Infinite Arcade

- Эмн, простите, это, конечно, не моё дело, но… Свитч, собиравшийся уже выйти из магазина, останавливается. Но так и остается стоять спиной к молодой ассистентке. - Это уже шестая пара очков за месяц, так? Девушка по всей видимости просто пытается завязать разговор с заинтересовавшим её парнем, который и правда приходит в отдел оптики и заказывает новую оправу уже в шестой раз за пару десятков дней. Причем оправу он выбирает всегда одну и ту же – самую обычную и дешевую. Но, по мнению девушки, очень идущую ему к лицу. - Я безнадежный неуклюжий идиот. Очки – это меньшее, что я сломал в своей жизни, - уныло усмехнувшись, негромко говорит Свитч. - Тогда, может быть, попробуете линзы? – девушка воодушевляется и, обернувшись от прилавка, начинает искать на полках каталоги. – С ними куда проще и удобнее. Правда, придется привыкнуть к тому, как с ними обращаться, но… Звон колокольчика на входной двери дает ей понять, что её собеседник только что оборвал разговор. *** «Ну вот, придется искать другой магазин, чтобы в следующий раз заказывать оправу уже не здесь. Интересно, сколько удастся продержаться этой? Если переживет сегодня, то там выходные – плюс два дня. В целом – только три. Мало. Хотя я ведь и правда в последнее время даже рубеж в 5 дней не беру. Представлять это всё как какую-нибудь дешевую аркадную игру на самом деле удобно. На стене рекордов пока счет в 10 дней – самый долгий срок, который прожила одна оправа, первая. Цель – побить этот и установить больший рекорд до выпуска из школы… «Выпуск» - жутко звучит. Как дыра в будущее, которого у меня нет - так же, как и у аркадной игры нет финала. Поэтому пусть всё остается так, как оно есть сейчас. Рубашки с длинным рукавом и джинсы в 30+ градусов, чтобы спрятать ссадины и раны от матери и чужих глаз. Вывихи и прочее, что можно удачно списывать на занятия физкультурой. Хохот, издевки и подколки прямо на уроках. И на них учителям плевать так же, как им плевать и на меня самого. ПТСР в медицинской карте после визита к школьному психологу – это четыре буквы, позволяющие им закрыть глаза на многое и не ввязываться в какие-то сложные для них ситуации. «Мальчик болен, ему нужно время» вполне подходит для успокоения самых совестливых. Этот ярлык вообще удовлетворил многих. Только не меня, потому что я знаю, что это чертово «время» мне как раз и не нужно. У меня его не должно быть вообще. Но раз уж оно есть, то оно должно принадлежать не мне, а Свитчу. Потому что продолжать жить должен он, а не я.» *** - Здравствуйте, класс. Ваш учитель физики заболел, сегодня я его заменяю. Класс не слишком заинтересованно смотрит на пожилого мужчину, неуверенно опускающегося за учительский стол, и понимает, что урок начнется еще минут через 15 минимум. Потому начинает галдеть. 5 минут заменяющий физик и правда копошится в учебном плане, еще 10 пытается отыскать тему и выяснить, что было домашним заданием. Потом он утыкается в список класса и говорит: - Усуй Кадзуеши-кун. Напиши, пожалуйста, нам на доске формулы удельной теплоты сгорания, плавления и испарения. До сих пор игнорировавший присутствие учителя гудевший класс затихает и поворачивается к Свитчу. За прошедший месяц, как только он появился в школе, его не вызывал к доске ни один учитель. Свитч поднимается из-за парты и направляется к доске. Ему в спину летит сперва свернутый в комок лист бумаги, потом еще два с другой стороны, потом ластик, линейка. Физик начинает улавливать, что сделал что-то не то, но уже поздно. - Давай-ка, Усуй, покажи нам всем, какие у тебя гениальные мозги. Такие же, как у брата? – кричит кто-то сзади, начиная цепную реакцию. - А ты и их случайно себе не скопировал? - Или может у братца выковырял и себе в голову засунул? После этой фразы половина класса смеется, а другая половина поджимает губы, считая, что это уже чересчур, но не осмеливаясь озвучить своей точки зрения. Свитч, под растерянным взглядом физика и продолжающимися улюлюканиями одноклассников, берет в руки мел и начинает писать формулы. Написав все три, он разворачивается к учителю. - Всё правильно, Усуй-кун, - нервно бегает глазами по сторонам физик и, наконец, останавливает взгляд на лежащем на столе плане урока. – Теперь расскажи, что ты запомнил из параграфа. - А ничего он вам не скажет, сенсей, - выкрикнули из класса. - Он у нас больной бедняжка, не разговаривает, знаете ли. - И не отвечает никогда ни на каком предмете, а ему еще и допуск на переход в следующий класс дают! - В дурку его, псих, совсем долбанулся! Снова летит ластик. Клочок бумаги. Циркуль. Заметив последний, учитель взволнованно подскакивает на стуле. Но, пролетев мимо Свитча, предмет попадает в доску острым концом и, оставив на той длинную царапину, глухо падает на пол. - Вот черт, всего немного бы, и…! – раздосадовано произносит кто-то. - Я-я думаю, что тебе лучше присесть, Усуй-кун, - торопливо говорит физик. И Свитч спокойно и неторопливо направляется обратно на своё место. *** На большой перемене он, купив в автомате банку сока и поднявшись по лестнице, открывает дверь на крышу, куда его тут же втягивают силой. Потом, прижав к этой же самой двери, его обступает пятеро человек. - Что, Усуй, думал, что нашел себе укрытие? - Нам же без тебя скучно на переменах, представить себе не можешь как. Кто-то вырывает из его рук банку, открывает и жадно отпивает из неё. - Ну, и ты освежись тоже. Остатки сока выливают ему на голову. Свитч чувствует, как сладкая жидкость склеивает волосы на макушке, стекает по челке на лицо. Потом по подбородку - на рубашку. - Хэй, глядите, да он очочки-то новые прикупил. Чужой жирный палец утыкается в стекло линзы и оставляет отпечаток, из-за которого Свитч щурится, потому что одним глазом всё теперь видно жутко паршиво и расплывчато. - Слушай, парень, ну ты ж на гения метишь, додумался бы уже что ли их хотя бы на перемены, пока мы тебя лупим, снимать. А то мамаша твоя разорится. - Да чего ей, итак на одного сына с шеи меньше, вытянет, - хохочет кто-то. Все пятеро заливаются хохотом и выжидающе смотрят на Усуя. - Парень, мы только что оскорбили твоего дохлого брата и мать. Тебе совсем похрен что ли? – не выдерживает один из них. Свитч продолжает молчать. - Ну, реагируй уже хоть как-нибудь, тряпка! Его хватают за предплечье и отшвыривают от двери на бетонное покрытие крыши. Свитч приземляется на четвереньки и пытается приподняться, но его прижимают ногой к низу. Кто-то еще – первым – с силой пинает в живот. «Ну вот, поехали. А ведь, в конце концов, я мог бы избегать их по-настоящему, находя настоящие укрытия, а не выбираясь на перемене на крышу, что делает кроме меня еще сотня учеников. Мог бы вырываться. Мог бы попросту не появляться в школе или рассказать учителям, чтобы избавиться от них хотя бы на пару недель. Но нет. И если бы этим придуркам было чем думать, они бы уже давно поняли, что я сам хочу, чтобы они раз за разом шпыняли меня из стороны в сторону. Пойми они, что это мне необходимо, тут же прекратили бы. Но пока они не знают, этим можно пользоваться…» - Эй, вы. Чей-то новый голос со стороны входа. Удары прекращаются, а Свитч продолжает лежать лицом в твердый бетон. - Чего тебе, малый. Не видишь, что заняты? - Отстаньте от него и проваливайте отсюда. Парни смеются. - Напугал-то как. А то что? - Позову посмотреть на это кого-нибудь из учителей. Тут как раз мимо заместитель директора проходил, он успеет дойти сюда до того, как вы смоетесь. Усуй стискивает зубы, проклиная какого-то спасителя-добровольца. Исключение этой пятерки означало бы для него целую мирную и спокойную неделю как минимум. И этого спокойствия он хотел бы меньше всего. Но все уже отходят от него в сторону двери. - Ты, малый, видно и себе проблем захотел, да? - Думаешь, если сейчас позовешь учителя, он и потом тебя спасет, по дороге домой, например? - А там мы с вами уже сами разберемся, ребята. Бравада паренька отдает жуткой фальшью, поэтому последовавший за ней хохот вполне оправдан. - Пошлите. Мы этого недоумка запомним. И все пятеро действительно спускаются по лестнице вниз. А «недоумок» направляется к распластанному Свитчу. - Ты в порядке? Упираясь руками в бетон, тот начинает медленно вставать, но, почувствовав, как плывет голова, садится обратно на прохладную поверхность. Затем поднимает глаза и через запыленные и грязные стекла очков смотрит на странного паренька в не менее странной шапке, натянутой на голову. - У тебя кровь над губой, - говорит тот, указывая на место на своём лице. Свитч молча проводит рукавом рубашки под носом. На той и правда остается красное пятно. - Ты ведь Свитч, кажется, нет? Усуй снова поднимает на него глаза, повышая для себя уровень странности парня. Его просьбу, как местного психа, обращаться к нему по кличке умершего брата до сих пор все игнорировали – кто на зло, а кто считая это слишком нелепым. Свитч кивает, а парень довольно улыбается. - Так и знал. Здорово, что вовремя успел. Эти придурки даже на байку с замом купились, видел? Сняв запыленные очки, Усуй молча начинает протирать их краем рубашки, пытаясь не обращать внимание на чужое присутствие. Нависает молчание, которое, как надеется Свитч, долго не продлится. Этот парень просто обязан скоро плюнуть и уйти. Но тот вдруг внезапно серьезно спрашивает: - Слушай, зачем ты это делаешь? Специально даешь им себя избивать. Рука Усуя сама замирает на какую-то секунду. Осознавать это самому и услышать со стороны – совсем разные вещи. Тем более – услышать от не пойми кого. - Это не твоё дело, - моментально вылетает у Свитча само собой, и он проклинает себя за несдержанность. А лицо незнакомого парня тут же оказывается на уровне его собственного – он присаживается на корточки рядом с Усуем. Судя по разящему от него восхищению, он явно доволен собой и тем, что только что заставил молчаливую легенду школы сказать целых четыре слова. А Свитч понимает, что вынудить его отстать теперь будет еще сложнее. - Может и не моё, и не чьё-то еще, но мне кажется, что в этом «твоём» деле тебе самому не разобраться. Он теперь упрямо молчит, вновь не поддаваясь на провокации, а его рука нервно елозит тканью рубашки по уже давно чистым стеклам очков. - Слушай, что бы там не случилось в прошлом… Стиснув зубы, Свитч старается не слушать дальше. Для него это всё - уже давно заезженная пластинка. «Ты должен это преодолеть». «Будь сильным». «Соберись и иди дальше». Он сжимает ткань в кулак и снова смотрит в глаза пареньку, пытаясь вложить во взгляд то, что хотел бы выразить в словах. А именно «Оставь. Меня. В покое.» Но проницательность у надоедливого незнакомца вдруг как смыло, и он, не замечая, продолжает. - … есть здесь и сейчас. То, что ты делаешь и как издеваешься над собой – бессмысленно. Думаешь, твой брат бы хотел этого? Свитча начинает трясти от ненавистного им фразового оборота матери, прозвучавшего теперь из уст какого-то незнакомца. «Подумай, твой брат бы хотел, чтобы ты жил как прежде». «Твой брат бы желал тебе лучшего». «Твой брат бы хотел, чтобы ты забыл о нём.» «Твой брат…» - Ты знать не можешь, чего бы хотел для меня мой брат! Даже я этого не знаю, потому что он мертв! Мертв по моей вине! А умереть должен был я! Я, а не он, черт побери! Он не повышал голос со дня смерти брата. До сегодняшнего. - Я вообще-то о другом, - после паузы паренёк чешет затылок. – Я о том, что хотел бы делать Свитч, если бы был жив. Сам. Если ты решил посвятить жизнь ему, думаешь, вот такие побои были бы в его планах? Усуя снова будто оглушает, и он просто смотрит вперед на полоумного, теперь уже точно считая его таковым. Никто до него так серьезно об этом не говорил. Реакция у всех укладывалась в четыре буквы - и у взрослых, и у сверстников. Либо ПТСР, либо псих. Каждый выбирал, какое ему больше нравилось, хотя по сути – одно и то же. Но никто не воспринимал его решение всерьез. - Хватит издеваться, - Свитч надевает очки и поднимается с места. Его все еще шатает, но оставаться и продолжать беседу он больше не в силах. - Эй-эй, кто издевается, - парень тоже встает и, оббежав Усуя, преграждает ему дорогу. – Я же серьезно. Это твоё решение. Не самое лучшее для тебя самого, конечно, но в такой ситуации черт знает, как бы кто сам поступил. Я не считаю тебя ненормальным из-за твоего выбора. Думаю, для такого наоборот нужно немало смелости и силы духа – чтобы плюнуть на чужое мнение и действовать так, как считаешь нужным сам. Так что я уважаю твое решение и даже тебе завидую. Он на какое-то время замолкает, а потом твердо и уверенно заканчивает: - Ты не можешь стать своим братом полностью. Но ты можешь сделать в своей жизни то, что, как тебе кажется, не успел сделать он. Но для этого ты должен жить, а не издеваться над собой и позволять другим так с тобой поступать. Свитч чувствует, что снова не может произнести ни слова просто потому, что не знает, что говорить в принципе. Он молчит минуту, другую. А потом единственное, на что его хватает, это: - Ты кто? - Фуджисаки Юскэ, - и парень снова довольно улыбается, протягивая Свитчу руку. *** «Этот парень заставил меня забыть о моей бесконечной аркаде. Те пятеро довольно быстро от нас отстали, потому что слишком удивились моему неожиданному для них сопротивлению. И моя шестая оправа пока ставит рекорд – мне не приходится её менять уже несколько месяцев. Боссун действительно не высмеивал мой выбор. И даже помог найти несколько запасных батарей для компьютера, когда узнал о программе синтеза речи и загорелся идеей придумать способ, как мне свободно переносить с собой ноутбук. Он ни разу не упрекнул меня в моей слабости, и тем более не призывал меня к нормальному образу жизни. Он просто каким-то образом пробуждал во мне к ней интерес, волю и желание идти дальше – без лишнего пафоса и нравоучений. Будущее уже не кажется мне дырой, как раньше, а выпуск теперь пугает только одним – тем, что уйдя из школы, я потеряю друга.»