Шесть недель

      Считаете ли вы себя везучим человеком? На этот вопрос в принципе не так сложно ответить, опираясь на свой жизненный опыт. Вполне возможно, что вы ответите скорее "да" чем "нет".       Голд же считал себя не везучим, а лучше - умным человеком.       А как иначе объяснить его многолетние выгодные сделки, которые непременно приносили ему выгоду, а противоположной стороне всегда перепадало то, то похуже, а порой и вовсе ничего. Румпельштильцхен считал, что то, что он отдает в результате сделки вполне устраивает человека. Ведь порой он вообще ничем не обладал, а тут появлялась цель в жизни - остаться живым и больше никогда в жизни не попадаться на глаза Темному.       За пределами Сторибрука, везение впервые изменило мужчине. Остаться где-то на шоссе, за много миль от настоящего, не сказочного города, и без каких либо вещей для существования, было чертовски страшно. Именно это неприятное ощущение почувствовал бывший хозяин города, попавший за его пределы. За страхом, медленно разводившим свой костерок внутри сознания, пришла забытая, сделанная собственноручно травма ноги, когда-то спасшая жизнь, но приклеившая к Румпельштильцхену клеймо позора.       Пройдя прихрамывая добрый десяток шагов, Голд остановился. Идти было чертовски сложно и больно. Ноющая боль в ноге усилилась, видимо подыгрывая отвратительной погоде. В голове возникла фраза из газетной вырезки, времен "до снятия проклятья с города".       "Люди преклонных лет особенно чувствуют перемену погоды, потому как их болезни остро реагируют на перепады в атмосфере. Травмы, полученные в юном возрасте дают о себе знать лишь когда вы пересекли барьер пожилого возраста."       В те годы Голд фыркнул, подумав, что насколько люди смешны с этими бредовыми домыслами.       Сейчас же, Темный досадливо поморщился, понимая насколько близко его состояние к этой истине. Но вот насчет возраста он был в корне не согласен. Да, он далеко не молод, но чтобы назвать себя пожилым язык ну никак не поворачивался, даже учитывая что ему далеко за тот возраст, упомянутый в той статье.       Но как бы Румпельштильцхен себя не утешал, нога болела. И это факт. В период забвенного состояния города, антиквар ходил с палочкой, на которую он опирался и боль в ноге была меньше. Учитывая, что сейчас её не было, так как он выкинул вещь в лесу сразу же после возврата магии, то путь его мог быть очень не долог.       Стараясь не сильно ступать на травмированную ногу, мужчина приблизился к обочине и стал всматриваться в темноту, пытаясь найти что-то подобие палочки. Дождь и ветер был сильным, судя по обломанным веткам, которые он увидел вблизи, но ничего не было похожего, что могло помочь ему в ночной прогулке.       С дороги было сложно что-то найти. Раздраженно вздохнув, мужчина сделал шаг с асфальта. Размокшая от дождя земля, с радостным хлюпом приняла ботинок.       Лицо мужчины исказила маска отвращения: "Отлично. Просто прекрасно. "       Не то чтобы в прошлом в Зачарованном Лесу везде была асфальтированная дорога и обочины чистили от мусора, но проживя двадцать восемь лет в городе, где следили за чистотой и порядком, привыкаешь к подобному как к должному. Поэтому Голд не сильно горел лезть в черно-коричневую жижу. Но другого выхода не было. Мужчина сделал еще шаг, и второй ботинок присоединился к природе за шоссе.       Спустя около получаса, Голд вышел обратно на дорогу. Подобие палочки было найдено. Можно было вздохнуть, радуясь что хоть одна проблема отчасти решена. Взглянув на брюки, Голд закатил глаза.       Свет луны осветил перепачканный внизу костюм. Подвернув ногу, идя обратно, антиквар упал на колено, которое сейчас было украшено комками грязи. Капли, летевшие от ботинок, в процессе ходьбы, щедро украшали обе штанины. Он никогда в жизни, по крайней мере в этом мире, не позволял себе такого вида. Для него было делом принципа выглядеть всегда безупречно. Оглядывая туфли, точнее, угадывая, что под тонной грязи там была обувь, Голд вспомнил большую их с Бэлль гардеробную с длинным рядом его строгих костюмов и отдельной полкой с обувью. Всё это богатство было там, в Сторибруке. А ему остался лишь сшитый на заказ костюм и потерявшие обычный лоск ботинки.       Было наверное далеко за полночь.       Моросящий дождь иногда напоминал о себе, что в принципе уже не так волновало Румпельштильцхена, как желание принять горизонтальное положение, ну или хотя бы сесть. Но чтобы примоститься на земле, мужчина так и не созрел. Хотя бы какая то часть одежды он считал должна остаться чистой.       Здесь, за пределами города с магией, все было по другому. Нога нестерпимо болела, казалось, даже усталость и голод были другими, нежели там за чертой.       Антиквар подумал, что первое, что он сделает как дойдет до хоть какого-нибудь населенного пункта, то это будет покупка еды. Но через мгновение мужчина поджал губы, вспомнив что денег у него нет.       Вздохнув, Голд достал часы из нагрудного кармана пиджака, и подумал, что придется расстаться с подарком Бэлль. Вещь было особенно жалко, потому как это было первым подарком девушки ему за все время.       Положив часы обратно, Румпельштильцхен, двинулся дальше. Небольшой камень, за который он запнулся и растянулся на мокром асфальте, задумавшись о том сколько он выручит в ближайшей антикварной лавке за подарок, дал увидеть небольшой свет слева от дороги. Моргнув пару раз, мужчина, мгновенно выкинув из головы о еще больше испачканном виде, поднялся на ноги. Забыв о мокрой земле, и последствиях если свернуть с дороги, Голд торопливо заковылял в сторону света. Спустя каких-то пятнадцать минут, Темный, спотыкаясь в темноте о поломанные ветки и периодически проваливаясь по щиколотку в сырую землю, вышел на небольшой пятачок, окруженный кустиками, в центре которого оказался горящий костер, вокруг которого сидела группка из пяти человек.       Первой мыслью у Голда было: "Что они здесь делают?"       Причем его заботило не то, что несовершеннолетние черт знает где, а скорее то, что они были в непосредственной близости от Сторибрука. Конечно, перейти черту они бы наверное не смогли, но увидеть к примеру как знаменитая Спасительница едет в Старбакс, в ближайший город, выныривая из прозрачной стены, было бы очень странно.       Самому старшему было на вид лет двадцать, а младшей около шестнадцати.       Оживленно шедшая беседа резко прекратилась. Все удивленно уставились на антиквара. А удивиться было чему. Мужчина. Не молодой. В заляпанном грязью костюме, который уже не выглядел дорогим и шикарным, с какой-то палкой в руках.       Та, что была самой молодой, резко подскочила и затараторила, нарушив тишину.       - Я же говорила! Я же говорила, что не стоит идти нам в лес!