Коллекция NC-17

«Что делать, если парень- кобель с раздвоением личности? » — с дуру бороздила просторы интернета, надеясь успокоиться, но тщетно. В голове раз за разом проносится картина, как эта сволочь поворачивается ко мне спиной и уходит в толпу, обнимая за талию двух длинноногих моделей. Как он мог так поступить? Разума не хватило хотя бы не на моих глазах это проворачивать? — «Изменил?» — прочла вслух пришедший ответ. Изменил? Ну, когда я была там еще не успел, но, думаю, что уже вполне возможно, что да. И я принялась печатать анониму всю подноготную сегодняшней ночи. О том, как любимый предложил сходить в клуб и о том, как эта скотина подцепил ярких «цыпочек». Рассказала, что этот кобель совсем забыл о моем существовании, зажигая на танцполе в кругу длинноногих куриц. Изложив все до последнего нюанса, использовав весь свой запас ругательств и оскорблений, с тяжелым вздохом закрыла крышку ноутбука. Не переодевшись, забилась под стол и просидела там несколько десятков минут. Сейчас, пребывая в состоянии овоща, меня накрыло с головой в омут разочарования в жизни, любви, мужчинах, дружбе, собственного достоинства и т.д. — Жалкая, — вырвалось из моих уст, когда взгляд упал на экран телефона и мозг проанализировал изображение. Кое- как собравшись духом я встала и направилась в душ. Под сильной струей воды, мысли потихоньку выстраивались в нужном направлении и, выйдя из ванной комнаты, я начала крушить все, что попадалось под руку: вазы, которые мы вместе покупали, совместные фотографии, которые он так любил делать во время отдыха, стулья. В порыве гнева схватила его фотоаппарат, но вовремя остановившись, просто повесила его на веревку для белья на балконе. В общем громила все, что попадалось на глаза, по пути к комнате. Его любимую подушку разорвала кухонным топориком, чтоб уж наверняка. В конце концов в прихожей послышался топот ног, тогда я уже наполовину собрала чемодан. Менсу зашел в захламленную квартиру, где посреди гостиной стояла моя сумка, на кухне все еще летали тарелки и кружки, в фоторамках торчали ножи, а его объективы были на волоске от смерти на балконной веревке. — Что все это значит? — По слогам дерзким тоном спрашивает, но я молчу. Мне вправду надоело плакать, реветь в углу и мириться с таким отношением. Глаза отекли и болят от недостатка влаги, поэтому не хочу с ним говорить. — Т.И! — Он зол. Очень зол. Когда Менсу повышает голос- прячься, ибо тебе крышка. Но, если сейчас он сам не понимает, что натворил из-за своего самолюбия, пусть купит здравый смысл. — Ты меня слышишь ведь, — снова и снова он обращается ко мне своим голосом, но я снова и снова мысленно закрываю уши. — Да послушай же ты меня! — Схватил меня за руку и развернул к себе. На глаза снова навернулись слезы. Вот этими руками ты должен был держать меня, а не своих моделей; этой рукой ты должен был остановить меня, когда я уходила; этой рукой ты обещал защищать меня, а не ласкать другие тела. — Не хочу, — сквозь наступившие слезы выдавила я, — Уйди и не трогай меня! — Перешла на крик и вырвала руку. — Что? — спрашивает он, а я похоже, что я снова теряю контроль над своим разумом. — Иди дальше снимай своих шалав, а меня не трогай! Этими руками… — я тяжело выдохнула, чтобы сейчас не кинуть в него тот самый топор, — не смей прикасаться ко мне! — Ты сама ушла, — восклицает Менсу. Когда все успело так поменяться? Когда из ласкового и заботливого парня он превратился в эгоистичного, самовлюбленного и нахального мудака? — Ушла на своих двоих, да. А должна была уехать с тобой! — кричу ему в ответ, заставляя себя злиться, а не реветь. — Да, вот таким я иногда бываю. Но не ты ли обещала принимать меня любым? — от его наглого взгляда по телу пробегают мурашки. — Сволочь. Чертов кобель! Смеешь использовать мое обещание? — Я не сдержалась и кинула в него первое, что попало под руку. Он увернулся, но руку, похоже, задело. Инстинктивно я захотела пожалеть его и принести аптечку, как и всегда, когда он поранится, но осталась стоять, словно фонарный столб, излучая злость. — Ты знала, что я такой. Знала, когда мы начали встречаться, что я могу, черт возьми, так поступить! — И он прав. Я всегда знала это, но питала нелепые надежды на то, что стану для него особенной. И была… как мне казалось, до недавнего времени — Я встречалась не с таким Менсу. Дура была, признаю. Исправилась, — тихо сказала и снова начала собирать вещи. Слезы катились по щекам, а нос предательски шмыгал. И откуда взялась лишняя вода у меня в организме? — Что ты делаешь? — сквозь пелену, слышала его голос. «Возьму себя в руки и уйду»- единственная, крутившаяся в голове мысль. — Успокойся! Сама же прибежишь потом, — его слова резки, словно и не он говорит. Неужели я совсем его не знала? Или… я настолько наскучила ему, и он устал от меня? Разлюбил, как когда-то разлюбил есть суп- лапшу? Я развернулась и вдарила по его прекрасному лицу сладкую пощечину. — Не зазнавайся. Мой мир вокруг тебя не вертится, — и я уверена, что права. Жизнь не заканчивается одной любовью, за ней всегда приходит другая. – Да, я люблю тебя так, что жить по -другому не могла, но уйти могу так, будто не любила вовсе. Пусть тебя шлюхи ублажают, раз любовь тебе не важна. — Сбрендила? Кто меня ублажает? — в его глазах блеснуло что-то типа возмущения. Или мне хотелось видеть там полное непонимание происходящего. — Остановись, иначе я за себя не отвечаю, — Менсу снова схватил меня за руки и пристально посмотрел в глаза. — Ты же плачешь. Дьявол, ты же меня любишь, — сволочь ты, раз такие приемчики используешь. — А ты меня? — спросила я в ответ и Менсу округлил свои глаза, будто я о совершенном убийстве спросила. — Разве любишь? Ким Менсу, не знаю какой ты на самом деле, но, если вот такой, то прекрасно, что твои фанаты знают тебя, как Эла. Отличная маскировка, — мне больно говорить так, потому что я знаю, что мои слова причинят боль и тебе. Хотя я уже сомневаюсь, что любое мое слово может как-то на тебе отразиться. — Как Эла? Что ж… давай посмотрим, что мы с Элом можем сделать с тобой? — Его глаза горят недобро и по телу бегут мурашки. Я же знаю, что от разгневанного Менсу нужно бежать как от пожара, так почему в этой пустыне так отчаянно ищу воду? Резко разворачивает меня и заводит руки за спину, наклоняя вперед. Страшно так, что поджилки трясутся. — Менсу, что ты делаешь? — На одном дыхании выкрикиваю куда-то в пустоту. Понимаю, что ответа ждать не нужно- он сам придет, ибо слышу звон пряжки его ремня. — Стой. Остановись, — плачу. Я плачу? Мне страшно. — Ким Менсу! — Я просил тебя остановиться и успокоиться, но ты нагло себя вела. Так почему я должен? — Не он. Не такой Менсу. Грубый, словно насильник, сжимает мои руки, словно кандалы. — Это изнасилование! — Снова и снова я пытаюсь достучаться до него. Знобит. Все тело сводит судорогой и боль от спазма прокатывается по спине.  — Остановись, пожалуйста. Хватит, ведь это ничего не изменит, и ты это знаешь, — говорю совершенно спокойно.. стараюсь, потому что все еще верю ему: знаю, что Менсу никогда так не сделает. Слышу позади громкий рык, а потом чувствую свободу. Разворачиваюсь к парню и вижу, как он пятится назад. Ему стыдно, и он пытается скрыть это за упавшей челкой. — Я не спал с ними, — разрезает тишину своим прерывистым голосом, тихо, будто боясь. — Ни с одной, — почти по слогам, не пытаясь выделить конкретное слово, а просто от сбившегося дыхания. Упирается в угол стола и останавливается, а меня сковывает неуверенность. — Это сложно объяснить, и я не буду оправдываться. Если хочешь уйти- уходи. Я не прикоснусь к тебе больше, но… — пока он говорит мои глаза снова наполняются влагой. И, что я в нем нашла? И я ушла. Уехала. Убежала. Пытаясь спрятаться от своих чувств, так и не дослушала его. С головой ушла в работу. Через неделю увидела его по телевизору в прямом эфире, как всегда дружелюбного и энергично качающего головой, мило улыбающегося и похожего на котика. Еще через несколько дней решаюсь окончательно себя добить. Девушка, которая знает, как больно ей может быть, хочет получить эту последнюю дозу, будто наркоман. И я такая же. Оделась и пошла в нашу квартиру, мысленно готовя себя ко встрече с длинноногой моделью в его кровати. Стою под дверью около часа, трепеща от каждого шороха вокруг. Вдруг слышу, как в квартире что-то разбивается. Влетаю внутрь и перед моими глазами Менсу падает на пол, словно от удара молнией. Его крик разнесся по всему пространству, а в огромном компьютерном мониторе торчит мой кухонный топорик. — Ты пьян? — Валяющиеся по всей квартире бутылки говорят сами за себя, но тело на ковре утверждает обратное: — Нет, — Менсу медленно садится, но глаз на меня не поднимает. — Зачем пришла? — Как грубо. Тебя проведать, — сама не понимаю, что несу и почему стараюсь выглядеть равнодушной. — Ушла, так не возвращайся, — сказал, как выплюнул. — Хотела убедиться в своем правильном решении, но, видимо, пришла не вовремя. Наконец поднимает на меня взгляд и пронизывает им насквозь. По телу пробегает дрожь, а сердце сжимается и отказывает нормально перегонять кровь. Отпустить его оказалось слишком сложно для такой слабохарактерной меня. — Убедиться? — Так же медленно встает и направляется ко мне. Он не зол, но, кажется, что я сейчас огребу. Его холодный, равнодушный взгляд окатил меня, словно ведро ледяной воды. — Здесь ты никого не найдешь. — Проходит мимо и идет налить себе воду. Я разочарована? Мне хотелось, чтобы он прикоснулся ко мне? Взглядом слежу за каждым его движением и ловлю себя на мысли, что он отощал, глаза перестали блестеть ярким огнем, в них теперь далеким откликом отдавалось бывшее сияние. Плавно скользя вдоль его тела, подмечаю, что снова готова сдаться. Сдаться этим сильным рукам, пленительному голосу и томному взгляду. Снова, и снова, и снова, словно пожирая глазами, исследую его тело вдоль и поперек. Каждый, подрагивающий от движений, мускул манит прикоснуться и прочувствовать под кончиками пальцев. Алые, слегка влажные от воды, губы влекут за собой насладиться их вкусом. Прекрасней любого земного существа, он, будто сошедший с картинки, являл собой идеал. И даже усталость, потухший взгляд и грубость не могли заставить не восхищаться им. Спустя какое-то время наконец опомнилась, перехватив на себе его немой вопрос. » — Что ты здесь делаешь? — Медленно убиваю остатки самообладания. — Как долго будешь стоять столбом? — Я не в силах двинуть и глазом. — Я могу? — Да.» Поняли ли мы друг друга? Несомненно. В следующее мгновение я уже чувствовала его грубую хватку, хватку дикого собственника, всем своим телом. Я ощущала тот сладкий вкус влажных губ своего Бога на своих губах. И я ощущала, ощущала каждой клеточкой, его пульс. Я дрожала. Вся, до кончиков пальцев, которыми жадно впивалась в оголенную спину. И вибрация, исходящая от его страстных прикосновений, легкой дрожью проходила по всему естеству, сжимая желание в кулак, а волю разнося осколками по крови. Я знала, что щеки мои наливаются румянцем, знала, что губы почти искусаны до крови, потому что я чувствовала, как он дрожит. Его руки, как проводники, предательски доносили мне, как они скучали. Спина больно впивалась в стену позади, но, в животном порыве, я этого не замечала. Только его руки, ласкающие мои бедра, поддерживающие меня на весу и прижимающие ближе к себе еще и еще, только они волновали меня в те мгновения. Жадно впивалась в его губы, дрожа, как осиновый лист, от возбуждения. Осознавала, что когда он нежно, едва касаясь проводит подушечками пальцев вдоль моей шеи, намереваясь заставить рой мурашек пробежать по всему телу, я снова и снова невольно поддаюсь ему… сдаюсь в плен без боя, ведь так сильно желание, что противиться ему невозможно. Неожиданно меня подхватили на руки, полностью лишив земли под ногами. Менсу, обхватив меня за талию, поднял мои ноги себе на бедра и стал стягивать блузку. Нагло и безоговорочно, не терпя отлагательств. Раздев меня, он на секунду замер, смотря прямо на меня, и заставив, тем самым, ощутить некое смущение, которое было скорее от сомнения хочет ли он продолжать, чем от того, что меня осматривали голую. Все еще смотря на меня Менсу протянул руку мне за голову и аккуратно распустил хвост, в который были заплетены волосы; они быстро упали на плечи, протягиваясь ниже и закрывая грудь от его глаз. Менсу довольно ухмыльнулся и, едва касаясь кожи, медленно, словно испытанием, убрал прядь с груди, после чего я почувствовала в том месте прикосновение его губ, а после и напористого языка. Я томно выдохнула и медленно заскользила вниз по стене. От его слуха это не ускользнуло и он продолжил доводить меня до безумия. Уже через несколько минут послышался шорох его борьбы со штанами и я прижалась бедрами ближе к его паху, чтобы теперь вдоволь насладится своей маленькой местью. Он заметил и перехватил мои намерения, снова довольно ухмыльнувшись, и направил свой дурманящий взгляд прямо навстречу моему. В них вновь загорелся блеск и в тот же момент я почувствовала, как мы сливаемся воедино. Менсу все еще не отводил взгляд и я смотрела на него так же вызывающе. Но быстро сдалась, закинув голову назад и выгибаясь дугой, под напором движений его бедер. Снова и снова томно, громко выдыхаю, затем почти кричу, когда он резко входит во всю длину, а следом стону от наслаждения, как изголодавшийся. Ловлю его ритм и сама начинаю насаживаться сверху, но все еще ощущаю на себе его прожигающий взгляд. Я знаю, что он не отводит глаз от меня. И это возбуждает еще сильнее. Стон за стоном он вытягивает из моей груди снова и снова. Будоражит, кружит голову и не отпускает. Оказывается, мы давно потеряли ту страсть, которую испытывали в начале. Долгие отношения потушили пламя нашего воображения, а суровый быт, как ластиком, стер новые ощущения, сгладил наши животные порывы и одомашнил. За окном показались первые лучи восходящего солнца. Они слепили. Менсу скривил гримасу и процедил что-то, типа: «Как не вовремя». Оторвав меня от стены, но не от себя, он развернулся на девяносто градусов и усадил меня на стол. Солнце прямо попадало на меня и он снова на некоторое время замер. Я откинулась назад, прячась от настырных лучей за широкой спиной Менсу и он продолжил с новой силой, будто зарядившись энергией рассвета. Все закончилось, когда он, в очередной раз, вырвал крик высшего наслаждения из моей груди и кончил сам. Я полулежа- полусидя на столе, с затуманенным рассудком, ощутила, как он нагнулся ближе и опустил голову мне на плече. Громко и прерывисто дышал. Этот звон стоит в ушах и я поддаюсь… снова. Обняла одной рукой его за шею, другой все еще поддерживая свое тело в одном положении. Спустя несколько секунд чувствую, что рука затекла и я больше не в силах держать на весу собственное бренное тело. Менсу замечает и это. Подхватывает меня рукой за талию и позволяет обмякнуть в его объятьях. — Я подожду, — его первые слова, пока укладывает меня в постель и ложится рядом. Поднимаю на него взгляд, полный вопросов и получаю ответ: — Подожду, пока ты снова не скажешь мне, что любишь меня, — он смотрит на меня так ясно, так выразительно, что не понять его невозможно. Ким Менсу никогда не умел выражаться словами, но глаза… его глаза скажут все сами, стоит лишь заглянуть поглубже. — Кретин, — бубню себе под нос, но знаю, что он слышит. Менсу улыбается и прижимает меня ближе к своей груди, укрывая легким одеялом. «Я люблю тебя» — говорят его глаза, но вслух… вряд ли я когда-либо дождусь. — Я скучал, — шепотом прямо мне на ухо так, что мурашки вновь пробежали по всему телу.