Почудилось

      Белль не считает себя героем. Что за ерунда, в самом деле. Для этого в Сторибруке, да и в Зачарованном Лесу, довольно публики. Она всего лишь одна из. На подхвате, вооруженная вымуштрованным разумом и пыльным фолиантом. Книжный червь, как когда-то назвала её одна из ведьм. Она уже и не помнит какая: бывшая, настоящая или парочка будущих.       Воспоминания о жесткой койке в психлечебнице, о каменной стене со следами отсчёта дней в сказочной башне истлевали долго, мучительно, но оставили только тонкий шрам. Единственное, что Белль знает — она больше не одна. И сейчас запах горячего кофе из бумажного стакана, стоящего рядом, очередной раз напоминает об этой нехитрой истине. Она поднимает голову и благодарно улыбается.       «Спасибо, Киллиан», — произносит перед тем, как вновь опустить взгляд на печатные страницы. Мужчина в ответ по-дружески кивает. Белль всегда называет Крюка просто по имени. К чему церемонии между бывшими врагами? Его имя похоже на стальной звук двух соприкасающихся в бою шпаг — отличное имя для пирата.       Джонс поворачивается к стене, продолжая изучать свои записи, и почему-то ухмыляется. Ему нравится, когда Белль называет его так — легко и буднично, благодаря за помощь в библиотеке. От звука её голоса кажется, что всё будет хорошо. Причина? Он не знает, да и глупо размышлять. Верно просто почудилось.       Белль считает, что Киллиан привлекателен. Это же ничего? Он говорит медленно и уверенно, невольно подходя ближе, и Белль смотрит прямо в лицо. Он другой — не тот запах, не тот цвет глаз и этот смешной крюк, которым он взмахивает каждый раз, когда пытается что-то доказать в споре. Она опускает взгляд на губы и очень некстати вспоминает, что они были источником проклятья. Гибельный для Спасительницы поцелуй... Белль бодро отходит, прячась за корешком очередного талмуда и смущенно качая головой — на миг ей почудилось, что Джонс, должно быть, отлично целуется.       Она не думает ни о чём странном, она всё знает и понимает. Киллиан любит Эмму, она – ЕГО. Произносить родное имя вслух и даже думать об этом еще слишком больно. Новая рана не спешит затягиваться, а то, что так было правильно в самую ужасную ночь, совсем не утешает. Вот она была героем в тот миг — и ей не понравилось. Это было не так, как пишут в книгах. И умалчивается, что после этого героиня не вылезает из постели и ревёт, сминая подушку, не в силах принести самой себе облегчение. Белль мотает головой, прогоняя непрошеные мысли. Ничего, просто полтора месяца — малый срок. Еще и ста лет не прошло, в конце концов.       Когда Крюк видит вблизи тонкую морщинку между бровей, смотрит на поджатые губы и льдинки печали, всё еще застрявшие в голубых, как воды океана, глазах, ему думается, что, несмотря на изворотливый хитрый ум Крокодила, он — полный идиот. За недолгое время их совместной работы Киллиан научился распознавать ТОТ взгляд. Когда Белль чуть крепче сжимает ладонь, держащую книгу, и опускает глаза. Тогда она вспоминает и переживает. Холодный ночной ветер вновь окутывает её сердце. Белль неловко втягивает воздух, слишком рвано, чтобы это не было всхлипом. Но, в конце концов, это не его дело. Только газетные вырезки перед глазами плывут и никак не хотят складываться в стройную теорию. Потому что ему чудится, что если подойти к расстроенной Белль сзади и подуть на завиток возле уха, то она жутко удивится и притворно-осуждающе посмотрит на него. Он запивает эту глупую мысль уже остывшим кофе. Что за ребячество, в самом деле?       Свон занимает почти все его мысли — это бесповоротно, как солнце, встающее из-за горизонта. Только с ней он настоящий. Но Белль — другая. Она жила с ним в одно время и, проходя слишком близко, приносит запах тех морей, в которых он вырос. С лёгкой щепоткой прошлого. Ей не нужно ничего от него, кроме молчаливого согласия. Будто они знают только им принадлежащую тайну. Клуб жертв одного Тёмного — вот умора! Джонсу спокойно в библиотеке, хоть он никогда не видел проку в книгах. Жизненный опыт всегда ценнее для пирата, чем туманные теории. Это «штаб», как смешно окрестил место Генри. Просто Крюк чувствует, как за его спиной возится и листает грубые страницы бывшая любовь его вечного врага — вздыхает, советует, спорит, помогая сосредоточиться.       Белль не нравится, когда Киллиан злится и сдаётся в очередной раз. Она не боится его, как раньше, когда в его зрачках не было ничего, кроме тёмной липкой мести. Она тихонько подходит и кладёт ладонь на предплечье, оканчивающееся стальным крюком, улыбается немного робко. Бессилие ей знакомо, как никому, поэтому Белль всё понимает. Как обычно. Бывший грозный пират похож на большого охотничьего пса, потерявшего след, и Белль хочется потянуться и погладить его по голове. Чудная мысль, правда?       Уилл искренне пытается заполнить пустоту, но у него не получается. Белль думала, что у неё никогда не было выбора. А теперь, когда она смотрит, как её новый ухажер весело смеется, понимает, что его по-прежнему нет. Судьбу не обманешь, сколь ни пытайся. Джонс приветливо машет здоровой рукой и подсаживается за столик, а Белль ему благодарна. У неё никогда не было друзей, да и гроза морей — не лучший выбор для этого, но кого волнует? Ей почему-то неудобно знакомить его с Уиллом. Белль немного теряется и отводит взгляд. Ерунда какая-то! Будто не имеет права. Будто Киллиан сейчас укоризненно на неё посмотрит или устроит разборки прямо в кафе за столом с недоеденным гамбургером. Ей чудится, что Крюк странно на неё смотрит, хоть и продолжает улыбаться. Или это воображение?..       Здравый смысл шепчет, что этого не нужно делать, что как-то всё странно и нелогично, но тонкие пальцы уже сжимают заветный холод кинжала. Крюк стоит рядом — и от этого Белль нервничает еще больше. Она заглядывает ему в глаза, хоть это и бессмысленно в сумраке. Что-то не так, чудится постороннее и новое во взгляде бывшего пирата. Вернее, что-то старое, вечное и бессмертное. То, что она пытается забыть. Белль отметает непрошеную истерику, зябко ежится от ветра и медленно передает кинжал в мужские руки. Всё хорошо, это же Киллиан, она доверяет ему. От чего-то. Наверное, она не так умна, как все о ней думают, но Белль впервые всё равно. Так будет правильно, и ей ли не знать, что правильно — не значит безопасно. Просто еще одной тайной больше для них двоих, только и всего.       Тёмный, глядя вслед уезжающей машине, не спешит. Теперь уже некуда. Вывод о том, что его женщина (ни в коем случае не бывшая) доверилась его врагу, стеклянным осколком царапает почти чёрное сердце. Ничего, это ненадолго, ведь они навсегда друг для друга «долго и счастливо», и он не позволит никому мешать.       Колокольчик лавки звенит в вечерней тишине, и Белль нервно вздрагивает от резкого звука. При свете Киллиан кажется еще более странным. Теперь взгляд его выражает чуть больше дружеской привязанности, чем это позволяют приличия. Но больше всего пугает волнение, пробегающее льдинками по коже. Ведь это плохо, да? Белль неловко переминается с ноги на ногу, слушая голос Джонса. Что-то про клятву, что-то про тайну. Она сейчас плохо разбирает длинные предложения на английском, хотя и знает сотню языков, в том числе и мёртвых. И смотрит, отчаянно вглядывается в почти не-чужое лицо. И ругает про себя глупое сердце, что бьётся непозволительно часто в груди под его ладонью. И удивляется ощущению тепла от кожаной куртки под своими пальцами. Миг — всё заканчивается, он улыбается как всегда виновато и немного грустно.       Крюк расспрашивает её о розе, о Уилле, а Белль с облегчением цепляется за соломинку. Вот так, всё как обычно, почему бы и не поболтать о глупостях? Только Киллиану она может признаться, что ТОТ навсегда будет в её сердце, пусть она и была влюблена в прошлом и будет тысячу раз влюблена в будущем. Он никогда не осудит, ему ли не знать о печальных сторонах искренних чувств.       Тёмный пытается разговаривать отстранённо, но то, что он почувствовал взволнованно бьющееся сердечко Белль под не-его пальцами, и искорку надежды, промелькнувшую в любимых навсегда бирюзовых глазах, сбивает все его стройные рассуждения. Хочется бросать едкие фразы, хочется обидеть Белль, но это неразумно и не по плану. А Тёмный всегда следует своим планам.        — Киллиан, я… — непокорное тело девушки делает шаг навстречу, щеки загораются румянцем, а губы хотят сказать что-то ужасно непозволительное, но вместо этого Белль спрашивает про вражду нового парня и нового друга. Да, всё в порядке, незачем, в конце концов...        — Он украл у меня то, что мне было дорого, — тихо бросает на прощание не-Джонс, и Белль отчего-то кажется, что он говорит не о Уилле.       Но это глупости, ерунда. Почудилось — вот и всё...