я никому не обещал, что не смогу в тебя влюбиться

— Добегалась, дорогуша? Он присаживается на уголок ее кровати, губы искривлены в широкой усмешке, словно говорящей «ну, давай умирай, а я буду смотреть». Колючие льдинки стоят в его глазах, по обыкновению прозрачно-равнодушных, пустых. Абсолютно нечитаемое выражение. — Пришел позлорадствовать? — хрипло интересуется Кэтрин, вкладывая в интонации остатки привычного яда. — Позлорадствовать? Думаешь, я оставил Новый Орлеан на попечение Марселя ради пустого злорадства? — Думаю, да. Клаус дергает уголок губ, вновь растягивая косую ухмылку. Шарит в кармане в поисках пачки сигарет и зажигалки — с некоторых пор он считает курение неплохой альтернативой алкоголю. Огонек вспыхивает на конце, и серый дым заволакивает помещение, заставляя Кэтрин поморщится в попытке сдержать кашель. В тишине они проводят несколько тяготящих мгновений, и лишь серые кольца витают вокруг, создавая иллюзию барного антуража, будто они снова в одной из тех прокуренных забегаловок, в которых приятно было забывать о том, кто они друг другу на самом деле. — Я пришел попрощаться, Катерина, — произносит он, наконец, глядя мимо нее сквозь мутное дымное облако. — Прощайся, — усталость заволакивает пеленой когда-то пронзительный взгляд карих глаз, но Пирс давит одну из своих фальшиво-пустых улыбок. Он не выглядит растерянным или расстроенным, надломленным — в глубине взгляда, в жестах и побелевших костяшках сжатых в кулаки тонких пальцев. И только. Тон по обыкновению ленив и скучлив, голос обволакивает бархатом, и если б его можно было ощутить на языке, раскать по небу, имел бы вкус меда и горьких грецких орехов, когда начинает говорить — красиво и плавно, так, что ей хочется закрыть глаза, до последнего вздоха слушая его. — Я никогда не хотел прощаться, слышишь? — признается шепотом, уже не надеясь на ответ. — Я тоже… Ник… — тихо-тихо, прежде, чем широкая ладонь опустится на лоб, погружая в сладкую иллюзию, где он запустит пальцы в шелковые пряди ее волос и будет касаться терпкими губами алого рта.

«Я никому не обещал, что не смогу в тебя влюбится…»