Слово не воробей

Нет повести печальнее на свете, чем триста баб на факультете, а если эти бабы — студентки журфака, то есть априори с подвешенным и острым язычком, значит, жизнь на протяжении всей учебы будет очень богатой на скандалы, интриги и сплетни. Так размышляла Софья Семенова, студентка второго курса факультета журналистики, развалившись на последней паре и рисуя в блокноте травинки, листочки и прочую флору и фауну. До конца пары по культурологии осталось ровно пятьдесят две минуты, а у девушки уже раскалывалась голова от бесконечной болтовни многочисленных одногруппниц и малочисленных одногруппников. Преподаватель, лысый и кругленький мужичок с пивным животиком, решивший, что нечего засорять голову культурой людям, которые потом пойдут работать в желтую газету, прочитал быстро лекцию и со словами: «Вы тут посидите тихонько, я за мелом схожу», пошел пить чай. Ребята, почуяв халявную пару, тут же расшумелись и начали обсуждать дела, которые с культурой пересекались в очень редких случаях. Софье лишь изредка удавалось в общем гуле услышать отдельные фразы, типа «Да он сам виноват», «Я вообще ничего не учила» и «Святые ежики, если я сдам этот современный русский, то на радостях уйду в монастырь. Но сначала напьюсь». — Псс, Софа, держи наушник, — прошептал кто-то над ухом и пнул в бок острым кулаком. Девушка лениво повернула голову: — Глазунов, чего надо? Не видишь, я релаксирую. Когда я релаксирую, то не мешай. Марк, представитель малочисленного мужского населения не только в их группе, но и на всем факультете в общем, хмыкнул: – Нет, ты просто лежишь на парте и пачкаешь бумагу. Зацени, какую группу нашел. Эти ребята создают а-а-а-афигенное инди. Софья вздохнула, но наушник в ухо все же вставила. Только так можно было отвязаться от настойчивого одногруппника. По барабанным перепонкам тут же ударила грустная музыка с депрессивными завываниями солиста. Не то, чтобы Семенова была в восторге от этого жанра, но с меломаном Марком лучше не спорить, а спокойно выслушать предложенный им трек. Поначалу она пыталась протестовать против внимания Глазунова к своей скромной персоне, но это все равно, что в одиночку пытаться остановить грузовик. За прослушиванием новых песен Софья и не заметила, как закончилась пара. Кинув бесполезные тетрадь и учебник в сумку, которая по своим размерам больше напоминала мешок, девушка быстро направилась к выходу. — Соф, может, в кино сходим? Там сейчас в прокат новый мюзикл вышел! — крикнул ей Глазунов, который не имел привычку оставлять свою жертву в живых. Будущая журналистка неопределенно пожала плечами и, натянуто улыбнувшись, промямлила: — Как-нибудь сходим, после зачетов. Глазунов радостно улыбнулся в ответ и позволил Софье сбежать из аудитории от него подальше. После третьей пары аппетит в растущих организмах второкурсников разыгрывается не на шутку, поэтому в столовой было шумно и тесно. С горем пополам отстояв длинную очередь, Софья с огромным подносом пыталась отыскать глазами себе местечко. Свободных столиков не оказалось, но девушка приметила одно пустующее место рядом с одногруппницами. Со скоростью звука она ринулась к девушкам. — Привет! — весело крикнула Софья и поставила поднос на столик. Одногруппницы улыбнулись в ответ. Софа поняла, что подошла не совсем вовремя: девицы обсуждали парней. — Представляете, — продолжила прерванную беседу Наташа, высокая брюнетка с очарованием демоницы и характером акулы. — Лешка опять предложил встречаться. Как объяснить этому недоразумению ходячему, что меня не интересуют маменькины сынки? Даже с личным «Мерсом!» Кто-то тяжело вздохнул. Маменькин сынок с личным «Мерсом» не самый плохой вариант, на самом деле. Особенно когда тебе нужно каждый день преодолевать путь от дома до универа в переполненном автобусе с двумя пересадками. — А мой осел, то есть, Олежка, вчера учудил: полез к какой-то бабке во двор за розами. Она его этими розами и отхлестала. Теперь вся спина у идиота в крапинку, — закатив глаза, пожаловалась Настя, хрупкая и почти прозрачная блондинка. Софья усмехнулась, представив себе шкафообразного Олежку, которого избивает цветами божий одуванчик. Софа молча уплетала пюре с котлетой и краем уха слушала девчонок, пока те делились историями про своих ненаглядных и тихо радовалась своему одиночеству. Никто не докучал ей звонками в три ночи, никто не исписывал папин гараж балончиками, никто не требовал от нее борща «как у мамы». — Семенова, — внезапно окликнула ее хитро улыбающаяся Маша. — А как твои дела с Марком? Девушка чуть не подавилась картошкой. — Сбрендили что ли? Как у нас могут быть дела? — возмутилась Софья, вытирая губы салфеткой. Девушки переглянулись. — Ну все же знают, что вы с Глазуновым не разлей вода, не разруби топор. На пары вместе приходите, в кино он тебя сегодня звал, — продолжила Маша, откусывая приличный кусок от яблока. Софа прыснула от смеха. Представить себя с вечно лохматым, мечтательным Марком, который постоянно ходит в наушниках и на все вопросы преподавателей отвечает невпопад, она никак не могла. — Да что вы несете, мы с ним просто общаемся! Друзья мы с ним, понимаете? Причем статус друга он мне сам навязал, — отсмеявшись, сказала девушка. — А с кем ты тогда сейчас встречаешься? — приподняла бровь Наташа. — С чего вы взяли, что я вообще с кем-то встречаюсь? — спросила Семенова с неким раздражением. Чего они к ней пристали? Пусть едят свои диетические салаты и не впутывают ее, Софью, в свои глупые разговоры о парнях. — Да брось ты, все с кем-то встречаются или встречались. Не думаю, что ты такое уж прям исключение. Девица ты у нас… э-э-э… симпатичная. Сто пудов с кем-нибудь уже замутила. Учти, не скажешь — сами узнаем, — пригрозила Настя и щелкнула Софью по носу долькой морковки. Софа оглядела девушек, ища поддержки хоть у кого-нибудь, но все они с ожиданием смотрели на нее. Семенова, которой не хотелось признаваться в том, что у нее вообще-то с девятого класса парня и не было (если месяц ходьбы за ручку можно считать отношениями) и тем самым выглядеть в глазах приятельниц ребенком, внимательно оглядела столовую и неожиданно для самой себя выпалила: — Я встречаюсь, я встречаюсь с… Ромой Красновым. Софье показалось, что она услышала, как чья-то челюсть встретилась со столешницей. Одногруппницы, округлив глаза, рассматривали девушку. Как эта невзрачная Семенова со своими очками, растрепанным пучком на макушке, ростом метр с табуретки в прыжке со стула и далеко не модельной фигурой удалось привлечь самого Ромку Краснова?! По нему фанатели все представительницы женского пола от семи до двадцати двух лет. Светловолосый и голубоглазый, он был тем самым принцем, которого ждали многие девушки. — Врешь, — сузив глаза, выдохнула Наташа, которая давно была неравнодушна к Роману. — С чего ты такие выводы сделала? — напряглась Софья. Она уже пожалела, что придумала себе отношения с Красновым. Рано или поздно правда вылезет наружу, и одногруппницы ей этого не простят. Или же Семенова станет посмешищем до конца своих дней. Ох, зря, зря она все это затеяла… Но слово не воробей, не поймаешь, не добьешь. — Извини, но вокруг него такие телки, крутятся, а он вдруг на тебя внимание обратил? Чем ты докажешь? Сомневаюсь, что он вообще знает о твоем существовании. Семенова приподняла брови: — Хочешь сказать, что я настолько страшная, что не могу быть девушкой Ромы? Или думаешь, хорошие фигуры у тех телок как-то компенсируют отсутствие ума? Хорошо, я докажу тебе обратное. Ждите завтра вечером наши совместные фотки в Инсте! — распалялась Софа. Самолюбие было уязвленно, самооценка упала ниже плинтуса, хотелось запустить во вредную Наташку тарелку с недоеденным пюре или плеснуть на ее белую юбку вишневый компот. Фыркнув, девушка вскочила со своего места и гордой походкой удалилась из столовой. Вызов принят, стервы, и пусть Роман Краснов не является ее парнем, но свою честь Семенова сохранит. Нужны доказательства? Получите и распишитесь.