Немного сумасшедшие

      Для двоих мир остановился, а время неумолимо спешило вперед. В полумраке больничного коридора доктор страстно целовал свою пациентку. Его разум затуманился, а сердце бешено отбивало чечетку. Надя же не могла и не хотела сопротивляться, она совершенно позабыла о своих планах, стоило лишь его губам коснуться её. Дурманящий поцелуй постепенно перерастал в более страстный, и неизвестно, чем бы все закончилось, если бы парочке безумцев не помешала дежурная медсестра, кем сегодня была некто иная, как самая главная сплетница больницы Антонина Шмыгова.       Женщина несколько раз протерла сонные глаза, но видение никуда не желало исчезать. Нет, это же надо! Тут такое творится, а она чуть было все не проспала! — Антон Владимирович, — чуть слышно прошептала Антонина, но этого хватило, чтобы волшебство, витающее в воздухе, испарилось.       Кудрявая в эту же секунду отпрыгнула от Степанова. Метнув своими карими глазами в сторону удивленной медсестры, девушка расплылась в очаровательнейшей улыбочке, а в голове рыженькой язвы сразу же созрел очередной гениальный план. — Извините, что разбудили, — пела мелкая вредина, — мы не хотели, но вот Антону Владимировичу прям приспичило! — Ч... то... что... приспичило? — сон пропал, и теперь Шмыгова смотрела во все глаза на взлохмаченного и отчего-то побледневшего доктора. — Антонина Петровна, вы вроде взрослая женщина, а не понимаете элементарных вещей! Ну чем может заниматься ночью врач психиатрической лечебницы со своей пациенткой, ясное ведь дел...       Договорить рыжая не успела, до парня, наконец, дошло, что хочет ляпнуть эта ненормальная, и Антон закрыл её очаровательный ротик своей рукой. Надя попыталась вырваться, но наглая медицинская морда мертвой хваткой прижала её тело к себе, и девушка не могла даже пошевелиться. Медсестра смотрела на все происходящее с нескрываемым любопытством, не каждый день ведь можно увидеть такое! Да какой там день, такого на своей памяти женщина точно не припоминала. Антонина очень убедительно делала вид, что верит Степанову, который нес какую-то ахинею, про новые методы лечения. — Понимаете, эта терапия очень обширно применяется за границей, — пытаясь говорить как можно убедительнее, Антон старался не выдать своих истинных чувств, — она должна проводиться именно ночью в плохо освещаемом помещении. Это совсем новый метод, и у нас в России он не совсем изучен, но я решил, что именно он может помочь Надежде с её заболеванием и то, что вы видели, это не более чем новый способ лечения сумеречного состояния сознания.       Лаврова перестала вырываться и ненадолго застыла в изумлении. "Что? Терапия, говоришь, амеба ты одноклеточная! Зажимать невинную девушку, это для тебя терапия? Болван!" — пылая злостью, она впилась своими зубками в его ладонь. Антон скривился от боли, но руку не отдернул, как на это рассчитывала рыжая. Он лишь поспешно попрощался со Шмыговой, пожелал ей спокойного дежурства, а сам потащил брыкающуюся девушку в сторону своего кабинета.       На этот раз Надя почувствовала, что брюнет разозлился не на шутку. Она не знала, что на уме у Антона, но показывать свой страх кудрявая не собиралась. Открыв дверь кабинета с ноги, парень только тогда выпустил рыжее исчадье ада из своих рук, затем, отойдя от неё на пару шагов, он заглянул в карие глаза и, сам того не ведая, попал в бездну. Её имя медленно, но верно въедалось в его сердце. На-де-нь-ка – тихим эхом отдается в отголоске! Свои чувства к ней пугали, Степанов понимал, что не должен испытывать их, но ничего не мог сделать, она как магнит, и стоит ему оказаться с ней наедине, все условности стираются. — Терапия, значит? — наступая на доктора, бестия расплывалась в хищном оскальчике. — Лечение с помощью поцелуев, какой отличный способ, — её нежный голос был пропитан сарказмом, — никогда о таком не слышала, может, просветишь?       Взлохматив темные волосы, он смотрит, как девушка облокачивается о стол, а после проводит своим острым язычком по верхней губе. Она издевается?! Да, ей определенно нравится все происходящие, это так явно читается в её взгляде, что он не выдерживает и начинает нервно вышагивать по комнате. — Я не должен был! Черт! Не знаю, что на меня нашло, поверь! — речь психиатра сбивчива, и ему не удается скрыть своего волнения. — Ты моя пациентка, и я просто не имел на это права! Прости! Обещаю, что такого больше не повторится. — Не повторится, говоришь! Уверен? — Да! — Хорошо, — пожав плечиками, рыжая, казалось, потеряла всякий интерес к происходящему. — Я наконец-то могу идти спать? — Да, да, конечно! — Спокойной ночи, доктор, — томно выдохнув, она откинула с лица непослушную кудрявую прядь волос и нажала на ручку закрытой двери, — надеюсь, вы не будете мечтать обо мне всю ночь, и вам не приснится мое обнаженное тело! — Что? Лаврова! — закричал Антон, но девушка уже выбежала из кабинета.       От такой неприкрытой наглости руки мужчины сжались в кулаки, и он со всей силы ударил по столешнице. Не чувствуя боли и не обращая внимание на разодранные в кровь костяшки пальцев, зеленые глаза брюнета смотрели куда-то вдаль. Сегодня он опять не сможет уснуть из-за мыслей, которые заняты лишь одной вздорной пациенткой. Почему? Док и сам не мог ответить на этот вопрос, но ему просто невыносимо хотелось, чтобы она оказалась нормальной или на худой конец он бы был неадекватен. Неважно! Все меркло, когда он тонул в её насмешливом голосе, а желание заставить замолчать рыжеволосую язву усиливалось, стоило только вспомнить её приторно сладкие губы.       Надя неслась со всех ног, а темные больничные коридоры мелькали с огромной скоростью. Она не могла простить свой опрометчивый поступок. Забылась, позволила слабость, и что теперь? Очередной побег провалился, даже не успев начаться, а воспаленный мозг рыжей никак не желал выкинуть обжигающий поцелуй, от которого внутри все полыхало огнем. Забежав в палату, девушка сразу же упала на кровать и зарылась лицом в подушку. До сих пор ощущая на своих пунцовых губах следы от поцелуев брюнета, кудрявая попыталась выкинуть из головы преследующий образ их обнаженных тел в страстном акте любви. — Ненавижу! — взвыла девушка, — будь ты проклята, Санта! Какого черта, ты несла эту ересь? И почему я об этом думаю?       Услышав, как соседка по палате перевернулась и что-то промурчала, Лаврова решила попробовать заснуть, что было не так-то просто, когда все тело изнывало от желания оказаться в объятьях своего лечащего врача. ***       Утро в психиатрической лечебнице всегда начиналось шумно, вот и сейчас рыжая проснулась от криков и смеха, которые разносились по всей больнице. Не успела она привести свои мысли в порядок, как к ней подбегает соседка по палате, хватает её за руки и ведет в известном только Ане направлении. — Мурзик, куда ты меня тащишь? — вопрос отпал сам собой, стоило Наде лишь выйти из комнаты.       Перешептывающийся медицинский персонал, крики пациентов, а в эпицентре событий стоит великолепная поэтесса и предсказывает будущие. Старшая медсестра явно перестаралась, и теперь о поцелуе Лавровой и Степанова говорили все! Да что там о поцелуе! Санта Барбара вообще утверждала, что Антон накинулся на рыжую и чуть ли не взял девушку прямо в чулане среди метел и другого уборочного инвентаря. — Ужас, — простонала кудрявая, заливаясь краской смущения.       Быстро прокручивая варианты возможных событий, Надежда пришла к выводу, что ей-то уж точно ничего не грозит, а вот медицинскому недоразумению… Улыбнувшись чудесному новому дню, который она всего несколько секунд назад считала самым ужасным, сейчас ей виделось в самых радужных тонах, и напевая детскую песенку "Какой чудесный день, какой чудесный я!", рыжая прошла рядом с поэтессой и похлопала озадаченную женщину по плечу. — Да, все так и было, — сказала Лаврова, усердно стараясь скрыть улыбку, что, если честно, у нее явно не получалось, — вот именно в этой позе он и хотел меня обесчестить! — Я знала! Я видела это в своих снах! — отойдя от шока, Валентина Фон Бюрхерт чуть не запрыгала от радости.       Толпа пациентов заулюлюкала и зааплодировала, а медперсонал наоборот пребывал в каком-то ступоре. Надя подобрала свою челюсть с пола и поспешила удалиться от страждущих узнать все подробности её личной жизни. — Нет, Аня! Ты это слышала! — возмущалась девушка, бредя с подругой в сторону ванной, — Ты слышала, как Санта заявила, что видела в своих снах! И ведь не стыдно же?! А если она там продолжение увидела? — Мяк, — не понимая, что она имеет в виду, шатенка вопросительно посмотрела на хозяйку. — Ей определенно стоит усилить лечение, куда смотрят врачи? Женщина явно спит и видит эротические сны, причем с моим участием! — последнее больше всего волновало бестию, о чем она и разглагольствовала всю оставшуюся дорогу до душа, а после него и весь путь до столовой.       Ночное дежурство давным-давно закончилось, но Антон не спешил покидать стены родного кабинета и иди отсыпаться к себе домой. Он всю ночь прокручивал в голове последние события и только под утро вспомнил, что так и не проверил тест Лавровой. Какого же было его удивление, когда брюнет анализировал её ответы. По одним ответам казалось, что девушка абсолютно здорова, по другим выходило, что у нее явные психические отклонения. На один из вопросов Надежда вообще не ответила, перечеркнув его и написав — "Полная хрень! Какое животное и под каким психотропным препаратом составляло этот бред?!". Бедный Степанов не мог сопоставить эти ответы и вынести точный диагноз. Вот если бы он только знал, что девушка отвечала на все вопросы, даже не удосужившись прочитать их, он бы понял, что она просто издевается над ним и единственный вопрос, в который она вчиталась, был перечеркнут и выставлен составителю теста неутешительный диагноз. Но молодой врач не мог представить себе такой наглости и безалаберности, поэтому он в сотый раз пытался найти разгадку и каждый раз заходил в тупик. Он не видел в ней ярых вспышек агрессии, на что указывал её диагноз, поставленный в другой клинике. — Амок*, амок, — прокручивая все признаки этого заболевания, доктор вертел в руке карандаш, — нет, что-то здесь не сходится! — выкинув злосчастный тест и карандаш вместе с ним, он обхватил свою голову руками и невидящим взглядом уставился в историю болезни Лавровой Надежды Александровны.       Все мысли брюнета занимала вздорная пациентка, а воспоминания о её нежных губах сводили с ума. Его разум кричал – беги, беги пока не поздно! А сердце упрямо выбивало её имя...