Мародеры и Эванс

Джеймс проснулся рано, если судить по тому, что часы показывали всего восемь часов утра… Но если судить по тому, что никого из его друзей не было в постелях, то он проспал… Вот только что? Этого он вспомнить не мог. Вроде, сегодня самый обычный день — суббота. Матча по квиддичу на сегодня никто, вроде, не планировал, а на остальные мероприятия можно и опоздать… Юноша сладко потянулся. Когда еще он проснется не от звона волшебного будильника Лунатика и не от крика Сириуса, которого опять во сне преследовал бешенный гиппогриф с изумрудными перьями? Правильно: никогда! Поэтому он еще несколько минут пролежал в постели, радуясь, что никуда не нужно торопиться, и только потом встал. Джеймс умылся, рассмотрев себя в зеркале. Ну, вроде, ничего так выглядит… Вот только… — Чертовы волосы! Лохматая шевелюра Джеймса сводила с ума практически всех девчонок Хогвартса, причем, не только Гриффиндорок. Да и самому Джеймсу она нравилась… Но только не сегодня, потому что он вспомнил, куда опоздал… — Хогсмид!!! Кое-как нацепив темно-синие джинсы, парень застегнул рубашку, схватил со стула мантию (и ничего, что она принадлежит Бродяге! Делиться надо!) и вылетел из комнаты. Спускаясь по лестнице в гостиную Гриффиндора, он столкнулся с Петуньей Эванс, сестрой Лили — девочки-мечты, и его хорошей подругой. — О, Джим, а я тебя будить шла! Петунья была не такой красивой, как ее сестра, но все же симпатичной. Джеймс первое время всегда переспрашивал ее: «Вы с Лили точно двойняшки?!», а когда та утвердительно кивала, он бросал взгляд на рыжеволосую Эванс и тяжело вздыхал. Сказать честно, он уже совсем не думал, что Лили когда-нибудь посмотрит в его сторону не с упреком во взгляде, а… да хотя бы просто посмотрит, чего уж там! — Джеймс, все в порядке? — Петунья была жутко любопытной, к чему Джеймс привык сразу, а вот остальным Мародером пришлось долго ворчать… — Да, Туни. — Не расстраивайся! Когда-нибудь Лили согласится пойти с тобой в Хогсмид. Второй отличительной чертой Петуньи было острое желание сблизить свою сестру и друга, что у нее не очень хорошо получалось. А вкупе с идиотскими советами Бродяги, поддакиванием Хвоста и закатыванием глаз Лунатика Петунья Эванс представляла собой что-то ужасающее, что скорее всего не притягивало, а отталкивало Лили от Джеймса. Чего только стоит ее (точнее, Сириуса) идея подлить Амортецию в тыквенный сок своей сестры. После этого случая Лили месяц уничтожающе смотрела на Мародеров, хотя они были совершенно не при чем! Это все Туни… — Явление Христа народу! — воскликнул Сириус, отчего практически все студенты, которым родители подписали разрешение на поход в Хогсмид, обернулись. Кто-то с упреком, кто-то с обожанием смотрели на Блэка. Он явно был чем-то рассержен, только пламя изо рта не хватало, для эпичности! — Я тоже рад тебя видеть, Бродяга…а что за столпотворение? — Наш завхоз решил всех и каждого проверить перед выходом. Похоже, боится, что кто-нибудь вынесет из школы один из портретов, чтобы поболтать с ним за чашечкой чая в «Трех метлах». Нет, ну не идиотизм?! Джеймс пожал плечами. Идиотизм или нет — это не его дело, а вот от чая в такой мороз он бы не отказался. — Долго там еще?! — Джим, ты мог бы сегодня чем-нибудь угостить Лили… — Нет. — Или поделиться своей мантией, чтобы бедняжка не замерзла… — Нет. — Или долбануть в нее Петрификусом и утащить в Запретный лес. Оптимальный вариант! Должно сработать. — Или отправить тебя куда подальше, Бродяга! Ничего я делать не буду! Не хочет — не надо. Пусть заплетает косички Нюниусу, раз ей так нравятся существа неопределенного пола. — Джеймс… — произнес Ремус, округляя глаза. Он всегда так делал, когда друг правильно отвечал на уроке или ни разу за неделю не попадался МакГонагал. — Ты в порядке, дружище? — Шоколадку? — пробормотала Петунья, протягивая ему батончик «Марс». «Марс» ему нравился, а вот то, как себя ведут его друзья — нет. Чего пристали?! — Нет, Туни, не хочу. Лунатику предложи. И он отправился к дверям, потому что их наконец-то открыли, а ему надоело стоять в душном помещении. Когда он подошел к завхозу, старичку с манией преследования, он увидел Лили. Нет, не так. Он увидел ЛИЛИ. Ну, а рядом, конечно же, Нюниус. Куда без него! — Парень, проходи! — буркнул старичок, и Джеймс, быстро отвернувшись от ставшей ему уже поперек горла парочки. Это школа или что, вообще?! Оказавшись на улице, Джеймс понял, что не так уж тут и холодно. Бывало и хуже. Он быстро зашагал к воротам, стараясь никого не задеть. Ему не особо хотелось привлекать к себе внимание: не в том он нынче настроении. — Сохатый, ты не выспался что ли? Сириус шагал рядом, обеспокоенно осматривая друга. Он впервые за шесть лет, что они мозолят друг другу глаза, видел его таким разбитым, унылым и расстроенным. Неужели, все из-за этой Эванс?! Он быстро нашел ее рыжую шевелюру взглядом. Лили шла рядом со своей сестрой — своей полной противоположностью — о чем-то возбужденно с ней перешептываясь. — Джеймс, хочешь, я ее в Визжащей Хижине запру, а ты потом спасешь? — Себя запри! И вообще, Бродяга, чего ты пристал?! Я же сказал: не хочет — не… — Не надо! Все, понял… И все-таки, подумай над моим предложением! *** — Туни! — Да, Лили? Лили сбежала со ступенек, весело улыбаясь. Чему она была так рада, Петунья не знала, но явно не погоде. Девушка еще никогда не видела такого хмурого неба в середине сентября. — Ты чего такая грустная? — Нет, ничего… Просто погода такая… отвратительная. — Да уж! Туни, пойдешь со мной и Севом сегодня в «Три метлы»? — Лили улыбалась, глядя прямо на сестру, которая была явно расстроена чем-то, кроме погоды. — Лили, ты же знаешь, что я его на дух не переношу! Что ты вообще в нем нашла? — Петунья, теребила в руках свой ало-золотой шарф, поглядывая на Джеймса, который шел чуть впереди, и Сириуса, который что-то говорил другу. Поттер его явно не слушал. — Петунья, он хороший! Он… — Я знаю! Он не кричит «Привет, Эванс!» на весь большой зал, знает, что такое расческа и не достает тебя приглашениями в Хогсмид! Это не делает его хорошим… — В твоих глазах, Туни… Рыжеволосая вздохнула, расстроенная тем, что снова из-за этого Поттера поссорилась с сестрой… — Лили, мы не поссорились! — Петунья приобняла сестру. Она всегда угадывала, что чувствует сестра. — Просто… Джим тоже хороший. — Туни… — Хороший! — Я не хочу… — Хороший!!! — … разговаривать о нем. Туни! Но Петунья уже зажала уши ладонями, затянув какую-то песенку про Мародеров. Кто это, Лили не знала, но песенка была веселой. — Туни! Девушка замолчала глядя на сестру, как девицы с их курса смотрят на Блэка и Поттера: с обожанием и неподдельным интересом ко всему, что они говорят и делают. Лили всегда это раздражало. Как и манера Поттера постоянно говорить «Эванс», когда он обращается к ней. — Да, Лили. Я что-то пропустила? Лили рассмеялась, но вскоре замолчала, поймав себя на том, что всю дорогу смотрит на идущих впереди Джеймса и Сириуса. Точнее, только на одного из них. — Ау! Марс вызывает Землю! — Что? Петунья нахмурилась, пытаясь понять, что сегодня происходит с ее сестрой. Вроде, Амортенцию ей никто не подливал… — Я говорю, куда зайдем сначала: в Сладкое Королевство или в «Три метлы»? — Сладкое Королевство, я думаю… *** — Сохатый, давай поиграем в игру: я тебя толкаю в лужу, а ты снова становишься придурком, который только и делает, что пялится на Эванс? — Нет. — Тогда, может, зайдем в «Три метлы»? — Нет. — А какие-нибудь слова, кроме «нет», ты знаешь? — Нет. Сириус остановился, сжимая кулаки. Нет, это уже ни в какие рамки не лезет! Сохатый, что, чем-то хуже этого Нюниуса?! Вовсе нет! Парень развернулся, собираясь прочистить мозги Эванс, но его остановил Лунатик. — Куда ты? — Эванс… — Не лезь, куда не просят! — взмолился Ремус. Они разберутся и без тебя. — Нет, Люпин, ты не понимаешь! Если она думает, что, игнорируя Сохатого, избавится от проблем, то ошибается! Не он, так я! А вот, кстати, и они… Ремус поднял взгляд и действительно увидел Лили вместе со своей сестрой. Они над чем-то смеялись, выходя из Сладкого Королевства. Нюниуса с ними не было, что уже хорошо. — Эванс! И Петунья, и Лили обернулись на крик Сириуса, который был просто в бешенстве. — Лили, нам надо поговорить! — Сириус… Ремус состроил такую умилительную гримасу, что Бродяга почти одумался «прочищать мозги» Эванс, как часто говорил Поттер, но все же подошел к не очень-то довольной однокурснице. Петунья, пробормотав что-то, скрылась в толпе школьников. — Чего тебе? — Вопросы здесь задаю я. Итак, первый вопрос: хорошо себя чувствуешь? — Вроде… — А вот Сохатый — нет! Второй вопрос: за что ты так его ненавидишь? Нет, правда, он же не убивает маглов направо и налево! — Блэк… — Бродяга. — Что? — Зови меня Бродягой. — Нет. Блэк, это не твое дело! — Как раз-таки мое! Сохатый — мой брат, а за брата я любого лукотрусам скормлю! Лили рассеянно моргала несколько секунд. Брат? Сохатый? Бродяга? Что, простите? — Блэк, я не ненавижу Поттера. Просто он неприятен мне своими выходками. Выставляет себя идиотом… — Ну, так не тебя же! Чего злиться? Лили покачала головой. Она сама не могла толком объяснить, почему злилась. Просто… черт, это, оказывается, сложно: мысли в слова превращать. — Бродяга! — Ремус показывал рукой в сторону небольшой аллеи, где на скамейке, приняв позу глубоко расстроенного человека, сидел Джеймс Поттер. Поникшие плечи, бледное лицо… — Что с ним? — Тебе-то какая разница?! Иди вон, Снейп тебя заждался! Лили еще немного постояла на месте, размышляя, из-за чего Поттер сегодня такой странный. Уж не из-за нее, это точно. Они ведь даже не виделись. А, может, все-таки, из-за нее?.. *** — Эванс, твоя сестра хоть и староста, но все же не шибко умная! — возмущался Сириус, расхаживая по комнате семикурсников Гриффиндора. Джеймс спал (по крайней мере, так казалось на первый взгляд), Ремус писал сочинение по Травологии, Питер и Петунья играли в исчезающие карты, а Сириус возмущался. И так целых пять часов подряд! — Просто она не хочет принять тот факт, что Джим очень даже неплохой парень. Что-то в ней противится этому… — Я даже могу сказать, что именно: бессердечность! Он тут, значит, распинается перед ней, а она с Нюниусом кофе попивает! — Лили не пьет кофе… — Да какая разница?! Дело в другом… Джеймс согласился с ним. Он не спал, потому что не мог уснуть из-за мыслей о Лили. Просто лежал с закрытыми глазами и слушал, что происходит в комнате. А заодно и то, что происходит в его душе. Джеймс старался услышать, что подсказывает ему сердце, но оно молчало. — Бродяга, успокойся. Им суждено быть вместе… — В фантазиях Сохатого — возможно. Ремус покачал головой, протягивая другу какой-то пергамент. Сириус даже читать не стал: предоставил такую честь Питеру и Туни. Те на несколько минут погрузились в чтение. — И что? — Питер пожал плечами, возвращая пергамент. — Парные патронусы, Питер! — воскликнула Петунья. — Но откуда ты знаешь, какой у Лили? — Что такое парные патронусы? Все находящиеся в комнате обернулись к Джеймсу, который уже сидел на своей кровати и, судя по задумчивому лицу, о чем-то размышлял. — О, Джим, я не уверена, что твой мозг не взорвется от такого количества информации, — протянула Петунья, — но слушай…