"Миссис Рочестер"

В порт мы приехали к полудню, и пока мистер Рочестер распоряжался насчет багажа, я оглядывалась, рассматривая корабль, на котором собирались отправиться туда, где нас никто не знает и где мы попытаемся обрести счастье. Клипер был совсем небольшим и, видимо, торговым, во всяком случае, других пассажиров, кроме нас, я не заметила. Вместе с капитаном, который встречал у трапа, мы поднялись на борт и были приглашены в его каюту, которую он уступил, как я подозреваю, за весьма солидное вознаграждение. Помещение было не слишком большим, но все, что было необходимо, в нем имелось. Мистер Рочестер, как только внесли чемоданы, слегка улыбнулся и сказал негромко:  — Располагайся, Джейн, я устроюсь в кают-компании. С этими словами он вышел, и до самого отплытия я была предоставлена себе и своим мыслям. К вечеру, когда мы были уже несколько часов в пути, мистер Рочестер позвал меня на прогулку по палубе. Свежий ветер был приятен, и я совершенно потеряла голову от криков чаек, паривших в небе, от соленых брызг, непонятно как долетавших снизу, и от необъяснимого чувства полета, которое я испытывала, стоя на палубе. Солнце уже садилось, и вечерний закат окрасил небо во всевозможные краски, стерев линию горизонта. Мы устроились с мистером Рочестером в самой задней части кормы и смотрели на водный след корабля, который оставался на темной, холодной воде. — Это называется кильватер, — улыбнулся мистер Рочестер и обнял меня за плечи. Мне казалось почти нереальным, что все это происходит со мной, бедной гувернанткой, которая никогда не мечтала выбраться дальше Лондона. Когда солнце почти закатилось, и сизые сумерки окутали нас, а на палубе поубавилось матросов, мистер Рочестер вдруг прижал мою руку к своим губам: — Джейн, ты знаешь старый обычай, когда капитан корабля имеет право обвенчать влюблённых? Удивившись такому странному заявлению, я все-таки решила выслушать моего спутника, который продолжил:  — Я знаю, что ты бы не согласилась на такую свадьбу, но я хочу, чтобы ты приняла мое кольцо, здесь, между небом и землей, между страной, где ты родилась, и той, которая станет нашим прибежищем, здесь, где нет ничьих законов и где нет другой власти, кроме Божьей. С этими словами он достал маленькой золотое колечко и взял мою руку. — Ты примешь его, Джейн? — Да, — так же тихо сказала я, не отрывая глаз от его взволнованного лица. На секунду он замолчал и, справившись с собой, все так же негромко продолжил:  — Этим кольцом мы обручаемся с тобой. Навсегда. Удивительно, но кольцо было в самый раз и пришлось ровно на мой безымянный палец, а мистер Рочестер прижал меня к себе и поцеловал, и это было так правильно и так хорошо, что я не стала ни о чем больше думать и просто отдалась на волю своих чувств. Не знаю, сколько еще мы простояли так, но мой мистер Рочестер вдруг негромко засмеялся и сказал:  — Джейн, я совсем обезумел, прости меня, милая. — О чем вы? — подняла я голову. — А ты разве не голодна? Я совсем не подумал, а ты, наверное, умираешь от усталости… — Он поцеловал мои волосы и, слегка отстранив, потянул за руку. — Пойдем, раздобудем что-нибудь на ужин. Франция оказалась совсем не такой, какой я себе ее представляла. Мистер Рочестер не стал принуждать меня останавливаться на несколько дней в Париже, хотя первоначально мечтал, как поведет меня по Елисейским полям, где совсем недавно были установлены фонтаны*, как покажет Триумфальную арку. Но увидев, как я бледнею всякий раз от его планов, в конце концов согласился и решил, что прежде чем отправимся в путешествие, мы должны добраться до дома и хотя бы просто перевести дух. Его французский дом тоже не оправдал моих ожиданий. Вместо огромного замка я увидела простой двухэтажный коттедж с небольшим, но очень уютным садом и маленьким флигелем, где жил всего один слуга, уже немолодой Гюстав. В первый вечер, когда мы приехали, он проводил нас в дом, занес чемоданы и, не задерживаясь, ушел. Надо признать, что оказавшись на французской земле, мистер Рочестер так развеселился и расшалился, что как только экипаж остановился перед воротами дома, он не дал мне и шагу ступить. Подняв на руки, он нес меня до самого порога, и только оказавшись в довольно уютном холле дома, поставил меня и, весело взглянув на старого слугу, провозгласил:  — Наша хозяйка, миссис Джейн! Гюстав молча поклонился, а мне снова стало неловко от лжи, которую я вынуждена была признать за правду, но глядя на светившееся лицо своего мистера Рочестера, я робко улыбнулась в ответ и кивнула. — Здравствуйте. — Ну вот, Джейн, это наш дом, и ты здесь хозяйка, — заявил мой хозяин и распахнул объятия, словно желая обнять и меня и весь дом сразу. — Нет, сэр, — я попыталась все-таки внести ясность, — это ваш дом… Он не дал мне договорить.  — Этот дом твой, — очень твердо сказал он. — Он твой и мой. Наш, — Эдвард снова подошел ко мне и, обняв, прошептал в мои волосы: — И мы здесь будем очень счастливы. Дом и в самом деле оказался чудо как хорош, совсем небольшой, он имел всего четыре комнаты наверху и три внизу; гостиная соседствовала с кабинетом направо от холла, а столовая с кухней и кладовкой налево. Поднявшись наверх, мы остановились, и мистер Рочестер отпустил мою руку: — Ну, миссис, выбирайте свою комнату. Я совсем растерялась, не смея двинуться с места, а мой хозяин весело рассмеялся и распахнул дверь в самую крайнюю комнату. — Я думаю, тебе здесь понравится, — сказал он, останавливаясь на пороге. Комната была просторной и светлой. Два больших окна занимали почти всю противоположную стену, и к моему удивлению, все здесь было выдержано в светлых тонах, начиная с белых стен и ванильных занавесок на окнах. Большая кровать тоже была необычной и не имела балдахина с тяжелыми гардинами, зато на полу был раскинут удивительный золотистый ковер. — Это индийский шелк, — пояснил Рочестер. — Я привез его из Индии и сразу подумал, что он очень хорошо подойдет именно этой комнате. Тогда уже я мечтал, что здесь будет жить моя любовь, — сказал он, прислонившись головой к двери. — Я еще не знал ничего о тебе, но я все равно ждал тебя, Джейн… так долго. Мы молча стояли, глядя в глаза, и мне показалось, что нам больше не нужны слова, чтобы услышать голоса друг друга, что мы и в темноте не расстанемся. Сердца наши говорили, и я уже ничего не могла поделать со своим сердцем, которое билось теперь ради этого мужчины. Я подошла к нему и, обняв, прижалась изо всех сил, а он поднял мое лицо и, как когда-то под каштаном, поцеловал долгим, нежным поцелуем, и я взлетела над землей. Сколько времени длилось это волшебство, я не знаю, но мой мистер Рочестер вдруг отпустил меня и сделал шаг назад. — Прости, — прошептал он, еще не справившись с голосом, — ты с дороги устала, а я как всегда невнимателен. Я пойду, а ты спускайся в столовую, как будешь готова. Не думаю, что у нас есть что-нибудь, кроме курицы и вина, но это все же лучше, чем ничего. Говоря это, Эдвард отступал назад в коридор, и глянув последний раз, быстро повернулся и ушел. А я осталась в растерянности смотреть на то место, где всего минуту назад стоял он. Потом закрыла дверь и вздохнула. * — Елисейские поля можно условно разбить на зоны, разделенные аллеями на квадраты. В каждом из квадратов во время работ, проводимых под руководством архитектора Жака Хитторфа в 1840-1847 годах, были установлены фонтаны.