Моя милая Мышка

Спидометр зашкаливал, пока я гнал мотоцикл в сторону указанного в сообщении адреса. Какой же всё-таки дурак, решивший, что мне может быть так запросто уготован сладкий кусочек счастливой жизни рядом с Эммой. Обрёк её на опасность, ведь знал же, что он так просто не оставит прошлое. Даже мои тщетные попытки помочь не разжалобили его. Адам никогда не отличался мягким характером, глупо было бы подумать, что заключение в тюрьме сделало из него нежного, трепетного, законопослушного гражданина. Место встречи он выбрал символичное – старая больница на окраине. Именно туда попала Дестини в самый первый раз. Именно там она провела несколько месяцев своей жизни в роли инвалида. Там с ней долгое время работал психиатр, после неудачной попытки суицида с её стороны. Адам решил напомнить мне обо всём. И, видимо, настроен был серьёзно. К моменту, когда я въехал на территорию больницы, уже стояла ночь. Старые, обветшалые сооружения, которые когда-то были храмом медицины, превратились в развалины, нагнетающие тревогу. Я быстро снял шлем, оставил мотоцикл у старых ворот и бегом помчался по узкой, заросшей сорняками, тропе. Последнее моё появление здесь было именно в тот день, когда Дестини переводили в новую больницу. Ту самую, которая свела меня с Эммой в очередной раз. Внутри разрасталось неприятное, ноющее чувство. Я просто не мог контролировать этого, но тревога и страх за жизнь Эммы была просто невероятных размеров. Адам был не в себе – это понятно. Он жил прошлым, желая насолить мне как можно скорее. Но, я и не отрицал своей вины. В тот вечер мной завладели лишь эгоцентричные чувства и жажда скорой победы. На кон было поставлено всё, что было важно для меня тогда. - Эмма? Ответом мне было лишь долгое эхо, распространившееся по всем уголкам этих прогнивших стен. Запах стоял слишком специфический. Пахло смертью. - Эмма, ты тут? Я не мог произнести имени Адама вслух. Сейчас это казалось слишком страшным и звучало, как катализатор чего-то ужасного. Стоит произнести вслух и жизнь Эммы оборвется в эту же секунду. Тишина. Нарастающая внутри тревога никак не успокаивалась. Я шёл по старым коридорам, иногда встречая на своём пути единственных обитателей этих стен – крыс, но они тут же разбегались с визгом. С тонущего корабля первыми всегда убегают крысы. Клянусь, я сам себе был готов врезать за эту мысль. Нужно было думать о чем-то хорошем. Светлом. О том, что дарит тепло и рисует улыбку на лице. Эмма. Мышка. Моя милая Мышка, клянусь, когда всё закончится, я никогда не отпущу тебя. Первым же делом зацелую каждый миллиметр твоего тела. Клянусь, что больше в твоей жизни не будет ничего плохого. Я уберегу. Коридор закончился. Я сбавил шаг, когда приблизился к заветной палате. Точнее, тому что от неё осталось. Она там, это точно. Если Адам хотел вновь показать ту картину, то это было та самая палата. Точно также я вошёл к Дестини, едва ли, не падая от усталости. Точно также волнительно потянул дверь на себя. Точно также вошёл, обомлев у порога, когда увидел разбитую, опустошённую Дестини с потухшим взглядом. Много раз я видел этот кошмар не только во сне, но и наяву. Много раз отгонял от себя это видение, связанное с Эммой. Но, Адам хочет напомнить мне каждую секунду. Эмма сидела в инвалидной коляске, лицом к разбитому окну. Её лицо освещал холодный свет луны, отчего она казалась мертвецки бледной. На мгновение показалось, что я опоздал, но она издала какой-то звук и от сердца отлегло. Жива. Подбегаю, бросаюсь прямо перед ней на колени, припадаю лицом прямо к её ладоням. Жива. Она жива. Приподнимаюсь, только чтобы прижать её к себе. Её дрожащее от холода (или страха) тело подаётся вперёд, но больше ничего. Целую её в лоб, параллельно опускаясь к щекам, но тут же отстраняюсь, заметив в её глазах странный огонёк. Она смотрела на меня с ужасом. Она смотрела на меня так, словно перед ней был самый настоящий монстр. - В чем дело, Мышка? Он что-то сделал с тобой? Только сейчас до меня доходит мысль – Эмма не была связана. Её ничего не держало в этом месте, но она сидела здесь, словно завороженная, смотрела на меня испуганным взглядом. - Мышка, ответь мне хоть что-нибудь. Но, она молчала. Вместо этого дверь палаты противно заскрипела, впуская Адама. - Она боится тебя, братец. Потому что ты – чудовище. Я оборачиваюсь на этот хриплый, скрипучий голос и вижу перед собой не Адама-брата, который учил меня защищаться; не Адама-лучшего друга, с которым играли в шахматы на заднем дворе. Нет, это был совсем другой Адам. В нём не было ничего, что выдавало бы в нём наше общее прошлое. Тюрьма его заметно изменила. Стал больше в размерах, под глазами пролегли жуткие тёмные круги, а голос такой прокуренный и хриплый, словно он выкуривает по десятке пачек в день. - Можешь не трудиться, малыш Грэм. Я избавил тебя от жуткого бремени и рассказал Эмме правду, которую ты так усердно скрывал. Зная его, я не предполагал, что он был тактичен. Сейчас Адамом двигала лишь жажда мщения за все эти годы несправедливого заточения. Если он детально восстановил картину прошлого, значило только одного – он хотел показать, каково было ему. Я перевёл взгляд на Эмму. Она молча смотрела на меня с укором, и, признаться, я никогда не видел такого взгляда этой милой девушки с кукольным личиком. Она смотрела на меня, не скрывая собственного страха, сжимая ладони в кулаки. - На твоём месте, я бы оставил её прямо сейчас. Так будет лучше для неё же, - продолжал говорить Адам. – Ты только разрушишь её жизнь своим присутствием. Возможно, он был прав, но и оставить Эмму здесь, наедине с этим человеком я не мог. Клянусь, как только всё закончится, я отвезу её домой, а сам уеду далеко и надолго. - Зачем ты это делаешь? К чему весь этот спектакль? – Я не выдерживаю, чуть повышая голос. Адам натянуто улыбается, достает из кармана затертых джинсов пачку каких-то дешевых сигарет, поджигает её и глубоко затягивается. - Чтобы показать тебе, кто ты такой, братец. – Хрипло произносит он. – Так уж вышло, что у нашего с тобой спектакля появился очаровательный зритель, но это даже лучше. Эмма, милая, ты ведь хочешь стать частью знаменательной истории? Она переводит взгляд на Адама, а в уголках глаз блестят слёзы. Как же мне хотелось успокоить её, как же хотелось увезти подальше. Эмма не заслужила всего этого. Своей собственной заботой и попытками держаться подальше я сам привёл её к такому финалу. - Адам, ты ведь знаешь, что Эмма здесь не нужна. Давай я отвезу её домой, а потом мы с тобой поговорим. В ответ на мои слова он лишь расхохотался, уронил сигарету на каменный пол и бросил на меня взгляд полный презрения. - В этой истории всегда было трое главных героев. Или, ты уже забыл о Дестини? Дестини. Эмма. Дестини. Эмма. Картинка в голове складывалась сама собой. В голове, как будто кто-то щелкнул кнопкой перемотки назад. Я медленно возвращался в самый страшный кошмар собственной жизни, только теперь я тащил за собой ещё и Эмму. Она погрязнет в нём настолько сильно, что это изменит её. - Я никогда не забывал о ней. – Произношу я, а перед глазами в этот момент появляется силуэт Дестини. Снова. – Я приходил к ней каждый день, рассказывал всё, что… Адам не даёт мне завершить рассказ, подскакивает в мою сторону и резко хватает за грудки. Эмма сжимается от ужаса, глядя на всю эту картину, но не предпринимает абсолютно никаких действий. Адам был прав – она боится меня. - Не смей даже произносить её имя, сукин ты сын. – На его лице отражена вся боль от потери близкого человека. – Ты всегда был лишним в нашей семье. Не знаю, почему именно тебя выбрали наши родители. Чем ты так мог покорить их сердце?! А, впрочем, хватит разговоров. Он выпускает меня и одним большим шагом оказывается рядом с Эммой. Она подаёт ему руку в ответ, а у меня внутри в этот момент что-то надламывается. Эмма больше не моя милая Мышка. Она считает меня монстром, разбившим жизнь Дестини. - Выйдем на улицу, здесь как-то жарковато. Нам всем нужно немного проветриться. – Адам произносит эту фразу с улыбкой, обращенной к Эмме, но адресованной именно мне. Я чувствовал что-то ужасно не хорошее во всём этом. Спектакль ещё продолжался.