочка, прости, - сквозь зубы проинструктировал её бывший босс, - но тебе они велели ждать их. И оказывать им… содействие. Прошу тебя, милая, не сорвись там.… Веди себя сдержанно. Я тебе дома расскажу… Анжела пообещала, что эксцессов не будет. Убрала телефон, чтобы помочь очнувшемуся «мужу» встать: - Лучше выйди на улицу. Дверь не трогай, там могут быть следы. Иди! Постояла, размышляя, что она может еще сделать, прежде чем приедет Цепеш, и превратит её в бессловесную куклу, имеющую право только смотреть. Ответ пришел сам собой: Леон. Правительственный агент обладает более широкими полномочиями, чем федерал. Кеннеди, между прочим, однажды уже осадил зарвавшегося умника из ФБР, заставив парня поделиться с Анжелой ценной информацией (увы, не Влада). Леон долго не подходил к телефону. Неужели уехал? Нет, после второй попытки Анжеле ответил задыхающийся голос любимого мужчины: - Что случилось, напарница? - Леон, ты все еще в Гарвардвилле? Ты мне нужен. Срочно. В доме Бауманов убийство. Пока я нашла только одну из внучек, но могут быть еще жертвы. Я сейчас жду людей Цепеша. Мне, как их Милость выразились, позволено сыграть роль наблюдателя. Леон, умоляю, хоть ты его на место поставь, он уже вконец обнаглел. - Обнаглел тут не Влад, дорогая моя, - прокашлялся Леон. – Обнаглели твои коллеги, считающие… Что?! – судя по шороху на заднем плане, он скинул с себя одеяло. – В особняке Бауманов убийство?! Какого черта там отсутствовала охрана?! Извини, ты тут не при делах. Я выезжаю. Начальничку своему бывшему, этому капитану Кирби и прочим полицейским шишкам дай совет запастись вазелином, чтобы было не очень больно, когда федералы их станут на колья сажать. Не смешно, милая. Сказано же было глаз не спускать… Он со стуком кинул телефон, скорее всего, на прикроватную тумбочку, не выключая аппарат. Около двух минут Анжела слышала, как Леон, изощренно ругаясь, носится по спальне, ища одежду. - … идиоты. Влад говорил им, что дом Бауманов надо стеречь и оберегать от местных неадекватов, но Цепешу посоветовали не лезть в чужую работу. Сами, мол, знают, что им, копам, делать нужно. Никому семейство академика не нужно, их теперь будут избегать. Дебилы.… Пустили на самотек, и Анжела там один труп уже нашла. Только сейчас Миллер сообразила, что Леон – то говорил все это время не с ней. В комнате с Кеннеди был кто – то еще. Анжела плотнее прижала к уху телефон. Так и есть: женщина. Голос из-за посторонних шумов слышно плохо, но все, же можно было различить, как она утешает агента, упоминая о давних, так и не улаженных контрах между полицией и ФБР. Что – то там про болезненное самолюбие, Эдгара Гувера и традиционное противостояние между «отцами и детьми». Отцы и дети? Они тут, каким боком? Оказалось, та невидимая женщина имела в виду возмущение тем, что Влад, годящийся комсоставу здешней полиции в дети и даже внуки, вправе отдавать копам приказы, а они должны их исполнять. - Со времен Гувера тянется, Леон, - на том конце устало зевнули. – Полицейский Департамент каждый раз исходит на мыло, когда ему отдают распоряжения агенты ФБР. А Влад их еще и здорово разозлил год назад. Они считают, что Цепеш присвоил себе их заслуги. Здешние стражи порядка из вредности будут тыкать его носом, напоминая, что он тут не у себя. И чувства профессиональной солидарности. Леон громко фыркнул: - Присвоил заслуги?! А кого, извини меня, маньяк сутки в плену держал? И кому эта гниль болотная пять ребер сломала, не говоря уже об ожогах? Согласен, психологический портрет убийцы сделали полицейские, но вычислил и взял его Цепеш. Так что медаль он получил по праву, о чем бы там не бухтели по углам. Опять шорох, шуршание и долгий стонущий вздох. Снова женщина: - Только им не говори, ладно? А то станешь для местных стражей порядка врагом народа номер два. Первый у них Влад. Люблю тебя. Ответа Леона Анжела не услышала, их заглушил долгий поцелуй. Сквозь оглушающую душевную боль до Миллер донеслось нежное мужское: «до утра не вставай», и теплое «береги себя», сказанное той, другой женщиной. Той, что сейчас делит постель с Леоном… Анжела сама нажала клавишу отбоя и убрала телефон в нагрудный карман. Убрала и вышла на крыльцо, где сидел бледный от потрясения Саймон. Глянул на нее, тут же вскочил: - Тебе плохо? - Я в порядке, - отвела его руку, села на ступеньку. – Я в порядке. Она забыла, что находится на месте преступления, что еще пять минут назад в ней горело профессиональное рвение и стремление посрамить Влада, что неподалеку изнывают в машине родители со сводной сестрой. Её мир снова рухнул. Рухнул оттого, что любимый мужчина, как она успела понять, был с другой женщиной, когда Анжела позвонила ему. «Он несвободен, дочка. У него уже есть любимая женщина. Тебе лучше забыть о нем». Она стиснула кулаки и закусила губу, чтобы не разрыдаться от боли и обиды. Леон был с другой женщиной.… Лежал с ней в одной постели, обнимал, говорил теплые слова какой – то чужой бабе. До утра не вставай. А она сказала Леону: «береги себя». Анжела, опираясь локтями на колени, спрятала лицо в ладони. Только бы не заплакать. Только бы… - Анжела, тебе плохо? – аккуратно приобнял ее Саймон. Она грубо скинула его руку: - Не хватай меня! Вскочила, отошла подальше. Тоже мне, утешитель нашелся. Она проследовала к машине, где сидели родители с сестрой, и поскреблась, прося впустить ее в салон. Отец, не успевший войти в дом, тут захотел знать подробности. Анжела сказала, что видела только тело Трикси. - Где остальные? – проснулась Маргарет. Анжела пока не могла сказать. Сообщила о своей беседе с капитаном Кирби, и горячо поблагодарила сводную сестру за нелицеприятные эпитеты в адрес Влада. - Ты выразилась еще слишком мягко, - Миллер стиснула кулаки. – Этот мерзавец прозрачно намекнул, что полиция Гарвардвилля плохо работает. На себя бы вначале… Её отвлек стук в окно автомобиля. Приехал Леон. - Привет, напарница, - голос у него звучал глухо и недовольно. - Я так понимаю, у тебя тут криминальный труп? Пошли, осмотримся до приезда Цепеша. Может, кого живым найдем. Возьми. Кеннеди протянул ей желтоватые латексные перчатки. Анжела привычно надела средство защиты и вслед за Леоном снова вошла в прихожую. Спросила, с собой ли него диктофон. Получив утвердительный ответ, предложила включить запись. Не потому, что при обследовании места преступления надлежит фиксировать все свои действия, вовсе нет. Анжела хотела слышать этот негромкий, бархатный, теплый голос. И свое имя, произносимое Леоном. Бывший напарник, однако, не спешил оправдывать её надежды. Обходя дом, Леон работал почти без слов, говорила в основном она. Мужчина лишь отвечал на её вопросы, ограничиваясь холодными «да» и «нет». Когда они достигли лестницы, ведущей на второй этаж, ей показалось, будто в одной из дальних комнат кто – то рвет бумагу или очень тонкую ткань. Еще где – то, чуть ближе, слышался какой – то непонятный звон. Рванулась было вперед, но Леон, поймав ее за воротник джинсовой рубашки, развернул к себе лицом, молча, сунул ей под нос крепко сжатый кулак, грозно сдвинул брови и знаками дал понять, чтобы она держалась за его спиной. Вытащил из кобуры пистолет, беззвучно двинулся на источник странных шорохов. Они с Леоном осмотрели уже две гостевые спальни, когда изволили явиться Влад Цепеш сотоварищи. Ба! С ним даже десяток штурмовиков в полном боевом облачении! Таки – да, самое то, чтобы арестовать пожилую пьяную тетку… Миллер чуть не разбила себе лицо классическим фейспалмом. Герои, да. Прямо Капитан Стив Роджерс со своей ревущей командой. Влад, между тем, жестами раздал своим людям указания, и бойцы неслышно рассыпались по помещениям. В трех комнатах никого не обнаружили, там, слава Богу, было пусто, а возле открытого настежь окна четвертого кабинета сидела, уронив голову на батарею отопления, Мириам. Ей неведомый убийца также попал в шею, воспользовавшись шпагой. Оружие, как и в случае с Трикси, застряло в теле погибшей. Поза жертвы говорила о том, что дочка миссис Бауман в момент гибели спокойно курила, выпуская дым на вечернюю улицу. Интересно.… Очень интересно.… Кстати, вот вам и причина непонятного звона: с окна свисала маленькая, но очень дорогая «музыка ветра». А на подоконнике валяется тлеющая сигара. Хвала небесам, что упал окурок на огнеупорное покрытие, а то тут уже весь дом пылал бы. - Леон, а тут орудия убийства нет, - шепотом сказала она напарнику. – Унесли с собой? Кеннеди зажал ей рот горячей шершавой ладонью и сделал страшные глаза: молчи, мол. Затем стремительно переместил руку с ее лица на затылок, притянул за волосы к себе и прошипел в ухо: - Выдеру.… Держись сзади… Убрал пальцы, снова взял оружие и пошел за спецназом ФБР проверять оставшиеся комнаты. Как и ожидала Анжела, не уцелел никто. Абрама, мужа Мириам, они нашли в наполненной водой джакузи. Метод расправы тот же – холодное оружие, метко брошенное в шею. Мужчина, как и его жена, не ждал подвоха. И, скорее всего, вряд ли успел понять, что с ним произошло. - А тут наш убивец применил кинжал, - пробурчала она себе под нос. Келвина Миллер с Леоном обнаружили в туалете. Смерть застала его во время бритья, возле пальцев погибшего мужчины валялся станок. Младший Бауман тоже, вероятнее всего, не сумел поймать секунду, когда ему в шею воткнули, а может, и метнули стилет. - Все чудесастее, и чудесастее… - проворчала Миллер так тихо, чтобы ее не услышал даже идущий впереди Леон. Жена Келвина погибла в своей с мужем спальне. Тело распростерлось на ковре у антикварного трюмо, женщина лежала, устремив неподвижный взор в белый натяжной потолок, пальцы жертвы сжимались, словно перед смертью она пыталась выдернуть из своего тела оружие, на рукояти японской катаны. Значит, осталось найти миссис Бауман и детей. Анжела надеялась, что если не старуха, то хотя бы дети в этом кошмаре сумели уцелеть. Не судьба. Спустя полчаса Влад их всех обнаружил. Каждого в принадлежащей ему спальне на последнем, третьем, этаже. Ни один из четверых подростков, как ранее взрослые члены семьи, не ждал никаких «сюрпризов». Все они также были убиты мастерскими ударами в шею. Причем орудия преступления злоумышленник не стал забирать с собой. Оставил торчать в телах. - Кто мог с ними так жестоко расправиться? – прошептала Анжела. - Рискну предположить, что некто – то из тех, кто стал жертвой психологических игр главы этого семейства, капитан Миллер, - так же тихо откликнулся стоявший рядом Влад, натягивая почти прозрачные голубоватые перчатки. – Вашего академика много кто недолюбливал. Задолго до трагедии в Румынии. Анжела ответила ему, что не хуже Цепеша знает причину. Профессор чрезвычайно суров и строг, он не прощает даже малейших ошибок, жестко требует соблюдения всех инструкций и правил, принятых как в Гарварде, так и в других высших образовательных учреждениях. Профессор Бауман никогда не допускал студента к экзамену, если у того была пропущена хотя бы одна лекция или семинар. Он раз по двадцать мог вернуть реферат на доработку, если обнаруживал там мельчайшие недочеты. Безжалостно прогонял с занятий, увидев, что у слушателя отсутствует живой интерес к читаемому материалу. - Потому и жил последние десять лет альфонсом на деньги супруги, - сытым упырём оскалился Влад. – В Гарварде Баумана терпели из уважения к его жене. Все – таки самый щедрый меценат, дававшей средства на ремонты, и покупавшей книжки в библиотеки. В других университетах «Лиги плюща» к вашему старому приятелю относились не лучше. Лекции читать разрешали, но от проведения экзаменов, семинаров и прочих проверок знаний у студентов давно уже отстранили. Далее агент Цепеш, в процессе осмотра предпоследней комнаты, а искали они теперь миссис Бауман, все так же презрительно улыбаясь, поставил Анжелу в известность о том, что даже книги, статьи и доклады великого психиатра (в голосе федерала сочился скорпионий яд) печатали благодаря финансовым вливаниям его жены. Миссис Бауман, оказывается, в течение последних трех лет покупала место для публикаций. Анжела, чьи руки уже болели от желания хорошенько врезать Владу, ехидно спросила, кто же тогда, супруга, или другой кто, финансировал так называемые поведенческие эксперименты профессора. Вопрос – то она задавала Владу, но ответ получила от Кеннеди. Леон злым шепотом сказал, что данные мероприятия спонсировались телевидением. Да, из тех мест, где Бауман проводил свои, как он их называл, тренинги, велась прямая трансляция, и аудитория у каналов, плативших Бауману, была серьезная. Показывали передачи не в прайм – тайме, но рейтинг и, соответственно, доход, в десятки раз окупали все затраты на профессора с его капризами. Услышав эту слова, Анжела, которая успела выскочить в темный широкий коридор, встрепенулась, и стала теребить напарника, требуя сообщить, почему тогда новый «тренинг» так страшно закончился. Ведь можно же было предотвратить трагедию. Леон, уже выходивший из комнаты, хмыкнул, что хозяева телеканалов беспардонно врали своей аудитории, говоря им про прямой эфир. На самом деле глупым зрителям демонстрировали подлакированные видеозаписи. Разумеется, что последний эксперимент достоянием общественности не стал, все отснятые материалы превратились в улики. - Как выражается моя близкая подруга Ингрид Ханниган, свист художественный, - Леон убрал пистолет в кобуру. – Врут милсдари телевизионщики. Врут, и не… Она услышала, как негромко охнул Влад, увидела, что он бросается к ней и Леону, явно намереваясь от чего – то защитить.… Глянула вверх, куда секунду назад смотрел Цепеш, и увидела миссис Бауман с каким – то странным предметом в руках… В сознание её привёл громовой рык Влада: - Брать живой! Только живой! Чей – то сиплый голос, прямо у неё над ухом, сказал федеральному агенту, что старую кошелку после такой вот подлости впору на кол посадить. - Вазелином этот кол кто смазывать будет, ты? – прорычал федерал. – Не дергайся, она тебя насквозь прошила. Скажи спасибо, Кеннеди, что старая сука метила не в тебя, и поэтому ты отделался простреленным плечом. Так, давай, вот, отлично, сейчас подниму. Миллер, вы живы? Вы слышите меня? Похоже, она сильно ударилась, когда вы с лестницы упали. Только тогда она и открыла глаза. Открыла – и застыла в ужасе: она, оказывается, вместе с Леоном лежит на полу, Кеннеди сверху, закрывает её своим телом, она под мужчиной. А из левого плеча Леона, почти касаясь её груди, торчит… наконечник стрелы. - Леон… - Анжела попыталась встать, чтобы помочь Кеннеди. Влад рыкнул на неё, запрещая двигаться. Вместе с другим бойцом Цепеш бережно обхватил Леона поперек туловища, чтобы придать раненому сидячее положение: - Дэн, держи его. Я осмотрю рану. - Нет, я сама! – Анжела, при поддержке второго бойца, с трудом села. – Я умею делать перевязки! Дайте мне… Влад даже отфыркиваться не стал, её слова он проигнорировал, занимаясь пробитым стрелой плечом Леона. Разрезал на Кеннеди глухую серую футболку, отбросил в сторону обрывки, вынул из кармана на плече коричневую мотоциклетную перчатку и сунул Леону: - Зажмите зубами, агент Кеннеди. Слушайте меня: делаете вдох, затем выдох, и после выдоха задерживаете дыхание. Понятно? Леон, здоровой ладонью подносивший к губам импровизированный кляп, кивнул. По вискам мужчины струился пот, лицо посерело, но в целом раненый выглядел неплохо. Поймав полный паники взгляд напарницы, Кеннеди блекло улыбнулся: - Всего лишь дырка в плече, Анжела, всего лишь дырка в плече. Очень, кстати, вовремя. Отпуска мне пока не видать, не дают, паразиты, так хоть в период больничного оттянусь.… А, черт… - Кеннеди, - Влад схватил его подбородок и приподнял Леону голову. – Сейчас вдох, потом выдох, и после выдоха задержите дыхание. - Давай уж перейдем на «ты», - предложил правительственный агент, когда Влад взялся за черное древко стрелы. – Кстати, нам лучше вернуться в комнату. Тут мы все отличная мишень. Анжела первой подставила плечо, чтобы Леон мог опереться и встать, но Влад, сволочь, оттеснил её, принимая немаленький вес Кеннеди на себя. Ей этот генеральский сыночек дал совет не соваться в пекло. Вместе со штурмовиком увел Леона в ту самую комнату, усадил там на стул: - Выключатель тут где? Не будь Леон ранен, она ответила бы в рифму. Но она заставила себя промолчать, нашаривая большую круглую кнопку на уровне опущенной руки. Нашла, уверенно ткнула… - Красота, света и тут нет. Видимо, миссис Бауман отключила. Рубильников у них два: на чердаке и в подвале. За третий этаж отвечает верхний. Как войдете на галерку, напротив двери увидите большой красный скворечник. Откроете его и… Сверху донесся яростный вопль, истошный женский визг, абсолютно непечатная тирада, произнесенная кем – то из бойцов, оглушительный звон, грохот падающей мебели, рык «Лежать, курва, не то порву!!!», женщина закричала еще раз.… Далее наступила давящая тишина. Даже характерного для тяжеловооруженного спецназа топота не стало слышно. Какого черта там, наверху, творится? - Арбалетчицу здешнюю взяли, судя по звукам… - Леон потрогал засевшую в плече стрелу. - Не трогай! – Влад легонько шлепнул его руке, одновременно прижимая гарнитуру в правом ухе. – Гроза – четыре, ответьте лидеру! Гроза – четыре, что у вас? Отлично, спускайте её. Кстати, там, на чердаке, скворечник красный… Ясно.… Значит, по самое «не хочу»… Сидеть, стало быть, нам в темноте. Поймав взгляд Анжелы, Влад пояснил, что миссис Бауман испортила щиток, разнеся его выстрелом из арбалета. - Вот мой фонарик, - Цепеш полез в карман разгрузки. – Светите на рану, капитан. Леон при этих словах зажал зубами перчатку Влада, и сделал неглубокий вдох носом. Выдохнул, так же носом, и кивнул, давая понять, что готов. Тёзка господаря Валахии сначала ловко обломил тонкое древко стрелы как можно ближе к ране, затем резким движением выдернул оружие. Леон мгновенно отключился, упав на руки поддерживавшего его бойца. Анжела, вскрикнув от ужаса, выронила фонарь: - Леон! Влад от души матюгнулся в её адрес, схватил упавший на пол источник света и, взяв фонарик в зубы, что – то там гневно прошепелявил, выдергивая из кармана перевязочный пакет. Быстро и умело остановил сильное кровотечение, наложив на пробитое плечо тугую повязку. Закончив бинтовать, вынул изо рта «кляп»: - Умеете накладывать повязки, мэм? – насмешливо выгнул брови. – Ваш пациент, пардон, сто раз помрет, прежде чем вы… Ладно, не будем… Леон, просыпайся! Сунул Кеннеди под нос крошечный вычурный флакончик, издающий резкий цитрусовый аромат. Леон, приходя в себя, мотнул головой, и чуть слышно произнес имя. Женское имя, вонзившееся в Анжелу раскаленным мечом. Эйда. - Кеннеди, але! – Влад несильно шлепнул его по щекам. – Ты с нами? Леон, отпихнув руку Цепеша, спросил, какого черта тут творится. Влад, знакомо фыркнув, просветил, что кому – то в тушку, не станем показывать пальцем, вогнали отменного качества стрелу. - Вот что значит германское производство, - хихикнул Колосажатель, вынимая флягу. – Ту вещичку, что я из тебя вытащил, сделали во времена Христианнейшего Лиса, судя по клеймам и надписям, - Влад протянул Леону алкоголь. - Коньяк. Исключительно для поправки здоровья. Кстати, капитан Миллер: ваших родных мы взяли под охрану, они в безопасности. Она машинально поблагодарила, глубоко вдохнула аромат, исходящий от обнаженного до пояса Леона, блаженно прикрыла глаза, снова принюхалась к парфюму Кеннеди, и вздрогнула… - Мне кажется, или снизу действительно тянет чем – то горелым? – спросила она у собравшихся мужчин. - Ваши люди курят? Лучше бы среди соратников Влада были «паровозы». Как, ну как эта лишившаяся остатков рассудка стерва умудрилась незаметно даже от нее поджечь особняк, Анжела не имела понятия, просто радовалась, что все, кто в момент возгорания находился внутри дома, уцелели. Сейчас пожарные, дабы пресечь распространение огня на близлежащие деревья, разрушали то, что час назад было одним из красивейших зданий города. А Миллер силилась вспомнить, когда это все они успели десантироваться на улицу через окно третьего этажа. Хотели покинуть обреченный особняк обычным путем, забрав по пути тела погибших, но на дороге встал огонь. Пылало все: пол, стены и потолок, языки пламени жадно пожирали антикварную мебель, коллекционные книги, картины, привезенные из Африки статуэтки и наборный паркет. В комнатах было слышно гудение, и звук лопающегося от жара стекла в шкафах и сервантах. - Придется уходить через окно! – заорал Цепеш, перекрикивая рев пламени. – Убитых вынести не успеем! Все назад, на третий этаж! Ставни! – передернул затвор автомата. Одной очереди хватило, чтобы разнести как хлипкую внутреннюю, так и крепкую наружную. Леона Влад, надо отдать Колосажателю должное, хотел эвакуировать первым, но Кеннеди отказался в пользу Миллер: - Анжела, быстрее! Она подчинилась без раздумий: схватилась за веревку, прикрепленную Владом к батарее отопления, и ловко съехала вниз, мимолетно отметив, что пламя еще не добралось до окон. Как же все – таки старая кошёлка смогла устроить пожар? - Разберутся… - рядом с ней тяжело рухнул Кеннеди. – Черт… Спасибо, Анжела, - он с благодарностью ответил на её объятие, чтобы встать. – Спасибо… В те минуты, пока они шли к машине её родителей, она почти не дышала от счастья, ведь одна рука Леона снова лежала на её плече, вторая придерживала расстегнутую куртку. Под ней, «спасибо» миссис Бауман, футболки уже не было, Кеннеди надел кожанку на обнаженный торс. - Подожди, я застегнусь, - тихо сказал Леон, когда они пришли. – Знаешь, будет лучше, если меня в отель доставит Влад. - Я хочу поехать с тобой, - тут же вызвалась в попутчицы Анжела. – Рану надо будет осмотреть еще раз. И я хочу убедиться в том, что твоя жизнь вне опасности. Господи, Леон, ты закрыл меня собой! Стрела предназначалась мне! Напарник, бережно обняв её, коснулся губами щеки: - Она не в тебя метила. Просто палила во всех, кого видела… - Как ты себя чувствуешь, Леон? Когда Влад вынимал эту стрелу из твоей раны… Напарник небрежно отмахнулся, предложив ей не брать в голову, потому что у него особенность такая, падать в обморок, когда из его бренной тушки вытаскивают пулю. - У меня с самого начала такая реакция на ранения, - Леон медленно проследовал к автомобилю, вызванному по приказы Цепеша. – Я могу полностью вырубиться, но после того, как очнусь, бегаю, словно в меня и не стреляли. Ладно, напарница, прости, но мне действительно пора. - Как же твоя миссия? – Анжела помнила, что Леон ей говорил о своем шестимесячном отъезде. Кеннеди, чуть нахмурившись, попросил её не беспокоиться, и сказал, что проводит к машине родителей: - Прости, но мне придется сегодня справляться без тебя, Анжела, - шепнул он в ее волосы, прежде чем открыть ей дверцу. – Увидимся. Отъезжая, она видела, как Леон быстро, будто в него и не стреляли вовсе, идет к бронированному джипу Цепеша. Задумалась было о странном поведении любимого, но её отвлекла Маргарет, начавшая тормошить расспросами. - А рассказывать не о чем, дорогая сестра, - Анжела, пока разрушенный дом не скрылся из поля зрения, жадно смотрела в окно. – Миссис Бауман, а больше, я думаю, некому, перебила всю семью. Напилась и стала убивать. Извини, но я сейчас не могу говорить на эту тему. Узнаю у капитана Кирби подробности, скажу вам. Отец, услышав имя ее бывшего босса, спросил, почему она не села в машину Саймона. Только тогда Анжела о «муженьке» и вспомнила. Вспомнила и сильно рассердилась: - Лучше спроси, папа, почему этот человек не дал нам знать, что дом горит? Это я ощутила запах гари… Математик сказал, что все роль – ставни были опущены, а Саймон топтался возле машины. - Даже я, и твоя мама с сестрой поняли, что случилась беда, лишь когда вы стали из окон выпрыгивать,… Слава Богу, что все живы. Миссис Бауман тоже уцелела? Анжела, зло, улыбнувшись, подтвердила, выразив надежду, что старуху признают вменяемой, после чего до конца её никчемной жизни запрут в камере. - Одного я понять не могу, папа, - Миллер вынула пудреницу, чтобы оценить, насколько пострадала ее внешность в результате приключения. – Где жена академика научилась метать оружие и стрелять? Причем не в трезвом виде? - Ты знала ее как певицу в дешевом заведении, дочь моя, - скривился отец. – До кабаре эта, прости меня, особа женского пола подвизалась в цирке. Выступала вместе с клоунами. Извини, я считал эту информацию неподходящей для молодой женщины из приличной семьи. Я позже сообщу тебе… тонкости. Анжела понимала, что отец не хочет говорить в присутствии Маргарет. Видимо, эти тонкости были связаны с интимными моментами, которые семнадцатилетней девушке знать либо рано, или же вообще нельзя. - Сначала я отвезу твою маму и сестру домой, потом поедем к Кирби. Его жена к этому времени уже будет спать? – глянул на часы академик. – Как он, кстати, может оставлять ее одну? Анжела ответила, что за миссис Кирби, пока её муж отсутствует, смотрят обученные люди. Незримо для больной женщины, естественно. И только в те вечера, когда ни капитана, ни Саймона нет дома. - Давай отправим моего «супруга» назад, он может отпустить сиделок, - предложила Анжела. – Потом дождемся моего шефа, узнаем, почему полицию Гарвардвилля отстранили от расследования. Родители её предложение поддержали. Профессор съехал на обочину, давая сигнал Саймону следовать своему примеру. Остановил машину, но выходить не стал, жестом велев младшему Кирби подойти. Когда «муженек», запинаясь о собственные ноги, приблизился, академик Миллер приказал ему вернуться в отчий дом и ждать возвращения Анжелы: - Мы скоро. Следи там, чтобы твоя мачеха не испортила нам встречу. И подумай о том, куда ты её должен будешь поместить, когда Анжела войдет в твой дом законной женой. Если войдет. Я не позволю тебе держать сумасшедшую женщину возле моей дочери. Ясно? Саймон замямлил, что «надо обсудить с папой», на что профессор Миллер желчно предложил ему в этом случае искать себе другую супругу, ибо Анжеле, если проблема не будет решена, найдут более достойного кандидата в мужья, благо выбор у их семьи богатый. Миллер, пока слушала отца, не верила собственным ушам. Как же так?! Ведь папа считал Саймона не просто лучшим, а единственным претендентом на руку и сердце своей старшей дочери. Изумление ее было так сильно, что очнулась она лишь около дома кузины Бесс. Анжела, не говоря ни слова, вышла из машины, чтобы проводить сестру и мать. В холле, наконец, прервала свое молчание: - Папа, миссис Кирби не выдержит, жизнь в психиатрической клинике… Я же умею… Она хотела сказать о своих навыках, но отец махнул рукой: - Не надо. Не надо. Знаешь, это ты сейчас так рассуждаешь, дочка. Поверь мне, дорогая моя, все твои навыки, связанные с самообороной, будут бесполезны, когда рядом с тобой эта помешанная женщина. Ты видела хоть раз, как ведут себя люди вроде нее в момент острого психоза? Нет? Лучше тебе никогда не видеть. Иногда усилий четверых крепких санитаров бывает мало, чтобы просто зафиксировать сумасшедшую на полу. Далее отец продолжил свою мысль, сказав, что он хочет для всей их семьи спокойной жизни, состоящей из успешной карьеры и тихих вечеров у камина, а вовсе не хождения на цыпочках с целью предотвратить очередную истерику у сумасшедшей родственницы. Беготня на два дома, когда Анжела днем у родителей, а вечером возле больной свекрови - тоже не лучший вариант. Оказывается, поход в Гарвард обернулся вовсе небесполезной тратой времени. Отцу кое – что рассказали о жизни семьи Кирби, и папой, вот уж неожиданность, овладели сомнения. Он, в отличие от Саймона, готового хоть сию секунду бежать венчаться, решил взять тайм – аут, чтобы еще раз серьезно подумать. Спросил Анжелу, какие мужчины сейчас составляют её окружение. Остался доволен полученными сведениями, предложив ей обратить внимание на вдовца с двумя дочерьми – подростками. - Разведенные и холостяки старше пятидесяти тебе тоже ни к чему, - закончил наставление академик. – Либо свободный мужчина из приличной семьи, либо овдовевший. Мы с твоей мамой эту тему еще обсудим. Саймон, конечно, отличный вариант, но.… Надо думать. Поехали к твоему капитану. Дорогу к дому капитана Кирби они проделали в молчании, Анжела заговорила один раз, когда спросила отца, как поступить, если она, вернувшись в столицу, встретит достойного мужчину, и он предложит ей выйти за него замуж. - Не раньше, чем мы с мамой одобрим такой шаг с его стороны, - осадил ее отец. – Я, кстати, догадываюсь, о ком ты. Ответ будет отрицательным. Не Кеннеди. Да, он мужчина красивый, и работает в престижном месте, но перспектив у него мало, дорогая моя. Да, завтра я тебе разрешаю прийти к нам чуть позже. Скажем, часов в девять. Обострять Анжела не стала, послушно сказав, что примет к сведению. Позвонила «мужу», чтобы он открыл ей дверь. Саймон встретил её с отцом на пороге, принял у «супруги» сумку и показал взглядом на малую гостиную. Там, несмотря на поздний час, сидело все высшее полицейское руководство Гарвардвилля, а также мэр, его заместитель, и еще пять человек из городской администрации. Капитан Кирби, бледный и чем – то сильно напуганный, стоял у распахнутого настежь окна. Увидев Анжелу, мученически закатил глаза на её немой вопрос: - Тебе лучше сесть, дочка. А начальник полиции, издав громкий стон, закрыл лицо обеими руками: - Вам – то с Анжелой бояться нечего. Она давно работает в столице, а ты действовал в рамках инструкции, выполнял мой приказ. Я, считая указание Влада перестраховкой, разрешил вам не выполнять распоряжение Цепеша. Даже приказал арестовать тех троих, что дежурили возле особняка. Теперь федералы повесят меня на первом столбе.… Это же я оставил дом Бауманов без присмотра… Анжела со всей возможной аккуратностью сказала, что не допустит репрессий. У неё, мол, есть влиятельные знакомые, и они не позволят Владу и дальше вмешиваться в работу Гарвардского Департамента. - Я завтра же свяжусь с сенатором, попрошу приехать. Она метит в президенты, и… - Если она рвется на самый верх, дочка, то займет далеко не твою сторону, милая моя, - тяжело вздохнул отец. – Кто ты, а кто Влад, ответь мне? Ты дочь честного человека, всю свою жизнь работающего на благо страны. Ты порядочная женщина. А против тебя будет играть молодой подонок, живущий за счет сводного братца и заслуг папаши. Я мог бы многое тебе рассказать, но, извини, ты женщина. Такие мерзости не для тебя. Она уже открыла рот, желая напомнить, что ее работа в полиции предполагает отсутствие брезгливости, когда речь заходит о ценной информации, но её отвлёк закурлыкавший телефон на тумбе у окна. По привычке она схватила трубку: - Добрый вечер, вы… И чуть не употребила одно из ругательств Криса Рэдфилда, услышав голос Влада. Цепеш, оказывается, стоял на крыльце, ждал, когда его впустят. Визит тезки Колосажателя был недолгим. Влад сообщил, что миссис Бауман пока невменяема, и пребывает в психиатрической клинике. Если будет доказано, что и убивала она в состоянии острого психоза, то ее участь решена: изоляция на всю жизнь в той же больнице, где жену академика пока что держат в смирительной рубашке. Далее генеральский сынок потребовал, чтобы начальник полиции (человек, достигший шестидесяти пяти лет), отчитался по делу Бауманов. На каком основании был проигнорирован приказ, что их Светлость Влад Цепеш дал Департаменту. - Еще в день ареста главы семьи я сказал, что жену академика и остальных родственников нужно держать под усиленной охраной. Вы же лучше меня знакомы со здешней публикой, которая дружит, пока человек здоров, богат и свободен. Стоит раз оступиться – все. Вчерашний «мистер Популярность» вмиг становится изгоем. Влад напомнил, что миссис Бауман и её дети с внуками, превратились в парий, которых дважды выгоняли из местных торговых точек. В пять мест просто не пустили, повесив табличку «Закрыто». Семью преступника сначала подвергли всеобщему остракизму, затем началась травля с применением физического насилия. В миссис Бауман, прежде чем она укрылась дома, кто – то бросил тяжелую бутылку, чудом не попав по голове, на Трикси, когда она рискнула посетить супермаркет, напал умственно отсталый сын хозяина торгового центра. Схватил девушку за волосы и стал таскать, обзывая жертву убийцей. После двух инцидентов Бауманы, предварительно нажаловавшись в полицию, заперлись дома, ожидая помощи. - Её вы так и не удосужились оказать, хотя были обязаны, - закончил агент ФБР. – У меня копии всех заявлений, что написала миссис Бауман и её родные. Ни по одному из них мер вы не приняли. Вы даже велели ликвидировать все, процитирую, «ненужные бумажки», написанные Трикси и её бабушкой. Увы, эту работу вы поручили человеку, которого я лично внедрял в вашу епархию. Ходили слухи о том, что из Гарвардвилля выгоняют неугодных горожан, создавая им опасные условия жизни. Мы подселили в ваши участки наших специалистов. Компромата они нарыли столько, что мало кто из большого начальства останется на свободе, когда мы с вами закончим. Я говорю не только о полиции. Покидая дом, Влад успокоил капитана Кирби, заверив, что ему кара не грозит. Его проверили, он оказался чист. Чего не скажешь о шефе полиции и других «отцах города». Когда Цепеша спросили, в какой день произведут аресты, Влад, с кривой ухмылкой, предложил всем, кроме хозяина дома, его сына и госпожи Миллер, следовать за ним. Каждый чиновник имеет право сделать по одному телефонному звонку, далее средства связи надлежит сдать. Анжела, не в силах молча смотреть на этот произвол, вскочила с дивана: - Очень интересно, агент Цепеш. Если вы такой умный да старательный, что же сами не защитили семью академика Баумана? На словах – то и офисный хомяк Терминатор. Капитан Кирби шумно выдохнул, Саймон издал мышиный писк, отец понимающе усмехнулся, а Влад холодно вернул выпад: - Я пробовал, госпожа Миллер, но охрану, организованную мной у дома академика, задержал дорожный патруль и отправил агентов Бюро в участок. С подачи, как мне сказали, самого шефа полиции. Мне пришлось вызволять моих людей из камеры, где, помимо них, сидели скинхэды. Кто – то из ваших подчиненных, господин шеф полиции, сдал моих специалистов. Сказал бритоголовым скотам, что новые арестанты – федералы. За эту подставу вы ответите по отдельной статье, мои люди могли погибнуть. Влад освободил своих сотрудников, с которых даже в «обезьяннике» не сняли наручники (причем и двум мужчинам, и женщине сковали руки за спиной), забрал всех троих, не забыв накостылять неонацистам, и рванул проверять семью арестованного академика. Звонок отца Анжелы застал Цепеша на полпути к цели. - Извинитесь за меня перед вашей матушкой и сестрицей, сударыня, - Колосажатель насмешливо поклонился. – Всего наилучшего, капитан Кирби. Завтра будьте в Центральном Управлении с самого утра. Академик Миллер, мое почтение. Вас доставить домой? Ну, дело ваше. Видя убитое состояние капитана, Анжела выпроводила гостя на улицу сама. Идя рядом с Владом к его джипу, не выдержала, накинувшись с упреками. ФБР, мол, не устает вторгаться на территорию обычной полиции, норовит поставить своих людей на самые важные должности, отбирает у Департамента право вести расследование, едва федералам попадается интересный случай, командует всеми, кто окажется в поле их зрения. - Начальник полиции вам в деды годится, а вы с ним, точно он малолетка сопливая, разваривали, - возмущалась Миллер. – Он же ветеран! - Самодовольный напыщенный болван, вот кто он, и ему крупно повезет, если он отделается обвинением в преступном невмешательстве, - Влад сел в машину. – Но его проступки запросто потянут и на подстрекательство к убийству. Он же ясно дал понять местным Кристабеллам, что любые издевательства над Бауманами сойдут с рук. Хотите, кстати, знать, кто сдал нам здешнее начальство? Нет? Точно? Как пожелаете, миледи. Он уехал. Анжела, постояв минуту на улице, возвратилась в дом, где капитан Кирби вызывал машину для её отца. Приехали два закончивших смену патрульных офицера, путь которых лежал через дом кузины Бесс, и взяли папу с собой. А она ушла наверх, приняла душ, выпила стакан зеленого чая и рухнула в кровать. Проснулась в половине шестого от требовательного стука и настойчивых просьб миссис Кирби впустить её. Бедная женщина, решив сделать «молодоженам» приятное, встала пораньше, напекла блинчиков и теперь рвалась в комнату, второй рукой удерживая столик на колесиках. Всё, как при жизни Алисы. Шепотом чертыхнувшись, Анжела пошла, открывать, пока Саймон запихивал под кровать надувной матрац, и маскировал на «супружеской» постели свои подушки и одело. - Доброе утро, мои дорогие! – радостно пропела жена капитана, вкатывая завтрак. – Как прошел вчерашний день? Я слышала, что у Бауманов какие – то неприятности? Звонила вчера днём матушке Катерине, она говорит, будто какой – то скандал у них дома приключился. Вы что – то знаете, мои сладкие? Зная, что правдивый рассказ, ломающий привычный ритм жизни, вызовет у больной женщины приступ паники или ярости, Миллер, крайне деликатно подбирая слова, сказала, что у главы семьи серьезные проблемы с законом. Академик может даже кончить тюрьмой. Слушая «невестку», миссис Кирби только потрясенно ахала, а когда Анжела закончила, пожелала связаться с госпожой Бауман, дабы выразить ей моральную поддержку. Саймон вежливо обломил мачеху, сообщив, что и миссис Бауман, и все её домочадцы спешно покинули город. - Академик их попросил, хочет, чтобы они жили подальше от неприятностей, - бодро соврал «муж». Пока длился завтрак, Анжела отчаянно гнала мысли об Алисе и её реакции на такие вот матушкины помпезные утренние приходы. Те же дикие истерики, что и в школе с колледжем, вопли: «Уйди от меня! Ненавижу! Хватит совать мне жратвень, уйди!», летящая о стену чашка и разбитый в крошево парадный чайник, истошные крики: «Засунь свои сраные блины себе в жопу, я хочу остаться одна!», и угрозы наложить на себя руки, если мать так и будет лезть к ней в комнату. Девушка, доведенная таким вот душащим контролем и опекой до почти невменяемого состояния, в какой – то момент перестала соблюдать приличия даже при Анжеле, и Миллер была свидетелем многих безобразных сцен. - Анжела, - вернула её в реальность миссис Кирби, - какие у вас планы на сегодня? «Новобрачная», мысленно ругаясь, мило улыбнулась, посетовав на дела. Целый день предстоит провести в бегах. Зато завтра они никуда не пойдут, ибо буду праздновать день рождения любимой свекрови. Миссис Кирби, что уже стало для Анжелы привычным, стала упрашивать «молодых» не покидать дом. Ей, мол, привезли цветы, их надо посадить, потом будет интересный фильм, и так далее. Поняв, что и сегодня она не сможет удержать родных в четырех стенах, супруга бывшего шефа, чуть не плача, попросила сына с «невесткой» прийти пораньше. Миллер, проклиная день знакомства, сказала, что зависит не от неё. Саймон же, будучи хорошим пасынком, обещал быть дома к обеду. Пока «супруг» вез её к родителям, Анжела позвонила в Вашингтон, уточнила у Мортона дату начала приема диссертаций на рецензирование. Слава Богу, что хоть тут не предвидится проблем: комиссия сформируется лишь после выпускных и вступительных экзаменов. Но работу надо сдать не позднее середины сентября, причем в числе первых соискателей. Пролистала свой дневник, и набрала рабочий номер Джулии, чтобы та составила ей статистические выкладки за последние пять лет по десяти странам. Анжела хотела сравнить показатели, связанные с посттравматическим стрессовым расстройством в благополучных государствах с теми, что получались в так называемом «третьем мире». Любовница Влада оказалась недоступна. Миллер, гневно хмурясь, стала искать наглую девчонку дома. Трубку сняли после пятого гудка: - Влад? Анжела, назвав себя, приказала объяснить, на каком основании Джулия находится у себя в квартире, а не на рабочем месте. Миллер хотела поговорить с подружкой Цепеша любезно и корректно, но все – таки выплеснула на девчонку Лестрандж все скопившееся за последние дни раздражение, отчитав ту, словно нашкодившую ученицу первого класса. И не собиралась голос повышать, а прикрикнула, спрашивая, почему Джулия так сильно опаздывает. - Я не опаздываю сегодня, мэм, - внешне спокойно ответила Лестрандж. – У меня начался отпуск, поэтому я и не на работе. Отпуск?! Отлично! Анжела сразу же расцвела, понимая, что за время, проведенное Джулией вне офиса, можно сделать массу полезного и нужного для участка. - Значит, так, Джулия, пишите, - продиктовала Миллер. – Сегодня вы едете в Бюро статистики и берете там все данные о посттравматическом стрессовом синдроме за прошедшие пять лет. Список стран я вам вышлю. Далее вы приобретаете билеты и летите в Москву, мне нужно… - Минуту, мэм, - прервала ее подстилка генеральского сынка. – Минуту, мэм, - уже с нажимом. - Ну, что? – нетерпеливо спросила Анжела. - Я в отпуске, мэм. В отпуске, - разве что не по слогам повторила Джулия. – У меня с сегодняшнего дня отпуск. Анжела недоуменно заморгала, глядя на экран телефона: - Я знаю, что вы в отпуске. Но он вам дан для того, чтобы приносить пользу, а не просто сидеть у телевизора. Повторяю, - она чуть повысила голос, - сегодня вы идете в Бюро статистики, оно откроется через полчаса, не тратьте время зря, собирайтесь прямо сейчас. С собой берете ноутбук, я вам на почту вышлю список нужных мне сведений. Когда закончите работу с данными, поедете в аэропорт, купите там билет и отправитесь в Москву, там мне надо… Нет, что за мерзкая дрянь! Джулия, вот уж неожиданность, тоже умела, если ей хотелось, добавлять в тон децибелы. Проститутка Цепеша перебила начальство: - Ни в какую Москву я не поеду, и в Бюро статистики не пойду, у меня отпуск. Я имею право пользоваться им по личному усмотрению. - Джулия! – Анжела стукнула себя кулаком по колену. – Как я вам уже сказала, вы сначала выполните все мои указания, а потом уже приметесь ублажать личные амбиции! От вас требуется потратить на Бюро и командировку в Москву от силы дня четыре! Книги, которые я вам велю купить, нужны не мне одной! Также я требую, что вы уделили часть вашего драгоценного личного времени на переводы медицинской литературы. При ваших умениях работа займет всего несколько вечеров. - Похоже, мне опять придется идти на прием к шефу полиции, чтобы он разъяснил нам обеим понятие «отпуск», и как его проводят, - перешла на шантаж Джулия. – Мэм, я никуда не поеду. Не хочу. И в Бюро статистики не пойду. По той же причине. Не хочу, у меня отпуск. Все вопросы и приказы после него. С оглядкой на инструкции, естественно. - Джулия, - Анжела резко выдохнула. – Я знаю, что вы правы. И начальник полиции прав. Но мне больше некого просить. Хорошо, если не хотите сейчас идти в Бюро, то можете слетать в Москву. Совместить приятное занятие с полезным, убеждала Миллер. Погулять по городу, посетить музеи, а между делом сходить в «Юридическую книгу» и купить там необходимые для участка учебники. В конце недели Джулия может пройтись и до Бюро. К тому времени все отчеты уже будут сданы, и у неё не возникнет проблем с получением информации. - Так мы договорились? - Нет, - отрезала Лестрандж. – Если я и соглашусь на поход в Бюро статистики, то в Москву точно не поеду. Вы новости хоть изредка смотрите, мэм, прежде чем людей на смерть посылать. С большим трудом Анжела уговорила негодяйку на Бюро. Джулия сказала, что данные возьмет, но обрабатывать их не будет. Нет, заниматься переводом медицинской литературы тоже не станет. Их милость хотят отдыхать. После разговора с этой ленивой бабенкой Миллер чувствовала себя так, словно пробежала знаменитый марафон. Посмотрев на Саймона, вздохнула, что с некоторыми личностями невозможно общаться. - Я её, оказывается, на смерть отправляю, прося слетать в Москву, - пожаловалась Анжела. - Ни к чему туда сейчас соваться, любимая, - подъехал к дому кузины Бесс «супруг». – В Москве час назад произошла массовая драка неонацистов с теми, кто называет себя «антифа». У них даже старший советник юстиции по телевидению выступил, попросил людей без необходимости не покидать свои квартиры. А туристов призвал к разумной осторожности. Анжела, не дослушав, выскочила из «Форда» и побежала в дом. Открыла ей Маргарет с круглыми от ужаса глазами: - В Москве такая жуть творится! Сводная сестра схватила Миллер за руку и потащила в гостиную, где уже сидели отец и мать. Они смотрели зарубежные новости, время от времени обмениваясь испуганными комментариями. Саймон сказал о массовой драке, но то, что увидела на экране Анжела, отдавало военной кинохроникой: люди в камуфляже, патрульные машины, кареты «Скорой помощи», и редкие прохожие, торопливо идущие мимо телекамер. Репортеры, как местные, так и представители иностранных СМИ, изредка останавливали горожан, чтобы задать один – два вопроса, но мало кто на них отвечал, чаще всего люди, отказавшись от комментариев, скрывались в дверях офисных зданий. Окна первых этажей, кстати, были наглухо закрыты роль – ставнями, половину из которых, сейчас, уродовала свастика и нецензурные надписи. - На данный момент мы не располагаем точной информацией о количестве пострадавших в ходе столкновения на стадионе, - деланно равнодушным тоном вещала школьная приятельница Анжелы Марта Хиггинс, глядя в камеру. – Известно лишь, что число участников сегодняшней драки превысило триста человек с каждой стороны. Далее закоренелая троечница сказала, что властям столицы удалось предотвратить «акцию», запланированную скинхэдами в День Победы, плюс три успешных рейда по уже известным точкам, где обычно собирались неонацисты. Однако об утренней трагедии жители Москвы узнали только благодаря людям, пришедшим на стадион одновременно с «антифа» и «бритоголовыми». Бегуны, любители скандинавской ходьбы, девушки на роликах и парни со скейтбордами – все, кто пришел на территорию «Спартака» в этот страшный день заняться спортом, по чистой случайности стали лишь свидетелями, а не жертвами воюющих между собой молодежных группировок. В ходе приготовления завтрака Анжела сердито слушала репортаж, мысленно задавая себе вопрос о том, почему так несправедлива жизнь. Марта не сделала ничего, чтобы заслужить свою должность и право работать за рубежом. В школе и колледже её тянули родители, помогая писать рефераты, по карьерной лестнице поднял муж. Он оплачивал её поездки, гостиницы, стилистов и прочие капризы. Но почему – то старшие Миллеры сейчас восхищались этой женщиной, предлагая обеим дочерям видеть в Марте пример для подражания. - Не знаю, мама, стоит ли мне равняться на неё, - хмыкнула Анжела, вынимая из духовки яблочный пирог. – Мне трудно будет подражать женщине, разорвавшей помолвку с мужчиной, на попечении которого был больной младший брат. Твоя Марта, уехав на работу в Москву, просто сбежала от тех проблем, какие ждали бы ее в браке с Кеном. А еще я не способна подставить кого – то, чтобы урвать себе кусок послаще. Но если вы с папой хотите видеть у себя дома закоренелую эгоистку, пожалуйста. Я начну копировать поведение Марты. Мама тут замахала руками, говоря, что старшая дочь превратно толкует их с отцом слова. Речь идет не об эгоизме, вовсе не о нем. Ей, Анжеле, стоит чаще проявлять жесткость в отношениях с окружающими, чтобы добиться благих целей. - Взять хотя бы твои неприятности из-за Джулии, - мать пересела с дивана за стол, ожидая тарелки с завтраком. Поглощая пирог, Карина Миллер вслух начала размышлять, как поступила бы в этой ситуации Марта. Разве она позволила бы подчиненной столь непочтительно вести себя с руководством? Никогда. Вот Марта резко и категорично поставила бы на своем. - Ей смысла нет, жестко говорить с офисным планктоном, мама, - Анжела налила матери чай. – Она покупает их лояльность сувенирами, а её муж сует офисным хомячкам чеки, вот потому ей никто и не отказывает. А я, как вы знаете, честная женщина, и чистый полицейский. У меня нет ни мужа – вора, укравшего миллионы, ни любовника. Я сейчас о Джулии. Кстати, она опять угрожала мне. Обещала, что если я не перестану указывать ей, что она должна делать в период отдыха, она снова будет жаловаться Эрленду. Я не просила ничего особенного, но эта мерзавка отказала, кивая на свой отпуск. Ох, мама, мама.… Будь моя воля, придушила бы я её. И Влада за компанию. Никогда не прощу ему смерть Грега, никогда… Мать отреагировала, слава Богу, спокойно. Похвалив яблочный пирог, спросила у Анжелы, помнит ли она, что записано в Библии по поводу друзей и врагов. Встретив недоуменный взгляд старшей дочери, встала, проследовала к книжному шкафу, вытащила один из толстых томов, открыла нужную страницу и процитировала: - Враг моего врага – мой друг. Поройся в её прошлом, дочь моя, и обязательно найдешь того, кто ненавидит её. И внедри этого человека в её ближайшее окружение. Она захлопнула Библию и подала Анжеле, чтобы та вернула книгу на место. Миллер уже намеревалась взять тяжелое издание, как зазвонил телефон в прихожей. - Я возьму! – Маргарет взвилась со стула и помчалась в холл. – Анжела!!! – заорала она через минуту. – Тебя! Вызывал её Саймон. У миссис Кирби четверть часа назад приключился припадок. Она увидела по телевизору Алису, и теперь рвется на поиски. Кричит, плачет, отбивается, хватается за мобильный телефон, чтобы сообщить в полицию о появлении своей девочки. - Прекрати истерику, - обдала «мужа» холодом Анжела. – Вызови «Скорую», пусть введут твоей мачехе транквилизатор. Или сам сделай ей укол. Я нужна папе с мамой. У нас тоже планы есть. - Придется их изменить, дочка, - трубку взял капитан Кирби. – Тебе лучше приехать к нам. Причем вместе с твоими родителями. Больше ничего не могу сказать. Положив трубку, Анжела от души выругалась, и пошла обратно на кухню. Осторожно сообщила новости отцу и матери. - Значит, едем к ним, - крепко сжал кулак отец. – Я давно хотел поговорить с твоим потенциальным свекром. Так, Маргарет, мы сегодня и завтра идем в гости к семье Кирби без тебя. Анжела деликатно объяснила младшей сестре, что она очень похожа пропавшую много лет назад дочь миссис Кирби. - Если она тебя увидит, может, сама того не желая, причинить тебе вред, - она положила руки на плечи Маргарет. – Прости, но твое сходство с Алисой в момент знакомства напугало даже меня. Я смотрела на тебя, а видела её, какой она была незадолго до исчезновения. Алиса сбежала из дома. Далее она кратко рассказала сестре о причинах, побудивших Алису Кирби покинуть отчий дом. Маргарет слушала, задумчиво теребя косу. Она не перебивала, не задавала уточняющих вопросов. Просто впитывала информацию. Когда Анжела закончила повествование словами о том, что миссис Кирби до сих пор пытается найти дочь, младшая сестра спросила: - Как думаешь, она еще жива? Поскольку правду говорить было нельзя (Леон доверил Миллер сведения при условии, что она никому больше не скажет), Анжела грустно вздохнула: - Кто знает. Скорее всего, она давно умерла. Миссис Кирби так душила её своей опекой и контролем, что к самостоятельной жизни Алиса была совершенно не приспособлена. - Ты сказала, что твоя миссис Кирби видела дочь по телевизору.… Ну, я и дура! – Маргарет хлопнула себя ладонью по лбу. – Я же засветилась перед местной журналисткой, когда каталась на роликах во время утренней пробежки! И, похоже, попала в новости! Какая же я дура! Анжела возразила, что не сестра глупая, а миссис Кирби серьезно больна. - Твоей вины тут нет, - твердо сказала Миллер, надевая туфли. – Ладно, мы уходим. Когда придем, не знаю. С наступлением темноты на улицу не ходи. Если мы не вернемся в восемь вечера, ставь дом на сигнализацию. Но, думаю, обойдется. Папа, завязывавший шнурки, попросил её проявлять меньше оптимизма, ведь они имеет дело с запущенным психическим заболеванием. Которое не то что не лечили, а вообще отказывались признавать. - Сегодня я поговорю с твоим бывшим шефом, дочка, - отец сунул в карман ключи от машины. – Если он откажется переселить жену в клинику, о свадьбе с Саймоном можешь смело забыть. Маргарет, нас до среды, скорее всего, ждать бессмысленно. Математик оказался провидцем. Понедельник пошел прахом из-за той истерики, которую Карина Миллер смогла купировать, лишь введя миссис Кирби мощный успокоительный препарат. Пока больная женщина спала, остальные члены семьи собрались в соседнюю комнату, чтобы обсудить дальнейшие действия. - Я считаю, что вам, капитан, если вы хотите видеть Анжелу вашей невесткой, надлежит поместить жену под более строгий надзор, - начал отец. – Дело не только в том, что миссис Кирби опасна для Анжелы. У нас теперь две дочери. Младшая, Маргарет Бофорт, похожа на Алису. Если ваша супруга останется дома, безопасность нашей второй девушки постоянно будет под угрозой. Папа рассказал о досадном происшествии на утренней пробежке, когда Маргарет попала в объектив видеокамеры, и потом девушку увидела миссис Кирби. Капитан кивнул, мрачно подтвердив эти слова. Его жена, проверявшая состояние рассады на подоконниках, вдруг уставилась в телевизор, вся побелела и пронзительно закричала, зовя дочь. Бывший начальник Анжелы не знал, как ему удалось поймать жену у самой двери, и утащить в её комнату. Мисси Кирби визжала, яростно отбивалась, требуя отпустить её, ведь она хочет вернуть свою девочку. - Девочка, капитан, давно уже в могиле, - Карина Миллер заперла чемоданчик на кодовый замок. – А мы с вами должны думать о живых. О наших дочерях, вашем сыне, и вас, разумеется. Что, кстати, сказали вам в ФБР? Капитан Кирби, около минуты помолчав, ответил, что с подачи федералов его посадят в кресло начальника полиции. - Предполагается, что я должен говорить им слова благодарности, - ярился старый коп, закуривая у окна. – А я в гробу видал это место. Старшие Миллеры принялись убеждать капитана в обратном, заверяя, что такой его рывок наверх принесет пользу обеим семьям. Если, конечно, за миссис Кирби будет установлен надлежащий уход и надзор. Отец повторил, что брак Саймона с Анжелой возможен только в случае изоляции жены капитана. Бывший начальник Анжелы обещал подумать. Ему нужно было время. И молчание. Если он, руководствуясь интересами двух семей, все-таки положит жену в психиатрическую больницу, ему должны обеспечить полную анонимность. А также возможность в любое время посещать супругу. - Вот тут можете быть спокойны, - заверила капитана Кирби Карина Миллер. – Я знакома с замечательным врачом, у него своя собственная клиника. Я сегодня же с этим доктором поговорю. Госпожу Маргариту могут перевести в больницу сразу после дня рождения. Далее мать, сохраняя безупречно вежливый тон, сказала, что она вовсе не давит на семью потенциального свекра, она всего лишь хочет покоя и безопасности для своей дочери, которая скоро придет в этот дом молодой хозяйкой. Ведь в состоянии миссис Кирби нет положительной динамики, женщина, как и раньше, одержима идеей, найти пропавшую много лет назад дочь, вся жизнь Маргариты заточена под эти бесполезные поиски. А жизнь домашних – под капризы душевнобольного человека. На что будет похоже существование Анжелы? - Я понял вас, Карина, - капитан Кирби сел на подоконник. – Понял. Нам с Саймоном тоже тяжело. Но я вынужден повторить: не торопите нас с принятием такого серьезного решения. Оно может загубить обе семьи, и мою, и вашу. В клиниках работают люди. А люди иногда любят болтать. Иными словами, прежний босс Анжелы боялся испортить свою карьеру и будущее сына. Не приведи Господи, сплетники узнают, что он, уважаемый всеми горожанами человек, упрятал жену в «желтый дом». Обязательно поползут грязные слухи, которые могут навредить и семье Миллеров. - Не сейчас, - решительно заявил старший Кирби. – Меня же посадят на должность начальника полиции. Я обязан иметь безупречную репутацию. Давайте сделаем так: ваш специалист посмотрит Маргариту, сделает выводы и скажет о них мне. Далее старый полицейский посчитал необходимым отложить на два – три года свадьбу Саймона и Анжелы. - Пока я сижу в кресле шефа полиции, - объяснил он. – Я вообще не хотел занимать его, но… - он беспомощно махнул рукой и направился к мини – бару, чтобы налить себе выпивку. – Долго работать на новом месте я не намерен. Вот когда я уйду на пенсию, тогда и положим Маргариту в клинику. Не раньше. Отец пробовал было возразить, но капитан сказал, что решение принято, и перевел разговор на совершенные сотрудниками ФБР аресты. Практически всё городское начальство, исключая помощника мэра, и еще пять – шесть чиновников, которые сохранят свободу и должности. Отец и мать, слушая шокирующий рассказ капитана, не уставали ужасаться. И было чему. Оказалось, что финансовое благополучие половины «отцов города» зиждилось на работорговле в зоне военных конфликтов, приобретении жилья (тоже за границей) в обход прав законных владельцев, и прочих гнусных деяниях. - Я до последних минут не верил, что добытые мной сведения о нашем мэре – правда, - прикрыл глаза капитан. – Начинал он в Косово, с «помощи» осиротевшим девушкам, а закончил Москвой, где основал агентство по купле – продаже недвижимости. Жил там по чужим документам на имя гражданина России. А глядя на него, и не поверишь, что он умеет так хорошо притворяться. Анжела уставилась на капитана: - Так это вы сообщили в ФБР?! А Влад сказал, что причина отстранения и будущего расследования – его люди, которых задержали по приказу шефа полиции! - Да, дочка, я, - подтвердил капитан. – Потому что дальше терпеть было нельзя. Необоснованный арест федеральных агентов – ширма. Нам с Владом нужен был любой, даже самый глупый и невразумительный предлог для того, чтобы ФБР сумело вмешаться в дела здешнего Департамента. Знаешь, дочка, - старший Кирби потер лоб. – Даже пренебрежительное отношение к безопасности семьи Баумана меркнет в сравнении с теми преступлениями, какие совершал мой пока еще босс и остальные влиятельные личности города. Настоящая ОПГ под масками порядочных чиновников. Да.… А она – то, дура наивная (набитая), еще удивлялась щедрости мистера Боргина, подарившего Гарварду свою библиотеку! Его, по словам старшего Кирби, вынудили подписать нужные бумаги, держа зажженную паяльную лампу у лица единственной дочери. Пожар в приюте для бездомных, на месте которого позже возвели недорогой отель для приезжающих в Гарвардвилль ученых, был результатом поджога. Знаменитая в городе женщина – коллекционер, собиравшая картины эпохи раннего Возрождения, согласилась отдать свои сокровища городскому музею после того, как застала у себя дома весьма любезных господ, вежливо предложивших ей оставить автограф на дарственной. В случае отказа хозяйке ценностей пришлось бы шагнуть из окна собственного пентхауса, расположенного на тридцатом этаже. - Я уже не стану говорить об одиноких людях, имевших единственное богатство в виде приличной недвижимости, - Кирби глянул на часы. – Их отцы нашего славного города тоже «убедили» в том, что их маленький бизнес убыточный, или пора найти себе другую квартиру. Капитан Кирби пылал, возмущаясь теми махинациями, что годами творили самые высокие чиновники Гарвардвилля, а Анжела думала об участи знаменитого университета, славного музея, и еще десятка уважаемых научных заведений города. Какой позор! Какой невообразимый позор! А если учесть, что все жертвы наверняка затребуют свое «добровольно отданное» имущество назад, еще и серьезные убытки. Не только материальные. Та библиотека, что прижимистый господин Боргин преподнес Гарварду, в университете была доступна всем, кто хотел читать те книги. А если законный хозяин вернет её себе, то больше никого к тем редким изданиям не подпустит. Из чистой вредности. Выговорившись, капитан снова налил себе виски. Выпил, и пристально посмотрел на «невестку»: - Осуждай меня, если хочешь, дочка, но я свой выбор сделал. Хватит уже, хватит. Капитану Кирби давно надоело, молча наблюдать, как из Гарвардвилля выживают неудобных горожанам людей. Устал от вошедших в систему случаев вымогательства, когда у вдов и детей ученых, преподававших в Гарварде, обманов или угрозами получали подписи под щедрыми дарственными. - Вечно этот беспредел тянуться не может, дочка, - закончил разговор Кирби. – И будет лучше, если конец ему положу я, а не проверяющие чиновники из Вашингтона. Тут она была согласна с бывшим шефом. Публичных разборок лучше избегать. Особенно, когда огласка может навредить Гарварду и тем, кто там работает. Папа и мама горячо капитана поддержали. - Кстати, мое участие в разгроме здешней группировки афишировать, не намерены, поэтому нас всех скандал обойдет стороной, - капитан встал, чтобы проводить Анжелу и ее родителей наверх. – Маргариту в клинику я помещу только после того, как уйду на пенсию. Не обсуждается. Доброй ночи. Спала она плохо, видела во сне Леона с той, другой женщиной. Разбудила её в пять утра громкая ссора, доносившаяся из коридора. Выйдя из спальни, Анжела стала свидетельницей потасовки между капитаном Кирби и его женой. Миссис Кирби кричала, что она, наконец – то, нашла свою бедную доченьку, и теперь хочет вернуть её домой. Капитан отвечал, что она ошиблась, девушка, которую Маргарита видела по телевизору, вовсе не ее ребенок. - Отпусти меня, слышишь? – возмущенно вырывалась на улицу жена капитана. – Пусти! Я хочу, чтобы моя Алиса снова была с нами! Кирби повторял свои слова насчет ошибки. Та девочка не Алиса, она намного младше. Просил жену успокоиться и снова прилечь. Без толку. Миссис Кирби начала визжать и отбиваться кулаками. Анжела подошла к несчастной матери, положила ладонь ей на плечо и стала ласково убеждать в необходимости чуть – чуть подождать. «Свекровь» оттолкнула её, злобно крикнув, что ждать она не хочет, хочет свою дочь вернуть. За спиной «свекрови» беззвучно открылась дверь спальни, где ночевали родители Анжелы. Карина Миллер, с зажатым в правой руке шприцем, беззвучно выскочила в коридор, и дала дочери с мужем знак. Миллер сделала ловкую подсечку, и миссис Кирби упала. Капитан, вместе с Анжелой и ее отцом, крепко прижал женщину к полу, а Карина ввела больной даме новую дозу. Когда Маргарита, продолжавшая плакать, начала отключаться, мужчины подняли ее и унесли в комнату. Там уложили в постель, на всякий случай, приковав к ней наручниками. - Видите теперь, что я права? – тихо и зло спросила Карина у капитана. – Она давно уже утратила даже подобие рассудка. Как наша младшая дочь теперь жить будет?! - Анжела по окончании своего отпуска может забрать сестру с собой… Академик Миллер возмутился, попросив капитана Кирби не брать больше, чем он может унести. Нечего тут диктовать им, как жить их девочке. Маргарет хочет отдохнуть, пообщаться с подругами, снова посетить родной дом. А главное, она не обязана перекраивать свою жизнь под болезнь миссис Кирби. Что ей теперь, сидеть целыми днями дома, во избежание новых истерик больной женщины? Или снова уезжать, хотя у нее нет ни желания, ни сил? Не слишком ли много вы хотите от нас, господа Кирби? - Я первый хочу, чтобы наши дети поженились, капитан, - примирительно сказал отец Анжелы. – Но и вы должны пойти нам навстречу. Я настаиваю на госпитализации вашей супруги. Хотя бы пока мы в городе. Знаете же историю с Бауманами. Капитан долго сидел в молчании, затем дал согласие: - Хорошо. Но только на время дознания. И вы должны помочь мне с диагнозом… Карина Миллер небрежно махнула рукой, объяснив, что диагноз поставить легко. Инсульт под вопросом, непонятные головные боли.… Да мало ли чем может страдать миссис Кирби! - До вечера я подержу ее на препаратах, а вечером вызовем мою подругу. Короче говоря, день рождения тоже «удался на славу». Жена капитана пролежала в бессознательном состоянии почти весь день, очнувшись, приняла новую попытку прорыва на улицу. Глядя, как ее «свекровь» кричит и беснуется, кидаясь на поиски дочери, Анжела отозвала мать в сторону и попросила Карину отправить Маргарет в Вашингтон как можно скорее. Да, девочка устала, но постоянное соседство психически больной женщины для Маргарет опасно. - Не обижайся, мама, но у твоей подруги обычная больница, - шептала Миллер. – У неё нет крепких охранников, умеющих обуздывать буйствующих пациентов. У меня предложение… Раз уж руководство Гарварда совершило такую подлость в отношении папы, то и он университету теперь ничего не должен. Анжела предложила тихо и незаметно вывезти в столицу всю их богатую библиотеку, тайно перезаключить все папины контракты, а потом, когда дознание по делу Бауманов закончится, молча уехать. - Мы с твоим отцом подумаем, - потерла щеку мать. – А вот библиотеку, и правда, стоит отправить с тобой. Сейчас я миссис Кирби снова уколю, и поедем к нам в особняк, заберем все книги. Анжела покорно склонила голову, и ушла на первый этаж, собираться. Слава Богу, хоть на несколько часов она вырвется из этого ненавистного дома! Пока мама занималась женой капитана, а папа и оба Кирби курили на заднем дворе, Анжела решила позвонить Леону, спросить, как его дела. - Привет, Леон, - радостно заговорила она, когда Кеннеди снял трубку. – Как ты? - И тебе привет, - ответила ей почему – то Шерри Биркин. – Пардон, но Леона тут уже нет. Уехал с дыркой в плече, телефон забыл. Наверху рвут и мечут. Извини, но мне тоже пора. Еще поныряем, Анжела. Когда у него рана заживет. Девчонка говорила знакомым сварливым тоном, всем своим поведением демонстрируя неприязнь. Анжела понимала, что Биркин ревнует к ней приемного отца, однако такие вот детские выходки терпеть не собиралась: - Шерри, - наставническим тоном изрекла Миллер, - Леон же не всю жизнь будет холостяком, ты должна понимать, что он в скором времени женится. Настанет момент, когда тебе придется делить его внимание с миссис Кеннеди. И для нас обеих лучше, если ты научишься уважать меня. Из трубки донеслось хихиканье, переросшее в бурный хохот, затем Шерри, не прекращая ржать, оборвала связь, забыв попрощаться. Ладно, сделала зарубку в памяти Анжела, я тобой займусь, дай только время, маленькая паршивка… Миллер обхватила себя руками, глядя в окно. Шерри Биркин с той самой минуты, как Леон познакомил их в то Рождество, ясно давала понять, что Анжела в их жизни лишняя. Девчонка не позволяла Миллер сблизиться с собой, ведя себя с Анжелой отстраненно и вежливо. Принимала с наклеенной улыбкой, провожала, не скрывая радости. Иногда девица Биркин позволяла себе делать Анжеле замечания, если Миллер приезжала, не ставя Леона в известность о своих планах. Она же не разрешала напарнице приемного отца ночевать в пентхаусе Леона, выпроваживая Анжелу, домой, либо в отель. Причём если другие люди деликатно намекали, что пора бы гостье закругляться, то эта наглая мамзель указывала ей на дверь открытым текстом. Самое возмутительное, что Леон стоял на её стороне. Мог бы хоть раз поставить на своем и разместить, Анжелу в гостевой спальне! Но нет, он с улыбкой заказывал напарнице такси. Или оплачивал номер в отеле. О причинах такого поведения Анжела старалась не думать, утешая себя тем, что Леон вечером хочет расслабиться. Есть такие люди, остро нуждающиеся в уединении. «И в женщине, которую с балкона уносят на руках. Когда же ты перестанешь плавать в море иллюзий и признаешь, что Кеннеди тем вечером был не один». - Анжела! Разъяренная мать, за которой быстро шел отец, бегом неслась к выходу, ругая свою приятельницу, в чью клинику они собирались положить миссис Кирби: - У меня слов нет, Анжела! У меня просто нет слов! Она отказалась класть супругу капитана к себе в клинику!!! Мамина подруга, такая любезная и лояльная в день обращения к ней, наотрез отказалась помогать, узнав, кого именно Миллеры собрались поместить в ее больницу. Боится брать на себя такую серьезную ответственность. У неё, мол, охрана совсем не та, которая нужна для того, чтобы удержать миссис Кирби на месте, лицензии на работу с психопатками тоже не имеется. И вообще, у нас все палаты уже забронированы. Короче, ищите другую больницу. Мы с патологией психики связываться не хотим. Карина Миллер поносила приятельницу, как только могла. Для нее так много всего сделали, ей подписали работу, ее похвалили, ей рекомендации блестящие дали, а она, сука подлая, не хочет возвращать свои долги. Анжела из солидарности поддакивала матери, в глубине души радуясь трусости невролога. Лучше уж родители с их запросами, и Маргарет, чем посиделки с сумасшедшей женой капитана. Общение с миссис Кирби выматывало сильнее, чем любое недовольство матери, гнев отца или капризы новой родственницы. Анжела уже смертельно устала от повторявшихся каждое утро истерик на тему «зачем вы уходите из дома». Панические звонки в течение дня, и этот идиотский вопрос: «во сколько придешь, доченька?» достал женщину даже больше, чем уговоры не покидать особняк. - Я все-таки хочу забрать Маргарет с собой, когда кончится следствие, - по пути к машине сказала Анжела. – От Гарварда нам теперь нельзя ждать поддержки, мама. Твоя приятельница проявила трусость, капитан Кирби тоже упрямится, так что у нас выбора нет. Маргарет должна уехать со мной. Безопасность моей сестры, мама, превыше всего. - И твое будущее, моя дорогая, - потянулась к дверце мать. – Я, признаться, теперь не уверена в правильности нашего выбора. Точнее, я считаю, что Саймон – вовсе не тот, кто нужен молодой порядочной женщине из приличной семьи. Ладно, мы с твоим отцом еще обсудим, как поступить, а тебе надлежит сразу, как отпуск закончится, лететь в столицу вместе с сестрой. Надо признать, что тут ты права: не стоит рисковать. Миллер оторопело воззрилась на Карину. Уехать? Сразу, как кончится эта неделя?! - Но, мама… - растерянно начала Миллер. – А как же… Миссис Миллер напомнила, что у них есть адвокаты. Они и помогут. Задача Анжелы заключается в том, чтобы в кратчайшие сроки вывести семейную библиотеку, не привлекая внимания, и обеспечить сестре комфортную жизнь в столице. - Хорошо, мама, я все сделаю, - кивнула Анжела. - Об агенте Кеннеди лучше забудь, - не забыла предостеречь мать. – Он красивый, тут не поспоришь, но перспективы у него более чем туманные. Найди себе человека со связями и деньгами. Нам с твоим отцом нужна спокойная старость. А сестре – спокойное будущее. Далее миссис Миллер сказала, что её старшей дочери нужен муж со стабильной профессией, а самой Анжеле пора думать о переходе на стезю администратора. Лучше всего, если она станет большим начальством. - Тут, мама, перспективы у меня есть, - продолжила Миллер мысль родительницы. – Заместитель начальника полиции очень высоко ставит меня. Анжела разрешила себе вслух помечтать о должности заместителя шефа полиции. Мать приказала думать о более высоком общественном положении. Что такое заместитель? Ты вот займи место начальника! - Буду стремиться, - пообещала Анжела. – Буду. На сбор книг из семейной библиотеки ушел остаток дня. Благодаря тому, что у дома имелась подземная парковка, все манипуляции остались невидимыми для любопытных соседей. Даже теперешнее начальство Гарварда, живущее через дорогу, не поняло, что Миллеры занимаются вывозом вещей. Но глупо было думать, что они сумеют забрать книги в один заезд. Пришлось сделать двадцать кругов, причем второй заход, чтобы не возникло вопросов, Анжела сделала, только с наступлением темноты, и работала уже одна (папе с мамой требовался отдых). Закончила возню около часа ночи, приехала к «мужу», приняла душ, и рухнула носом в подушку. Чертов отпуск! Слава Богу, что он уже подходит к концу… Среда с её учебой у Цепеша прошла тихо. Анжела осторожно спросила, арестованы ли первые лица Гарвардвилля. - Для вас информация закрыта, капитан Миллер, - отказался говорить Влад. Мысленно обозвав федерала призовым козлом, Анжела ушла к родителям. Отца и матери дома пока не было, так что Миллер успела и ужин приготовить, и навести в особняке порядок. Она торопилась, ей надо было еще упаковать все книги для транспортировки в Вашингтон, и работу эту папа с мамой выполнять не будут. Отвлекли её от уборки один раз: позвонил Саймон и спросил, может ли Анжела вернуться домой чуть пораньше? Она резко отказалась, напомнив, что ей нужно собрать в дорогу большую библиотеку. Если «муж» так хочет видеть её рядом с собой, пусть приезжает и помогает ей складывать книги. - Я пригоню свой фургон, в машине места не хватит. - Тогда приезжай только с наступлением темноты, нельзя, чтобы наши сборы заметили. Нет, Саймон. Лучше вообще не вмешивайся. Бросив трубку, обругала приятеля и вернулась к домашним делам, продолжая злиться на Саймона. Хорош гусь! Пригонит он фургон! И сразу пробудит любопытство со стороны всех соседей. Анжеле – то безразлично, что скажут люди, а вот папа с мамой очень ценят общественное мнение и боятся возможного скандала. - Дочка! – позвали из прихожей. – Мы дома! Миллер кинулась встречать родных. Приняла сумки, помогла отцу снять ботинки, забрала у сводной сестры рюкзак. Маргарет спросила, как там дела у миссис Кирби. Анжела сердито сказала, что хуже некуда. Опять истерика, крики, слезы, попытки убежать на улицу. Маргарет, и не думавшая помогать сводной сестре, паковать библиотеку, спросила, почему миссис Кирби сошла с ума, и кто такая Алиса. Анжела, тщательно дозируя информацию, рассказала, как мачеха Саймона, панически боявшаяся потерять оставшуюся у неё дочь, душила ту контролем и опекой. Сообщила младшему члену семьи только то, о чем можно было говорить без опасения навредить Леону. Правду об исчезновении девицы Кирби нельзя было открывать никому. - Скорее всего, Алиса эта затерялась где – то в большом городе после того, как из дому удрала, если вообще не смылась за границу, - подвела итог Маргарет. – Что делать – то будем, раз мать твоего жениха свихнулась? Я не хочу уезжать сейчас. Пусть эту дуру в клинику положат. Анжела, нахмурившись, объяснила девушке, что никакой клиники для миссис Кирби быть не может: в обычную больницу «дуру» не возьмут, боятся, а с психиатрическим стационаром связываться опасно. Капитан Кирби совсем скоро станет начальником полиции, и сплетни ему не нужны. Пока она говорила с Маргарет, отец и мать сидели, молча, напряженно что – то обдумывая. Когда Анжела закончила, профессор Миллер сказал, что окончательное решение по поводу того, ехать их младшей дочери в столицу сейчас, или ближе к Новому Году, они с матерью озвучат утром. - Возвращайся, пока не стемнело, к своему бывшему шефу, дорогая, - распорядился отец, провожая старшую дочь на улицу. – Завтра можешь не приходить, мы сами управимся. Кстати, у тебя обратный билет взят на утро? Анжела кивнула. Отец велел ей поменять этот билет на вечерний рейс. Миллер сказала, что тогда она будет вынуждена уехать в пятницу, и ряд запланированных торжеств состоится без её участия. - Ничего страшного, - успокоил её профессор. – Мы их проведем только для того, чтобы руководство Гарварда не узнало о наших планах. - Я пройдусь пешком, папа, - Анжела взяла сумку. – Доброго вам вечера. Она выбрала маршрут, пролегающий мимо домов самых серьезных чиновников Гарвардвилля. С виду улица была тиха и спокойна, ни машин, ни людей, оснащенных символикой ФБР, возле уютных коттеджей не наблюдалось. Как и обитателей этих особняков. Неужели мэра и других «отцов» города уже перевезли в следственный изолятор? Ответ она получила от молоденькой жены начальника полиции. Красавица Ядвига, пыхтя от натуги, вывезла на крыльцо громадный, величиной с одежный шкаф, чемодан, стащила свой багаж по ступенькам, и рысью припустила к автовокзалу, одной рукой удерживая груз, а другой поправляя слинг с сидящим в нём лысым котом. Одета она была в прочные ботинки на мощной подошве, камуфляжные джинсы, зеленую кофту и разгрузочный жилет. Золотые волосы убраны под защитного цвета платок, на лице ни грамма косметики, из-за чего Ядвига помолодела сразу лет на десять. Вслед за ней на улицу выбежала Елизавета – сестра шефа полиции. С трудом догнала и поймала за руку, умоляя «чуть – чуть подождать, вдруг ФБР ошиблось». Ядвига вырвалась и потребовала оставить её в покое. Иначе будет хуже. - Я в суд на вас подам, если посмеете мне мешать! Далее Анжела услышала гневную тираду про старых козлов, которым следовало прибраться на тот свет задолго до ареста. - Надеюсь, что ваш брат сдохнет в тюрьме! – завершила истерику Ядвига. – Я не просто разведусь, я аннулирую этот брак, старая сука! Отстань от меня! Выкрикнув последнюю фразу, жена шефа полиции прижала к себе кота, и бегом помчалась по тротуару. Елизавета около минуты семенила за ней, потом села на уличную лавочку и беззвучно заплакала. Подходить и утешать Анжела не стала: боялась за репутацию отца и матери. Мысленно пожалев Елизавету, Миллер заторопилась «домой», не забывая вглядываться в окна других коттеджей. Там пока царила тишина, шторы везде были опущены, только на вторых и третьих этажах угадывалась жизнь. Заглянув перед ужином в местный супермаркет, Анжела погуляла по отделам, внимательно слушая, о чем говорит персонал магазина. Все обсуждали арест мэра и шефа полиции. Время от времени спрашивали один у другого, кто займет места опальных чиновников. Увидев Анжелу, кинулись узнавать у неё. Снова пришлось солгать, будто она не в курсе кадровых перестановок. Известнейшая в городе сплетница Агнесса Морригейн усомнилась в правдивости капитана Миллер: - Чего – то вы темните, милочка, и недоговариваете. Вы же сами из полиции, обязаны знать, но молчите. Так кто станет мэром? - Назначат – увидите, - отрезала Анжела. – Дайте мне пройти, я занята. Миссис Морригейн, корча злую гримасу, подчинилась: - Надо же, нравная какая.… Вот я твоим родителям сегодня позвоню… Очень страшно. Папа и мама даже слушать не будут! Профессор Миллер и его супруга считали Агнессу невежественной вульгарной особой, допущенной в круг избранных из милости, эту болтушку терпели, помня её мужа – самого щедрого мецената Гарвардвилля. Пора бы дать ей понять, что её время кончилось, жаль, пачкаться не хотелось. - Они заняты, моя дорогая, - Анжела выложила покупки на кассовую ленту. – У нас напряженный график, не думаю, что папа или мама смогут уделить вам внимание. Вопросы, касавшиеся Маргарет, Миллер вовсе пропустила мимо ушей. Еще не хватало сестру впутывать в разборки с собирательницей слухов. - Как я уже сказала, у нас слишком много дел, - ледяным тоном сказала Анжела. – До свидания. К Саймону она вернулась злая, как уличная собака. Чтобы не сорваться на ужине, ушла заниматься в тренажерный зал. Кроме неё, сюда ходил один капитан Кирби. Его жену физические нагрузки не интересовали, миссис Кирби была одержима идеей, найти и вернуть Алису, «супруг» же говорил, что у него нет времени на посещение спортивного зала. Она переоделась в тренировочный костюм, и в качестве разминки выбрала беговую дорожку. Сначала быстрый шаг, после него тридцать минут крутого подъема. Злость потихоньку стала уходить, в голове немного прояснилось, Анжела принялась составлять планы на ближайшие месяцы. Маргарет надо будет увезти с собой, раз уж капитан Кирби наотрез отказывается помещать жену в психиатрическую клинику. Обязательно забрать все книги, а в столице заняться подготовкой жилья для папы и мамы. Сестре, кстати, тоже надо будет подыскать отдельную квартиру, и сдать её пока надежным людям. Её размышления были прерваны телефонным звонком. Анжела, не сходя с беговой дорожки, сняла трубку: - Да, папа? Нда… Маргарет сейчас никуда не поедет, она хочет полноценно отдохнуть, и ей плевать на капризы сумасшедшей миссис Кирби. Сводная сестра прилетит в Вашингтон зимой, за две недели до Рождества. К этому времени Анжела обязана будет привести свое жилье в приличный вид. Учиться в текущем году девочка не станет, просто придет в себя после страданий, пережитых в приюте, и определится с институтом. Анжеле этот план совсем не понравился, но свое мнение она оставила при себе. - К понедельнику ты обязана быть в Вашингтоне, - непререкаемым тоном распорядился отец. – Примешь моих учениц. Они с тобой свяжутся, когда прибудут в город. И чтобы мне не пришлось, потом за тебя краснеть, ясно? Ну, вот.… Опять.… Почему не одна сводная сестра, а сразу две папашины протеже?! Анжела, если уж говорить начистоту, от всей души ненавидела таких вот визитеров. Встречать их, размещать, развлекать, кормить, возить их, куда скажут, убирать потом за ними.… Почему нельзя отправить их в гостиницу? Само собой, что все эти протесты капитан Миллер не посмела высказать вслух. Сразу после разговора с отцом Анжела заказала себе билет на ближайший рейс, вылетающий в Вашингтон. Перезвонила родным, и отчиталась, что уедет она не вечером в пятницу, а в субботу ранним утром. На всякий случай уточнила, действительно ли завтра не надо приходить, ведь больше половины книг еще не уложены. Папа с долей раздражения ответил, что они с супругой не калеки, сами тяжести могут потаскать. Но если в их дочери вдруг проснется совесть, возражать против её визита не будут. - Дай нам отдых хоть по вечерам, - злился отец. – Не помогаешь семье ничем, так вредить прекрати. Анжела поторопилась извиниться, и спросила, удобно ли будет, если она придет, как обычно, к семи часам утра. Математик буркнул «сама решай», и отсоединился. Она тяжело вздохнула. Значит, завтра ей тоже не вырваться в книжный центр. Конечно, можно было бы посвятить четверг своим делам, но тогда папа и мама снова перестанут с ней разговаривать. Опять на неё обидятся, скажут ей, что она плохая дочь. На глаза навернулись слезы гнева и обиды. Что бы она ни сделала, всего было мало, все было плохо, родители, как правило, оставались недовольны. Почему? Анжела вышла из домашнего спортзала, и вернулась в спальню. На столе лежала записка, в которой Саймон сообщал, что уехал к Келли оформлять документы на ребенка. Просил прощения, и предлагал ей беречь себя. Миллер сожгла записку в стеклянной пепельнице, прежде, чем лечь спать. Только собралась идти принимать душ, как в дверь постучалась миссис Кирби: - Анжела, вы с Саймоном дома? Не получив мгновенного ответа, «свекровь» начала панически дергать ручку, крича, требуя, чтобы её впустили, и каждый, кто живет в комнате, предстал перед её глазами, она хочет всех видеть. Анжела, стискивая зубы, пошла открывать. Ничего за прошедшие годы не изменилось, ничего! Миссис Кирби как орала, так и орет, и будет орать свое «Кто где?», «Кто где?», пока не спровоцирует новый скандал. Миллер хорошо запомнила, как реагировала на этот вопрос Алиса, как она визжала «Никуда я не делась, вот она я! В сраных четырех стенах сижу на жопе! Отвали, надоела уже твоя рожа, ненавижу!», как хлопала дверью перед носом матери. На крики прибегал капитан, и уводил жену. Старший Кирби и сейчас прибыл вовремя: Анжела слышала, как её бывший шеф сначала мягко уговаривает, затем провожает безумную супругу к ней в комнату. Около четверти часа стояла тишина, потом в дверь спальни осторожно постучали: - Дочка, впусти меня, пожалуйста.… Надо поговорить. Миллер надела халат поверх шелковой пижамы, и повернула ключ в замке: - Прошу, шеф. Капитан Кирби далеко заходить не стал, сел на стул у самой двери, некрасиво сгорбился: - Ей становится всё хуже.… С того дня, как она увидела твою новую родственницу… Анжела сказала бывшему боссу, что Маргарет пока уезжать в столицу не хочет. Говорит, что она не намерена ломать свои планы ради чужой сумасшедшей тётки. Что её сводная сестра будет жить в Гарвардвилле, и девушку не волнуют проблемы миссис Кирби. - Моя младшая сестра категорически отказалась куда – то срываться до Нового года, а мне необходимо уехать уже в пятницу, чтобы к понедельнику быть готовой принять папиных гостей, - чуть виновато сообщила Миллер. – Может, всё-таки обдумаете вариант с клиникой? Вам же легче будет… Психиатрическую лечебницу капитан Кирби с негодованием отмёл. Мало, что ли, было сплетен, разговоров и пересудов, когда Алиса из дома сбежала? Кроме того, он не хуже Анжелы знает, в каких условиях держат больных, подобных миссис Кирби: транквилизаторы, изоляция в палате, унизительные процедуры приема лекарств, невозможность хоть на минуту остаться наедине с собой… - Даже не проси меня, дочка, не проси, чтобы я избавился от жены, отправив её в приют для умалишенных, - отказался бывший шеф. – Пока я жив, милая моя Анжела, Маргарита будет жить дома. Всё. Закрыли. Доброй ночи. Он что, издевается? Леон уехал, даже не сказав «до свидания», Шерри опять дала понять, что Анжела лезет, куда не зовут, папа с мамой недовольны… Спать она легла с сильной головной болью, проснулась рано только потому, что настроила будильник. Увидев, что всю ночь провела одна, одновременно обрадовалась, и рассердилась. Умница Саймон свалил к любовнице, якобы оформлять документы, а сам остался у Келли до утра! Ловок гусь, ничего не скажешь. Хотя… Чем реже она любуется на его физиономию, тем лучше. Саймона она встретила на улице. «Муж» медленно ехал по дорожке, ведущей в гараж. При виде Анжелы остановился, и спросил, нужно ли её куда отвезти. Миллер сказала, что к родителям она дойдет сама, хочет прогуляться. «Супруг» пробовал настаивать, но Анжела жестко его осадила, повторив, что справится сама. Саймон поинтересовался, как она решила вопрос с книгами своих родителей. - У меня есть шанс отправить тебя частным рейсом, - заискивающе предложил он. Частный рейс? Хорошая идея! - Главное, Саймон, - наклонилась к нему Анжела, - чтобы твой человек умел молчать. Никто не должен знать, никто. Когда и кто? Слава Богу, что хозяином частного самолета оказался человек, которого в Гарвардвилле очень сильно обидели, выгнав его из университета за какую – то глупую провинность. На работу мистеру Куинну (так звали хозяина самолета) тоже не дали устроиться, из-за чего Терри был вынужден уехать из США. Теперь вот вернулся, намереваясь отомстить. - Не бойтесь, капитан Миллер, за свою семью, - успокоил её по телефону мистер Куинн, после того, как Саймон передал Анжеле трубку. – Ваши родители – достойные люди. Я верну долги лишь мэру, прежнему начальнику полиции и еще кое – кому из отцов нашего города. Миллер попросила его не трогать Гарвард, преподаватели и студенты не виноваты в бедах её собеседника. И в университете всё ещё преподает её отец. Мистер Куинн ответил, что учебное заведение пока не пострадает. Но только пока. - Вы лучше скажите, вылет в десять вечера вас устраивает? – завершил беседу Терри. Анжела ответила, что ей более чем удобно это время. Попрощалась и отдала телефон «мужу»: - Мне пора. Увидимся поздно. Родители и сводная сестра завтракали, когда она пришла. За стол Анжелу никто не позвал, отец раздраженным жестом указал на книги, и сел к дочери спиной, всем своим видом выражая недовольство. Мама тоже сердито поджимала губы. Целый час она работала в тягостном молчании, не понимая, по какой причине гневаются родные. - Мама, что случилось? – не выдержала Анжела этой мрачной тишины. Карина встала и, ни слова не сказав, ушла наверх. Папа – вслед за ней. Осталась только Маргарет. - Что произошло, я не понимаю? – спросила Анжела уже у сводной сестры. Та на неё только глянула, и тоже отбыла на второй этаж. Миллер продолжала собирать библиотеку, мучаясь неизвестностью. На что так обиделись отец и мать? Что приключилось? В десять утра она не выдержала этого бойкота, и поднялась к родителям. Мама с оскорбленным видом печатала текст, глядя в монитор ноутбука, папа тоже работал над книгой. - Я уложила почти всю литературу… - робко начала Анжела, встав на пороге. – Саймон предложил мне… - Пошла вон, сами управимся, - приказал отец. Мама её проигнорировала, но мужу сказала, как тяжело жить, когда некому с утра заняться кухней. Всё, абсолютно всё, ей, Карине, пришлось делать самой. От подлой родной дочери никакой помощи. Анжела оторопело застыла, и едва слышно напомнила, что родители сами разрешили ей сегодня не приходить. Её оправдания просто повисли в воздухе: отец и мама печатали, каждый свою работу, Маргарет сортировала купленные бусины, бисер, камни и нитки. Увидев, чем занята новая родственница, Миллер тяжело вздохнула, давя в душе зависть и боль. Было у неё давно, еще в юности, хобби: вышивка гладью. Но дома эту привычку «ковыряться в носу» не одобряли, с «бессмысленным рукоблудием», как обзывала её увлечение мама, пришлось распрощаться лет в шестнадцать, чтобы заниматься более достойными делами. - Если тебе разрешили, как ты выразилась, не приходить, убирайся вон, и займись собой, бессовестная эгоистка, - сидя к ней спиной, гневно изрек отец. – Могла бы хоть раз в жизни о нас подумать, и прийти, чтобы завтрак приготовить. Но нет, ты озабочена только собой. Пошла вон, сами, без тебя, управимся. Пошла вон!!! – вдруг сорвался на визг профессор. Академик Миллер начал кричать. Его родная дочь – дрянь. Наглая эгоистка, подлая, лживая, лишенная совести дрянь, потерявшая стыд и сострадание к мучениям родных. Вместо того, чтобы помогать, как ей велит дочерний долг, родителям и сестре, она ковыряет в носу, да на красивых мужчин засматривается. Променяла, дрянь паршивая, родных на мужика. - Иди, дальше на него смотри! – вышел из себя отец. – Только не обольщайся, Леон Кеннеди себе найдет женщину, более достойную его, нежели ты, ленивая корова. Пошла вон! Высказался, и снова сел к ней спиной. Мать все так же молчала, а вот сводная сестра Анжелу хорошенько пнула, пробурчав, что из-за отсутствия завтрака они трое потеряли свое утро. Ибо некоторым тут стоящим лень свою задницу из кровати вынуть, чтобы хоть изредка помочь семье. - Вали в свой отпуск, раз уж ты отдыхаешь, и не отсвечивай тут, - обиженно указала ей на дверь Маргарет. – Скажи, кстати, капитану Кирби, что я ради его жены свои планы ломать не стану. Я хочу остаться здесь. И я останусь. Мне плевать на ненормальную бабу. Катись отсюда. Могла бы утром, и прийти, коль ни черта не делаешь. У нас – то, в отличие от тебя, много дел. Анжела убито повернулась к выходу, и медленно вышла на лестничную клетку. Вслед ей понесся голос отца, сетовавшего, что двух его лучших учениц теперь некому будет принять. Книги нужно вывезти, но в столице их негде разместить, и заниматься семейной библиотекой некому. Миллер слушала эти жалобы, стоя на верхней ступеньке, не знала, как ей поступить. Родители вроде разгневались на неё, и прогнали за то, что она утром не пришла оказывать помощь, одновременно давая ей шанс заслужить прощение. Она уже робко входила в комнату, чтобы извиниться перед домашними и предложить свои услуги, как раздался дверной звонок. Ни отец с матерью, ни сводная сестра даже не оглянулись на резкий звук. Только папа дернул плечом: - Что, так трудно хоть один раз сходить, посмотреть, кто пришел? Почему все заботы лежат на нас? Анжела бросилась открывать, втайне надеясь, что визитером будет Леон. Но нет, в гости пожаловали копы. Капитан Кирби и чудом оставшийся на свободе заместитель начальника полиции. Бывший шеф спросил Анжелу, дома ли её родители, и где сводная сестра. Миллер, сразу почувствовав беду, поймала босса за рукав: - Что случилось? - Кто – то поджег Миллер – холл, - мрачно сообщил капитан Кирби. – Когда вы вчера увозили книги, ничего странного не заметили? Саймон мне сказал. Я говорю о вашей библиотеке. Огонь, по словам бывшего босса, уничтожил её родовой особняк в считанные минуты. Сейчас на месте преступления работают пожарные и полиция. - Преступления? – шепотом повторила Анжела, бросив панический взгляд наверх, где сидели родители и сестра. Да, кивнул спутник капитана. Миллер – холл сгорел в результате умышленного поджога. Некто, чье имя только предстоит выяснить, пробрался в дом, разлил везде горючее, и бросил спичку. Пока еще нельзя сказать, в одном месте полыхнуло, или особняк загорелся в нескольких точках сразу. Когда соседи проснулись, и вызвали помощь, дом Анжелы уже был полностью охвачен пламенем. - Почему люди, живущие рядом с нами, не позвонили вовремя? – мгновенно разъярилась Миллер. Кого – то в ту ночь не было дома, кто – то очень крепко спал. Особняки, соседствовавшие с родовым гнездом Анжелы, занимали, в большинстве своем, семьи арестованных федералами чиновников. Жены и дети либо разбежались, уехав подальше от скандала, либо выпили снотворное, и ничего не услышали. Те же, кто избежал карающей длани ФБР, приходили в себя после малоприятных бесед с агентами Бюро, и тоже ничего не видели и не услышали. - Или решили отомстить нашей семье подобным мерзким образом! – закричала Анжела, привлекая внимание родных. – Эти скоты нарочно промолчали, когда кто – то сжигал наш дом! Они же знают, что мы с вами, капитан, близкие друзья! Эти люди умышленно медлили! Семьи тех, кто был арестован! - Что тут происходит? – со второго этажа величественно спустилась Карина Миллер. Узнав, что Миллер – холл минувшей ночью был подожжен, мать Анжелы сначала отказалась верить полученной новости, затем обрушилась на капитана и его спутника, обвиняя обоих в плохой работе. - Где вы были, чем занимались, когда вандалы уничтожали наш дом! – кричала мать, наступая на замначальника полиции. – Вас тоже надо арестовать и судить! Вы же вообще не работаете! Отец не отставал от супруги, перечисляя «достоинства» как мистера Кирби, так и его спутника. Два дармоеда с непомерно высокой для обоих чиновников зарплатой. На рабочем месте они ничего не делают, только жируют и крадут. Мало их ФБР гоняло. Выдохшись, академик приказал гостям покинуть его дом: - Вон отсюда, и чтобы духу вашего здесь больше не было! К чести обоих копов нужно сказать, что истерику профессора они восприняли спокойно. Понимали, что старший Миллер говорит на эмоциях. Когда капитан Кирби с напарником ушли, профессор обратил свой гнев на Анжелу: - А ты чего тут встала?! Марш за ними, и чтобы всё мне досконально выяснила! Кто, что, зачем! Ясно? – завизжал ученый. – И чтоб книги потом были вывезены все, до последнего тома, поняла? Хотя… - отец на минуту умолк. – Пошла вон. Мы с твоей мамой и сестрой не калеки, сами все твои обязанности выполним. Всё узнаем, приготовим и увезем. Учениц своих я тоже сам пристрою, пока ты в отпуске прохлаждаешься. Убирайся!!! – академик опять сорвался на крик. – Оглохла? Я велел убраться вон!!! Математик рывков открыл дверь, схватил сумку Анжелы, и выкинул элегантную торбочку на крыльцо: - Убирайся, бессовестная эгоистичная дрянь, убирайся из нашего дома… Ей ничего не осталось, кроме как уйти вслед за капитаном Кирби (его пока еще не сделали шефом полиции) и вторым чиновником. - Вы поедете с нами, Анжела? – задал ей «умный» вопрос замначальника полиции. – Ох, прошу меня извинить, - он правильно истолковал её разъяренный взгляд. На место пожара они приехали, когда огонь уже был потушен, а в обугленных развалинах работали эксперты. Анжеле без единого звука выдали защитный костюм, перчатки и респиратор. Старший по смене проводил её туда, где еще вчера днем располагалась большая гостиная: - Скорее всего, пожар начался здесь. Что за комната тут была? Анжела холодно освежила эксперту память, попутно дав понять, что она ничего не забыла и не намерена прощать. Оттолкнула протянутую для помощи руку, и сама перешагнула через металлические остатки очень дорогого дивана, стоявшего посреди комнаты. Присела на корточки, оценивая ситуацию. Бывший сослуживец, потоптавшись рядом, спросил, почему на место пожара Миллер приехала одна, ведь в город вернулись её родители. Анжела не удостоила его даже взглядом. Включила диктофон, и приступила к работе. Пусть это ничтожество видит, как надо выполнять свои функциональные обязанности. Пусть смотрит. И учится у той, кого он когда – то травил. Она фотографировала, собирала в пакеты для улик все представляющие интерес предметы, не забывая общаться с диктофоном. Сослуживца она упорно игнорировала, отлично зная, как её поведение бесит стоящего рядом с ней самодовольного барана. Торчит, что Эйфелева башня, крутит в пальцах пинцет, но ни черта не делает. Анжела уже хотела напомнить, что ему, вообще – то, тут работать положено, а не мышцы ног тренировать, как сослуживец вдруг тихо и зло выругался: - Черт, ФБР.… Опять… Ну, разумеется, разве могут простые смертные обойтись без вмешательства Влада Цепеша? Анжела резко поднялась и гневно спросила, кто позволил федералам брать на себя расследование пожара в её доме. - Данные мне полномочия, - отрезал младший Цепеш. – И найденные в подвале вашего особняка тела. Узнаете её? Анжела отшатнулась: - Что в нашем доме делала Эммелина? Вы же увезли её с собой, агент Цепеш! Якобы для того, чтобы позаботиться о ней! Влад разъяренно сжал кулаки: да, он забрал Эммелину, однако за ней, с подачи тех же святых сестер, пришли сотрудники Службы защиты детства, и заставили агента ФБР передать девушку им, сказав, что юная «домоправительница» получит комнату в специально созданном убежище для несовершеннолетних. Жить рядом с Владом, и пользоваться его покровительством Эммелине нельзя. - Эти маразматички считают, что соседство девушки с взрослым мужчиной, пусть даже он работает в ФБР, может быть опасно для Эммелины, - приложил руку к волосам младший Цепеш. – Безголовые курицы, что еще можно о них сказать… Мало того, что работницы Службы забрали девчонку из отеля, где поселился Влад, так тупые клуши еще и не позволили федералу дальше общаться с Эммелиной. На все его запросы отвечали сами, девушку к телефону персонал не звал. После третьего отказа взбешенный агент Цепеш явился в убежище для подростков, и сказал, что хочет поговорить с Эммелиной. Немедленно. Само собой, в присутствии работников Службы защиты детства. Велел либо его проводить к малолетней горе – служанке, или же её привести к нему. Пожилые сотрудницы начали мямлить, что уже поздно, девушка устала, скорее всего, она давно спит. Да и у них рабочий день закончился. Блеяли и ныли, взывая к совести Цепеша минут десять, потом раскололись, и признались, что упустили Эммелину. Девчонка, оказывается, удрала из дома для подростков часа через два после того, как её доставили в убежище. И где она сейчас, сотрудницы не знают. В полицию, само собой, никто не заявил. - И теперь эту девушку нашли мертвой у вас в подвале, - завершил отчет Влад. – Вам есть что сказать? Анжела на миг растерялась. Она вовсе не собиралась разглашать семейные планы в присутствии бывших сослуживцев, у трети из которых были родственники или друзья, связанные с Гарвардом. Скажи Миллер, что её отец решил переехать, и занять очень высокое положение в столице, через час эту новость будет смаковать весь город. Надо было срочно придумать какую – то правдоподобную историю, и скормить её окружающим. К счастью Влад, обладавший и острым умом, и наблюдательностью, сам задал правильное направление, «вспомнив», что покойницу и раньше ловили на незаконном проникновении в чужое жилье. Когда кто – то из прежних коллег Анжелы заикнулся о сигнализации, которая обязана была сработать в момент вторжения, агент Цепеш презрительно отмахнулся и сказал, что здешняя охранная система оставляет, мягко говоря, желать лучшего. Сканеров ладони, чтобы в особняк могли попасть лишь хозяева, в Гарвардвилле не предусмотрено, замки стоят местного производства, технологии которого устарели еще двадцать лет назад. - Ваша так называемая сигнализация дает о себе знать, когда идет грубое воздействие в виде взлома двери, - пояснил федерал. – А вот когда некто делает дубликат ключей, охранная система молчит. Капитан Миллер, - обратился Влад к Анжеле. – Вы или ваши родители давали распоряжение время от времени проверять дом в период, когда вас нет в городе? Анжела сказала, что этот вопрос надо задавать её отцу и матери, поскольку она из Гарвардвилля уехала давно. И возвращалась сюда только на день рождения миссис Кирби. - Нам придется снова потревожить ваших родителей, мэм, - Цепеш взял Миллер под руку, и повел к своей машине. – Пусть ваши коллеги сами тут работают. Вы принесете намного больше, если поможете мне, когда я буду беседовать с академиком Миллером и его женой. Пока джип Цепеша несся к дому кузины Бесс, Влад спросил Анжелу, почему её родители, вернувшись, домой, не у себя в коттедже поселились, а расположились в особняке довольно дальней родственницы. Миллер, заставив себя говорить любезно, пояснила, что её отцу и матери не нравится жить в Гарвардвилле после событий в аэропорту и офисе «Уилл Фарма». Старшие Миллер теперь работают, в основном, за границей, сюда приезжают на самый короткий срок. Отдохнуть несколько недель, и снова приступить к научной деятельности. А еще папе с мамой нужна помощь. Кто – то же должен наводить в доме порядок, заниматься готовкой, вынимать почту и ходить за покупками. У родителей на эти бытовые мелочи времени нет. Слишком много других, более важных дел, нежели уборка, кухня и прочая чепуха. - Стало быть, родню держат за обслугу? – ядовито изрек Цепеш. – Ловко устроились… Анжела зло прошипела, что личная жизнь её отца и матери Влада не касается. Сыну генерала Цепеша лучше следить за собой и подружкой, ибо та совсем утратила совесть. Федерал, пожав плечами, плавно въехал на дорожку, ведущую к коттеджу кузины: - Говорить буду я. Миллер, не сказав ни слова, покинула темный уютный салон. Подняла голову, глядя на окна второго этажа. Везде горел свет. Значит, ни родители, ни сестра спать, еще не легли. Ждут новостей, или заняты работой? Ответ она получила от матери, выскочившей на крыльцо в домашнем брючном костюме. Карина Миллер, не давая Владу даже поздороваться, приказала сообщить ей, что он успел выяснить. Кто поджег Миллер – холл, кому поручили вести расследование, с кого их семье надлежит требовать компенсации. - Мне позволено будет войти, или вы так и будете держать нас на пороге? – сузил злые глаза младший Цепеш. Ну, надо же, их Высочество хотят беседовать под теплой крышей.… Какие мы нежные. Миссис Миллер, хлестнув федерала разъяренным взглядом, жестом указала на столовую, где уже ждали отец и сестра. Маргарет, кстати, вышла к позднему гостю в длинном, до пят, шелковом кремовом халате, позволяющем увидеть все достоинства её хрупкой фигурки. Волосы она оставила распущенными. - Что там с домом моих родителей? – спросила она, садясь на подоконник. Тот же вопрос, но куда более жестким тоном, задал Цепешу академик Миллер. Влад, которому они так и не предложили сесть, дал профессору краткий отчет, сказав, что поджог был умышленным, соседи пламени вовремя не заметили, вследствие чего от Миллер – холла почти ничего не осталось. В данный момент на месте происшествия работают эксперты. Более подробную информацию им дадут утром. Сказал он и об Эммелине, чье тело нашли в подвале. Девчонка, видимо, пыталась спастись, но задохнулась в дыму. Отец небрежно отмахнулся, бросив, что туда бесстыдной девке и дорога. Как юная воровка попала к ним, он не знает. Идите к монашкам, им было приказано время от времени проверять и Миллер – холл. Спросил, как долго ФБР будет препятствовать его отъезду из Гарвардвилля. Цепеш, весьма недовольный тем, что ему так и приходится говорить стоя, предложил академику действовать, как старший Миллер считает нужным. - Если вам больше нечего нам сказать, можете быть свободны, агент Цепеш, - отец кончиками пальцев указал гостю на выход. – Анжела, проводи… гостя… Уходя, Влад попросил профессора быть на связи. Закрыв за визитером дверь, Анжела вернулась в столовую. - Интересно, что монахини скажут ему в свое оправдание? – осторожно предположила она, глядя на сводную сестру. Мать только рукой махнула: как обычно, наврут с три короба, валя вину на покойную дурочку, чтобы снять ответственность с себя. Видимо, эта идиотка Эммелина «инспектировала» и их родовой особняк, раз проникла туда, не взламывая двери. - Знаешь, Анжела, - Карина Миллер зачем – то выглянула на улицу. – Я сейчас даже рада, что эта непроходимая дура устроила пожар. Теперь кузина Бесс точно не посмеет указать нам на дверь. И, слава Богу, что мы спасли нашу библиотеку.… Кстати, ты уверена, что тебя, когда ты увозила книги, никто из соседей не увидел? Анжела, обрадованная тем, что мама перестала на неё сердиться, энергично замотала головой. Ни одного свидетеля нет. Ведь против половины из тех, кто живет возле сгоревшего Миллер – холла, сейчас выдвинуты серьезные обвинения. Любезные соседушки попрятались в свои норы, и даже нос на улицу боятся высунуть. Никто ничего не заметил. А Влад будет молчать. Он в чужие дела не лезет. - Отлично, - отец вернулся на диван. – Завтра я поговорю с нашими юристами по поводу компенсации за дом. Этим старым дурам долго придется платить по тем счетам, что мы им выставим.