Маска

Дождь. Мокро. Старые сапоги уже не спасают, как раньше, от глубоких луж. Вокруг стучат капли воды и отовсюду стекают потоками. Он взглянул на небо. Ветер медленно гнал тучу вперёд, но дождь, скорее всего, продлится ещё до скончания веков. Старик устало посмотрел вниз. Сухие листья валяются в мутной жиже. Это чем-то напоминало его: сухой никчёмный старик живёт дерьмовой жизнью. Мы те, кем мы есть. Мы играем свои роли, как в театре и часто путаем их, одевая не те маски. Например, соседский доктор. Он уже давно рассорился с женой и детьми, но всегда одевает неизменную маску счастья и довольствия перед всеми. Зачем остальным знать о его проблемах? Гриша задумчиво почесал за ухом. Вот такая же жизнь и у него. Жена ушла от него после года совместной жизни, дети разъехались по миру, а он один остался. Пошарив в карманах, он достал упаковку сигарет. Всего одна осталась. По привычке понюхал и скривился: сигарета была плохая, и её сразу расхотелось зажигать. А вокруг всё лил дождь, ни на секунду не останавливаясь. На улице никого, а есть жутко хочется. Старик закашлялся. Его морщинистое лицо с мелкими водянистыми глазками содрогалось при каждом тяжёлом вздохе. Живот сводило судорогой, и Гриша часто болезненно морщился, ощущая это. Перед ногами стоит пустая коробка и такая же пустая бутылка из-под дешёвенького пива. Ах, как он пропустил свою жизнь! Но вот кто-то вышел из-за угла. Старик смерил прохожего оценивающим взглядом: дорогие джинсы, новенький дождевик и очень даже неплохие сапоги. Этому явно было, что дать. Быстрыми шагами он шёл по направлению к Грише. Тот, кряхтя и постанывая, поднялся с мокрого асфальта. - Дайте, пожалуйста, на пропитание! В глазах неподдельная мольба. "Если не даст, придётся подыхать с голоду", - подумал попрошайка и удвоил свои усилия. Поравнявшись с нищим, прохожий остановился. Его лица не было видно: оно всё было скрыто чёрным капюшоном. Гриша ближе подошёл к потенциальному клиенту и начал просить громче. Но если бы он заглянул под капюшон к этому человеку, то увидел бы выражение полнейшего безразличия на его лице. - Пожалуйста! Молю вас! Дайте денег на пропитание! Я не вытерплю эту ночь, если не дадите! Эта мольба была больше похожа на жалобный вой. Старик опустился на колени и по лужам и грязи тихо подполз к человеку, теперь казавшемуся ему великаном. Выражение полного безразличия сменила гримаса отвращения, исказившая лицо прохожего. А Грише действительно было плохо. Холодная осень и плохая погода сделали своё дело - старик заболел простудой. В его семьдесят три года любая болезнь переносится очень тяжело, а особенно, если нету денег на дорогие лекарства. Вскоре рядовая простуда переросла в пневмонию, а Грише всё ещё приходилось выпрашивать подаяния под дождём на пустой улочке. Нищий несмело обнял мужчину в дорогих джинсах за ногу, как будто не хотел отпускать его. Человек всё это время молча стоял и не шевелился. Вдруг он дёрнулся, шумно выругавшись, схватил старика за воротник его дырявой курточки и отшвырнул от себя в сторону. Последний, не издав ни звука, лишь барахтался в грязи. А человек в новеньком дождевике спокойно зашагал дальше, аккуратно отряхнув джинсы так, как будто к ним до этого прикасался нечестивец. - Просят тут все! Будут знать, как просить! Всю улицу загородили, одежду пачкают! - Всё ещё возмущался он, идя вперёд. Вот и на этом человеке маска, которая скрывает всю его прогнившую душонку. Дождь. Сырость. На улице у самой стены дома сиротливо валяется ворох мокрого картона, в котором едва ли уже можно узнать бывшую коробку. Рядом приткнулась пустая бутылка из-под дешёвенького пива. В луже, не шевелясь, лежит старик. А тяжёлые капли всё падают с серого неба, ударяясь о бездыханное тело, словно исполняя траурный марш. Никого нет на улице, и никто не помог нищему. Одна лишь туча лила свои слёзы, в одиночестве оплакивая несчастного старика.